И добить тех, кто останется жив Шансов, действительно, у тех, кто прятался внизу, не было никаких.
— Давай, — кивнул командир группы взрывнику. Спешить было некуда. Эту работу нужно выполнить качественно и с максимальной безопасностью для себя.
Время больше не поджимало.
И тут послышался истошный приглушенный крик снизу:
— Не надо! Я выхожу!
Люк откинулся. И со стуком из него вывалилось тело.
Бойцы напряглись, готовые к стрельбе. Возможен был любой сюрприз. Но тело не двигалось. Стало понятно, что тот, кто лезет следом, просто вытолкнул тело перед собой, прикрываясь от пуль.
Из люка вылез человек, в котором каждый из бойцов без труда опознал не раз виденного перед операцией на фотографии и видеозаписи Хромого.
— Я сдаюсь . Я не стрелял! Он стрелял!
Хромой был весь в крови, лицо разодрано, с обильными кровоподтеками. На руке его были какие-то вдавленные, окровавленные следы, похожие на укус. Гадаев, чье тело лежало около люка, выглядел куда хуже. На шее пятна, весь в крови… К тому же, он был уже трупом.
— Руки держи в пределах видимости! — крикнул капитан, державший Хромого на мушке. — Расстегнись! Осторожно, не делая лишних движений!
Взрывного устройства, гранаты — ничего не было. Хромой действительно сдался Его вовсе не прельщали лавры камикадзе, цель которого — унести на тот свет побольше врагов. Он хотел жить.
Его уронили на землю. Еще раз обыскали. Гадаева тоже с соблюдением всех мер предосторожности осмотрели. По следам на его шее можно было представить, какая короткая и ожесточенная схватка была внизу.
Действительно, еще несколько минут назад в подвале завязалась кровавая драма. Когда нападающие пошли на штурм. Хромой, знавший, что в этой комнате есть скрытый люк, откинул его и кивнул Гадаеву, сжимавшему автомат и съежившемуся за подоконником:
— Давай туда.
Надежда, что они схоронятся в подполе, их не заметят и оставят в покое, была слабая Но все-таки она была. А это лучше, чем никакой надежды.
Когда их все-таки обнаружили, Гадаев, приготовившийся к смерти в бою, смерти, достойной воина, открыл огонь, высадив сразу целый магазин. У него было еще три магазина — Надо сдаваться, — прошипел Хромой. — Зазря погибнем Они взорвут нас А мы не достанем ни одного из них!
— Молчи, блядь! — воскликнул Гадаев, на его губах выступила пена.
— Волк, мы сдадимся. Потом выйдем на свободу. Русским не удержать нас. Сдаемся!
Гадаев ударил Хромого прикладом. И выдал еще десять патронов, услышав наверху шевеление.
Тут Хромой ударил его сцепленными руками в шею так, что автомат выскочил у того из рук. Гадаев вцепился в Хромого. И началась жестокая, короткая, смертельная схватка. Они дрались отчаянно, зубами рвали друг друга. Хромой победил.
И теперь, стоя на улице, в наручниках, он глядел на темнеющее небо и красный закат и в голове, как заезженная пластинка, вращалось: «Живем. Живем…»
Теперь территория была зачищена окончательно, саперы осмотрели все.
Полковник ФСБ сплюнул. Ткнул ногой ближайшее тело, перевернул. Бородач уставился мертвым стеклянным взглядом в небо, на которое выбралась полная луна.
Удивительно, но в подвале дома уцелел генератор, и лампочка в фонаре, висевшем на доме, не разбилась Сапер запустил генератор, и теперь качающаяся под порывами ветра лампа отбрасывала желтое полукружие в сгущающейся темноте и играла тенями.
Джамбулатов бродил по месту битвы, на него никто не обращал внимания. Трупы стаскивали в ряд. Там же выкладывалось на брезент оружие — автоматы Калашникова, несколько «мух».
— Помоги, — кивнул Джамбулатову «тяжелый», снявший свою «сферу» и несколько утративший в связи с этим сходство с рыцарем в доспехах.
За ноги они оттащили труп Ибрагимки, его мертвые глаза были такими же мутными, как и при жизни.
Джамбулатов нагнулся над ним и извлек из-за пояса штык-нож, тот самый, который он учил его метать.
— Ты как? — подошел к Джамбулатову Алейников.
— Норма.
— Двигай к «восьмерке» за холмом. Скоро отчаливаем. Ночь здесь ночевать не будем. Всякое возможно.
— Ясно, — кивнул Джамбулатов.
У него было какое-то опустошенное состояние. В ушах звенело от разрывов. И одолела вялость. Хотелось сесть, обхватив колени руками, и больше не двигаться. Слишком много сил забрал этот день. Слишком дорого он ему стоил.
И все-таки сегодня он сделал еще не все Он не сделал самого главного.
