— И что теперь удумал наш титан?
— В раздумьях… Я его немножко отрезвил… А вообще, у него идея скинуть все научные проработки в Интернет.
— Может, не такой дурной ход. Скидывает информацию в Интернет. А потом договаривается обо всем со свалившимися с небес заказчиками. Принцип процесса он накалывает. Но понадобятся годы, чтобы его повторить. А в гонке технологий, если она начнётся, каждый день будет на вес золота. Отставание на месяц может стать опозданием навсегда. Пусть принцип уже не тайна. Но за деталями придут к «Колдуну».
— Да?! — Марципало взорвался, хлопнул с размаху по спинке дивана ладонью. — Сема, а мы? Мы в заднице!
— Да ладно, — улыбнулся Ровенский. — Не бери в голову…
— Что?
— Все течёт, все переливается.
— У, блин! — Марципало посмотрел на своего заместителя так, будто тут же хотел его задушить.
— Что ты делаешь? — Вопль был испуганный, полный отчаяния.
— Не волнуйтесь, дорогой мой. Не волнуйтесь. Я не сделаю вам ничего плохого, — не обращая внимания на ругань, крики, угрозы, мягко ворковал Доктор. — Все будет хорошо. Все будет очень хорошо.
— Нэ надо, да… Слышишь, ты, в халате. Нэ надо, — теперь в голосе была мольба. Напоминающий гориллу чеченец, прикованный к креслу, привык видеть смерть и приносить её. Вся его сознательная жизнь прошла на войне, в дерьме и в крови. Сейчас он своим обострённым волчьим чутьём чуял — с ним произойдёт что-то непонятное и страшное.
— Будет чуть больно, — тонкие пальцы Доктора сжали руку гориллы с неожиданной силой.
Инъектор с шипением освободил своё содержимое. И жидкость, представлявшая из себя сложнейшее химическое соединение, начала своё движение по человеческому организму, проникая всюду и изменяя его реакции.
— Убью… Убью… — Голос пленного становился все слабее. Он обмяк. Минуты две сидел, застыв, не шелохнувшись. Неожиданно вздрогнул. И обессиленно уронил голову, закатил глаза.
Ещё с четверть часа Доктор внимательно следил за диаграммами на плазменном мониторе компьютера.
Сюда сбрасывались показания датчиков, прилепленных к телу «пациента».
В углу сидел Артемьев. И внутри у него было как-то холодно. Подкатывала тошнота. Хотя внешне ничего особенного не происходило. Но он был не в первый раз на подобных процедурах и отлично знал, что кроется за этим монотонным, до детали отработанным процессом. И ещё знал, что скрывается за видимым спокойствием и деловитой доброжелательностью Доктора. Присутствие на обработке очередного «пациента» не доставляло Артемьеву особого удовольствия — это если очень мягко сказать. Иногда же у него просто волосы дыбом вставали. Но он должен был находиться сейчас здесь. И его чувства не имели никакого значения, поскольку речь шла о судьбе акции.
По телу «гориллы» прокатилась дрожь. Чеченец дёрнулся. Открыл глаза, уставился в потолок. Выгнулся дугой, рванув ремни. Казалось, они не устоят и порвутся. Но эти ремни могли удержать взбешённого индийского слона.
«Пациент» снова обмяк. Потом как-то медленно, будто при замедленной прокрутке киноплёнки, выпрямился. Сел прямо, как прилежный первоклассник за школьной партой. Обвёл глазами окрест себя. Его взор коснулся Артемьева, и тот содрогнулся — глаза у чеченца были безжизненные, немигающие.
— Отлично, — просматривая диаграммы, проворковал Доктор. — Просто прекрасно. Хороший экземпляр.
Потери в материале доходили до пятидесяти процентов. Далеко не каждому удалось перейти «порог трансформации сознания». Но рослый чеченец преодолел его без труда.
— Изумительная реакция, — искренне наслаждался работой Доктор. — Всегда бы такие «заготовки» передавали.
— Тут уж как повезёт, — буркнул Артемьев.
Доктор нагнулся над «пациентом». Тот перестал проявлять к окружающему какой-либо интерес. Шлёпки по щекам не вызвали ни малейшей реакции, равно как и укол длинной иголкой, напоминающей вязальную спицу.
— Следующий этап. — Доктор выдвинул колпак, похожий на фен в парикмахерской, и надел его на голову чеченцу. — Пошли, — кивнул он Артемьеву.
Они прошли в соседнее тёмное помещение, напоминавшее каморку папы Карло. Там был резервный пульт. Доктор уселся за него и активизировал прибор «Спектр-А5».
— Новинка. Потомок классического изделия «Резонанс», — пояснил Доктор, пальцы его пробежали по клавиатуре.
— Знаю, — кивнул Артемьев. — Детище НИИ-15.
