— Вылазь, — кивнул главный, огромный чеченец.
Сопровождающий-переводчик, который из-за явного дисбаланса сил даже не потянулся к своему автомату, выскочил из «Нивы» и возмущенно замахал руками, затараторил возбужденно на своем языке, доказывая что-то здоровяку в камуфляже.
Из речи Майкл ничего не понял, только время от времени прорывалось знакомое имя — того благодетеля, который гарантировал свободу передвижения. Но имя это не произвело никакого впечатления.
Пока они препирались, Майкла держали на мушке. Это был не первый раз, когда на него глядел ствол автомата, и молоденький, с редкой, но длинной бороденкой чеченец с явно выраженными дегенеративными чертами на истощенном лице, мог в любой момент случайно или по прихоти нажать на спусковой крючок, и тогда смертоносный металл разорвет тело Майкла… И тогда уже ничего не изменишь. Твоя жизнь стоит одного коротенького движения пальца, и привыкнуть к этому невозможно. А потому внутри у американца было пусто, а колени тряслись.
Затянувшийся разговор закончился просто. Здоровенный чеченец сгреб своей громадной ладонью лицо сопровождающего в горсть, будто хотел снять с него кожу, подержал так пару секунд, а потом оттолкнул от себя. Переводчик отлетел на пару шагов, споткнулся и упал. Главный кивнул, и его бандиты кинулись к машине.
— Вылазь, ишак американский, — велел приземистый горец с рябым, иссеченным мелкими шрамами лицом.
— Я… — начал Майкл.
Но рябой схватил его за шею и дернул на себя. Майкл послушно выскочил из салона «Нивы». Его немилосердно уронили на колени.
— Руки за голову! — крикнул главный. Эти слова Майкл понимал и свел руки на затылке. Его обыскали, выудили бумажник, где было несколько долларов на крайний случай — больше брать не рекомендовалось, удостоверение не правительственной международной организации «Милосердие без границ», документы от русской стороны, пропуск в некоторые районы, куда Чечня никак не входила.
— Эх, — удовлетворенно крякнул главный, и глаза засветились торжеством. — Хороший баран. Жирный баран.
— Дорогого стоит, — кивнул рябой.
Молодой чеченец с дегенеративным лицом обшарил машину, выудил видеокамеру, взвесил ее, хотел взять, но главный махнул рукой:
— Брось.
Бандит понял приказ буквально и бросил видеокамеру, стоящую тысячу долларов, на дорогу. И это Майклу совсем не понравилось. Обычные дорожные пираты не разбрасываются такими вещами.
— Вставай, — кивнул главный. — Пошли, жирный баран.
" — Я гражданин Америки, — заученные фразы звучали коряво, но были вполне понятны. — Вы будете неприятность!
— Эх, — довольно воскликнул главный.
— Я защищать чеченский дети. Я помогаю чеченцы! Я помогаю вам… Вы не можете…
— Кто не может? Ибрагим, ты не можешь?.. Или ты, Хожбауди, не можешь? Вроде все могут… Вставай, баран американский…
Разговаривать с ним перестали. Его грубо вздернули. Дали кулачищем в спину, так что показалось, будто по спине прошелся молот.
— Значит, американский гражданин, — главный внимательно изучал его документы.
— Йес, йес, — закивал Майкл.
— Богатая страна… «Милосердие без границ»?
— Да, да. — У Майкла вспыхнула вдруг надежда, что все обойдется.
— Ну, тогда миллион долларов за тебя дадут… Пошли. Майкл хотел еще что-то сказать. Но еще один удар сшиб его с ног. Его подняли. Связали руки. И, как мешок с песком, закинули в кузов «КамАЗа», покрытый рогожами и пропахший гнилыми фруктами. Майкл застонал. А потом заплакал…

Глава 14
СКОЛЬКО СТОИТ ГОЛОВА?

Ночью со стороны Грозного гремела канонада, и Алейников два раза просыпался. Это работала артиллерия по горам. К канонаде он привык давно, но каждый разрыв все равно отдавался в душе тревожно. Слишком много было связано с этим продирающим до печенок звуком. Он слышал эти взрывы не за десятки километров, а рядом, когда взрывная волна проходит по телу, давит на перепонки и будто хочет вдавить тебя в грунт. Тогда возникает первобытный ужас и желание спрятаться, уткнуться лицом в траву и закрыть голову руками, но как раз в этот момент и нет никакого права на слабость — надо работать, вставать и идти вперед…
Утром, когда сон был особенно сладок, зазвенел будильник, и Алейников по привычке моментально включился в действительность. Если хочешь жить, нужно уметь быстро включаться в окружающую среду…
Разлеживаться он не любил. Поэтому, едва открыв глаза, вздохнул поглубже и вскочил.
В помещении было даже прохладно. Вовсю шуршал кондиционер. В Чечне сегодня немногие могут похвастаться такой роскошью. Среди счастливчиков, например, представитель Президента в Чечне и еще несколько чиновников примерно такого же ранга. Но так уж вышло, что Алейников и двое его коллег жили как короли — в просторном помещении, в котором можно ездить на мотоцикле, с кондишн, холодильником, полным мяса и минеральной воды.
— Подъем! — крикнул Алейников.
— Ох, вашу мать, — протянул, причмокнув, начальник штаба и перевернулся на другой бок.
— Поднимайся, чечены Карый-су взяли…
— Ну и хрен с ним…
— С вами каши не сваришь, — Алейников махнул рукой. Он давно отчаялся перебороть лень своих товарищей и отправился в приемную, где на полированном столе секретарши стояла электрическая плитка с двумя закопченными, угрожающего вида черными спиралями. Набрал из цинкового бака, стоящего в углу, воды, плеснул в отдраенный вчера содой чайник со свистком. Включил плитку. А сам начал умываться.
Когда обустраивали помещение райпищеторга, активно делили комнаты и разбирались, кому где жить, естественно, начальству достались места получше. Руководство райотдела вселилось в кабинет директора райпищеторга. Алейников делил его с начальником штаба и замначальника ВОВД по кадрам. Сам кабинет стал спальней, тут остался громадный двухтумбовый письменный стол со звонком для вызова секретарши, крутящееся кожаное кресло, холодильник и книжные шкафы с подшивками журнала «Кооператор» с 1985 по 1990 год и газеты «Советская торговля». Приемная начальника райпищеторга превратилась в кухню. В шкафу, где раньше были тома с документацией, сейчас были развешаны веревки с воблой, а в столе лежал запас консервов.
Пар в чайнике ринулся на свободу, но угодил в свисток. Послышался тонкий противный свист. Алейников снял чайник с плиты, кинул в оловянную кружку три ложки заварки, подождал, пока заварится. И вернулся в спальню.
— Братцы кролики-алкоголики, — крикнул он. — Подъем!!!
Начштаба аж подскочил на железной кровати, откинул солдатское синее, с полосами в ногах одеяло, нехотя поднялся, покачиваясь и почесывая объемистый живот. Зам по кадрам лежал, и не думая вставать. «Братцам» было тяжко. До двух ночи они добросовестно глушили водку и кислое, хотя и натуральное, вино, которое покупали канистрами на местном винзаводе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77