Хромой стоял, прислонившись спиной к ржавому трактору. Рядом с ним были двое бойцов, расслабленных, как сторожевые овчарки, которые стерегут лениво, но приоткрыв глаз, готовые в любой момент кинуться вперед.
Джамбулатов подошел и остановился метрах в трех от Хромого. Свет лампы на доме падал на опухшее, в ссадинах лицо ваххабита и резко очерчивал обострившиеся черты. Хромой с ненавистью посмотрел на Джамбулатова и отчеканил:
— Я так и знал, что ты снюхаешься с русскими свиньями!
Один из охранников медвежьей лапой небрежно влепил Хромому затрещину, так что голова мотнулась:
— Язык проглотишь, сука!
Хромой встряхнул головой и замолк, спрятал глаза, лишь на миг бросив ненавистный взгляд на своего кровника.
Джамбулатов внимательно смотрел на него. И ощущал, что внутри него не осталось никакой ненависти. Перед ним был будто пришелец из других миров, живущий по своим, нечеловеческим меркам, сеющий вокруг себя смерть и питающийся человечиной. Их нет смысла ненавидеть. Их нужно просто уничтожать. Проводить санитарную зачистку.
И рука начала движение…
У Джамбулатова не было огнестрельного оружия. Да и стрелять было нельзя…
Лезвие устремилось вперед. Оно летело стрелой.
Хромой дернул головой, пытаясь уклониться. Но было слишком поздно.
Лезвие штык-ножа с хрустом вошло в горло. Хромой упал на колени, захрипел, повалился на землю и задергался.
— Стоять! — крикнул охранник, наставляя на Джамбулатова автомат.
— Стою, — Джамбулатов поднял руки, не собираясь двигаться с места.
Второй охранник нагнулся над поверженым Хромым, выдернул нож. Хромой дернулся конвульсивно, выпустил воздух и замер.
— Красиво, — с уважением посмотрел на Джамбулатова фээсбэшник.
Это действительно был великолепный бросок. Поразить человека броском ножа трудно. Но у Джамбулатова получилось.
Охранник воткнул штык-нож в землю и почесал озадаченно щеку.
А к ним уже бежали Алейников и полковник ФСБ.
— Что тут за херня творится?! — зарычал полковник. Один из охранников пожал плечами, а второй произнес, хмыкнув:
— Да вот на железяку бандит случайно налетел. Самоубийца.
— С руками в наручниках за спиной ножом себя ткнул?
— Ну, — пожал плечами охранник.
Полковник ФСБ остановился перед Джамбулатовым.
— Твоя работа, ковбой?
— Моя, — кивнул Джамбулатов. — Делайте что хотите… Опять под суд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Давай, — кивнул командир группы взрывнику. Спешить было некуда. Эту работу нужно выполнить качественно и с максимальной безопасностью для себя.
Время больше не поджимало.
И тут послышался истошный приглушенный крик снизу:
— Не надо! Я выхожу!
Люк откинулся. И со стуком из него вывалилось тело.
Бойцы напряглись, готовые к стрельбе. Возможен был любой сюрприз. Но тело не двигалось. Стало понятно, что тот, кто лезет следом, просто вытолкнул тело перед собой, прикрываясь от пуль.
Из люка вылез человек, в котором каждый из бойцов без труда опознал не раз виденного перед операцией на фотографии и видеозаписи Хромого.
— Я сдаюсь . Я не стрелял! Он стрелял!
Хромой был весь в крови, лицо разодрано, с обильными кровоподтеками. На руке его были какие-то вдавленные, окровавленные следы, похожие на укус. Гадаев, чье тело лежало около люка, выглядел куда хуже. На шее пятна, весь в крови… К тому же, он был уже трупом.
— Руки держи в пределах видимости! — крикнул капитан, державший Хромого на мушке. — Расстегнись! Осторожно, не делая лишних движений!
Взрывного устройства, гранаты — ничего не было. Хромой действительно сдался Его вовсе не прельщали лавры камикадзе, цель которого — унести на тот свет побольше врагов. Он хотел жить.
Его уронили на землю. Еще раз обыскали. Гадаева тоже с соблюдением всех мер предосторожности осмотрели. По следам на его шее можно было представить, какая короткая и ожесточенная схватка была внизу.
Действительно, еще несколько минут назад в подвале завязалась кровавая драма. Когда нападающие пошли на штурм. Хромой, знавший, что в этой комнате есть скрытый люк, откинул его и кивнул Гадаеву, сжимавшему автомат и съежившемуся за подоконником:
— Давай туда.
Надежда, что они схоронятся в подполе, их не заметят и оставят в покое, была слабая Но все-таки она была. А это лучше, чем никакой надежды.
Когда их все-таки обнаружили, Гадаев, приготовившийся к смерти в бою, смерти, достойной воина, открыл огонь, высадив сразу целый магазин. У него было еще три магазина — Надо сдаваться, — прошипел Хромой. — Зазря погибнем Они взорвут нас А мы не достанем ни одного из них!