— Так точно. Тогда казалось чудом, что электромагнитные поля вгоняют человека в сон, ослабляют память… Хотя атеистическое мировоззрение позволяло относиться к вторжению в душу куда проще. Человек воспринимался как механизм, который нужно просто настроить определённым образом… Потом были сверхвысокочастотные излучения. Биорезонаторы Пеева… Если бы тогда представляли, как далеко мы дойдём. — Доктор щёлкнул тумблером и активизировал накопительные катушки.
Теперь находиться рядом с «пациентом» стало опасно. Электромагнитные излучения создавали угрозу для окружающих…
На второй этап понадобилось семь минут. Всего семь минут. Они вернулись к чеченцу. Доктор отодвинул колпак. Начинался последний этап трансформации.
Кудесник в белом халате уселся напротив «пациента», посмотрел в его широко распахнутые глаза.
— Я твой внутренний голос. Я звучу в глубине твоего сознания. Ты меня слышишь?
— Да, — голос прозвучал механически, и у Артемьева поползли привычно мурашки по спине. В голосе не было ничего человеческого. Он звучал откуда-то из иных пространств.
— Мы единое целое.
— Мы единое целое, — повторил «пациент».
— То, что ты видишь вокруг, — это сон. То, что внутри тебя, — это настоящее. Ты понял?
— Я понял…
— Ты живёшь во сне. Ты движешься во сне. Ты должен сделать во сне то, что говорю тебе я.
— Я понял…
Доктор смотрел глаза в глаза, повторяя то ли слова, то ли заклинания, а Артемьеву от созерцания этой процедуры становилось все дурнее. На его глазах происходило нечто богопротивное. Тёмная власть утверждалась над тёмными душами.
Последний этап длился минут сорок. На лбу Доктора выступил пот. Но в голосе звучало удовлетворение. Он формировал у чеченца один пласт сознания за другим. Что происходило в эти минуты в мозгу «пациента» — не известно на земле никому. Методики воздействия по кодировке личности применялись уже полвека спецслужбами, а до этого были в ходу у сектантов и адептов религиозных течений. И все равно все эти приёмы, технические устройства хотя и относились к числу наиболее охраняемых государственных секретов, значили не так уж много. Главным в процессе была личность кодировщика.
Доктор мял сознание «заготовок», как пластилин. И придавал им нужную форму.
Артемьев нервно царапал ногтем металлическую крышку стола, за которым сидел. Что это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— В раздумьях… Я его немножко отрезвил… А вообще, у него идея скинуть все научные проработки в Интернет.
— Может, не такой дурной ход. Скидывает информацию в Интернет. А потом договаривается обо всем со свалившимися с небес заказчиками. Принцип процесса он накалывает. Но понадобятся годы, чтобы его повторить. А в гонке технологий, если она начнётся, каждый день будет на вес золота. Отставание на месяц может стать опозданием навсегда. Пусть принцип уже не тайна. Но за деталями придут к «Колдуну».
— Да?! — Марципало взорвался, хлопнул с размаху по спинке дивана ладонью. — Сема, а мы? Мы в заднице!
— Да ладно, — улыбнулся Ровенский. — Не бери в голову…
— Что?
— Все течёт, все переливается.
— У, блин! — Марципало посмотрел на своего заместителя так, будто тут же хотел его задушить.
— Что ты делаешь? — Вопль был испуганный, полный отчаяния.
— Не волнуйтесь, дорогой мой. Не волнуйтесь. Я не сделаю вам ничего плохого, — не обращая внимания на ругань, крики, угрозы, мягко ворковал Доктор. — Все будет хорошо. Все будет очень хорошо.
— Нэ надо, да… Слышишь, ты, в халате. Нэ надо, — теперь в голосе была мольба. Напоминающий гориллу чеченец, прикованный к креслу, привык видеть смерть и приносить её. Вся его сознательная жизнь прошла на войне, в дерьме и в крови. Сейчас он своим обострённым волчьим чутьём чуял — с ним произойдёт что-то непонятное и страшное.
— Будет чуть больно, — тонкие пальцы Доктора сжали руку гориллы с неожиданной силой.
Инъектор с шипением освободил своё содержимое. И жидкость, представлявшая из себя сложнейшее химическое соединение, начала своё движение по человеческому организму, проникая всюду и изменяя его реакции.
— Убью… Убью… — Голос пленного становился все слабее. Он обмяк. Минуты две сидел, застыв, не шелохнувшись. Неожиданно вздрогнул. И обессиленно уронил голову, закатил глаза.
Ещё с четверть часа Доктор внимательно следил за диаграммами на плазменном мониторе компьютера.
Сюда сбрасывались показания датчиков, прилепленных к телу «пациента».
В углу сидел Артемьев. И внутри у него было как-то холодно. Подкатывала тошнота. Хотя внешне ничего особенного не происходило. Но он был не в первый раз на подобных процедурах и отлично знал, что кроется за этим монотонным, до детали отработанным процессом. И ещё знал, что скрывается за видимым спокойствием и деловитой доброжелательностью Доктора. Присутствие на обработке очередного «пациента» не доставляло Артемьеву особого удовольствия — это если очень мягко сказать. Иногда же у него просто волосы дыбом вставали. Но он должен был находиться сейчас здесь. И его чувства не имели никакого значения, поскольку речь шла о судьбе акции.
По телу «гориллы» прокатилась дрожь. Чеченец дёрнулся. Открыл глаза, уставился в потолок. Выгнулся дугой, рванув ремни. Казалось, они не устоят и порвутся. Но эти ремни могли удержать взбешённого индийского слона.
«Пациент» снова обмяк. Потом как-то медленно, будто при замедленной прокрутке киноплёнки, выпрямился. Сел прямо, как прилежный первоклассник за школьной партой. Обвёл глазами окрест себя. Его взор коснулся Артемьева, и тот содрогнулся — глаза у чеченца были безжизненные, немигающие.
— Отлично, — просматривая диаграммы, проворковал Доктор. — Просто прекрасно. Хороший экземпляр.
Потери в материале доходили до пятидесяти процентов. Далеко не каждому удалось перейти «порог трансформации сознания». Но рослый чеченец преодолел его без труда.
— Изумительная реакция, — искренне наслаждался работой Доктор. — Всегда бы такие «заготовки» передавали.
— Тут уж как повезёт, — буркнул Артемьев.
Доктор нагнулся над «пациентом». Тот перестал проявлять к окружающему какой-либо интерес. Шлёпки по щекам не вызвали ни малейшей реакции, равно как и укол длинной иголкой, напоминающей вязальную спицу.
— Следующий этап. — Доктор выдвинул колпак, похожий на фен в парикмахерской, и надел его на голову чеченцу. — Пошли, — кивнул он Артемьеву.
Они прошли в соседнее тёмное помещение, напоминавшее каморку папы Карло. Там был резервный пульт. Доктор уселся за него и активизировал прибор «Спектр-А5».
— Новинка. Потомок классического изделия «Резонанс», — пояснил Доктор, пальцы его пробежали по клавиатуре.
— Знаю, — кивнул Артемьев. — Детище НИИ-15.
— Так точно. Тогда казалось чудом, что электромагнитные поля вгоняют человека в сон, ослабляют память… Хотя атеистическое мировоззрение позволяло относиться к вторжению в душу куда проще. Человек воспринимался как механизм, который нужно просто настроить определённым образом… Потом были сверхвысокочастотные излучения. Биорезонаторы Пеева… Если бы тогда представляли, как далеко мы дойдём. — Доктор щёлкнул тумблером и активизировал накопительные катушки.
Теперь находиться рядом с «пациентом» стало опасно. Электромагнитные излучения создавали угрозу для окружающих…
На второй этап понадобилось семь минут. Всего семь минут. Они вернулись к чеченцу. Доктор отодвинул колпак. Начинался последний этап трансформации.
Кудесник в белом халате уселся напротив «пациента», посмотрел в его широко распахнутые глаза.
— Я твой внутренний голос. Я звучу в глубине твоего сознания. Ты меня слышишь?
— Да, — голос прозвучал механически, и у Артемьева поползли привычно мурашки по спине. В голосе не было ничего человеческого. Он звучал откуда-то из иных пространств.
— Мы единое целое.
— Мы единое целое, — повторил «пациент».
— То, что ты видишь вокруг, — это сон. То, что внутри тебя, — это настоящее. Ты понял?
— Я понял…
— Ты живёшь во сне. Ты движешься во сне. Ты должен сделать во сне то, что говорю тебе я.
— Я понял…
Доктор смотрел глаза в глаза, повторяя то ли слова, то ли заклинания, а Артемьеву от созерцания этой процедуры становилось все дурнее. На его глазах происходило нечто богопротивное. Тёмная власть утверждалась над тёмными душами.
Последний этап длился минут сорок. На лбу Доктора выступил пот. Но в голосе звучало удовлетворение. Он формировал у чеченца один пласт сознания за другим. Что происходило в эти минуты в мозгу «пациента» — не известно на земле никому. Методики воздействия по кодировке личности применялись уже полвека спецслужбами, а до этого были в ходу у сектантов и адептов религиозных течений. И все равно все эти приёмы, технические устройства хотя и относились к числу наиболее охраняемых государственных секретов, значили не так уж много. Главным в процессе была личность кодировщика.
Доктор мял сознание «заготовок», как пластилин. И придавал им нужную форму.
Артемьев нервно царапал ногтем металлическую крышку стола, за которым сидел. Что это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92