— Молчи, блядь! — воскликнул Гадаев, на его губах выступила пена.
— Волк, мы сдадимся. Потом выйдем на свободу. Русским не удержать нас. Сдаемся!
Гадаев ударил Хромого прикладом. И выдал еще десять патронов, услышав наверху шевеление.
Тут Хромой ударил его сцепленными руками в шею так, что автомат выскочил у того из рук. Гадаев вцепился в Хромого. И началась жестокая, короткая, смертельная схватка. Они дрались отчаянно, зубами рвали друг друга. Хромой победил.
И теперь, стоя на улице, в наручниках, он глядел на темнеющее небо и красный закат и в голове, как заезженная пластинка, вращалось: «Живем. Живем…»
Теперь территория была зачищена окончательно, саперы осмотрели все.
Полковник ФСБ сплюнул. Ткнул ногой ближайшее тело, перевернул. Бородач уставился мертвым стеклянным взглядом в небо, на которое выбралась полная луна.
Удивительно, но в подвале дома уцелел генератор, и лампочка в фонаре, висевшем на доме, не разбилась Сапер запустил генератор, и теперь качающаяся под порывами ветра лампа отбрасывала желтое полукружие в сгущающейся темноте и играла тенями.
Джамбулатов бродил по месту битвы, на него никто не обращал внимания. Трупы стаскивали в ряд. Там же выкладывалось на брезент оружие — автоматы Калашникова, несколько «мух».
— Помоги, — кивнул Джамбулатову «тяжелый», снявший свою «сферу» и несколько утративший в связи с этим сходство с рыцарем в доспехах.
За ноги они оттащили труп Ибрагимки, его мертвые глаза были такими же мутными, как и при жизни.
Джамбулатов нагнулся над ним и извлек из-за пояса штык-нож, тот самый, который он учил его метать.
— Ты как? — подошел к Джамбулатову Алейников.
— Норма.
— Двигай к «восьмерке» за холмом. Скоро отчаливаем. Ночь здесь ночевать не будем. Всякое возможно.
— Ясно, — кивнул Джамбулатов.
У него было какое-то опустошенное состояние. В ушах звенело от разрывов. И одолела вялость. Хотелось сесть, обхватив колени руками, и больше не двигаться. Слишком много сил забрал этот день. Слишком дорого он ему стоил.
И все-таки сегодня он сделал еще не все Он не сделал самого главного.
Хромой стоял, прислонившись спиной к ржавому трактору. Рядом с ним были двое бойцов, расслабленных, как сторожевые овчарки, которые стерегут лениво, но приоткрыв глаз, готовые в любой момент кинуться вперед.
Джамбулатов подошел и остановился метрах в трех от Хромого. Свет лампы на доме падал на опухшее, в ссадинах лицо ваххабита и резко очерчивал обострившиеся черты. Хромой с ненавистью посмотрел на Джамбулатова и отчеканил:
— Я так и знал, что ты снюхаешься с русскими свиньями!
Один из охранников медвежьей лапой небрежно влепил Хромому затрещину, так что голова мотнулась:
— Язык проглотишь, сука!
Хромой встряхнул головой и замолк, спрятал глаза, лишь на миг бросив ненавистный взгляд на своего кровника.
Джамбулатов внимательно смотрел на него. И ощущал, что внутри него не осталось никакой ненависти. Перед ним был будто пришелец из других миров, живущий по своим, нечеловеческим меркам, сеющий вокруг себя смерть и питающийся человечиной. Их нет смысла ненавидеть. Их нужно просто уничтожать. Проводить санитарную зачистку.
И рука начала движение…
У Джамбулатова не было огнестрельного оружия. Да и стрелять было нельзя…
Лезвие устремилось вперед. Оно летело стрелой.
Хромой дернул головой, пытаясь уклониться. Но было слишком поздно.
Лезвие штык-ножа с хрустом вошло в горло. Хромой упал на колени, захрипел, повалился на землю и задергался.
— Стоять! — крикнул охранник, наставляя на Джамбулатова автомат.
— Стою, — Джамбулатов поднял руки, не собираясь двигаться с места.
Второй охранник нагнулся над поверженым Хромым, выдернул нож. Хромой дернулся конвульсивно, выпустил воздух и замер.
— Красиво, — с уважением посмотрел на Джамбулатова фээсбэшник.
Это действительно был великолепный бросок. Поразить человека броском ножа трудно. Но у Джамбулатова получилось.
Охранник воткнул штык-нож в землю и почесал озадаченно щеку.
А к ним уже бежали Алейников и полковник ФСБ.
— Что тут за херня творится?! — зарычал полковник. Один из охранников пожал плечами, а второй произнес, хмыкнув:
— Да вот на железяку бандит случайно налетел. Самоубийца.
— С руками в наручниках за спиной ножом себя ткнул?
— Ну, — пожал плечами охранник.
Полковник ФСБ остановился перед Джамбулатовым.
— Твоя работа, ковбой?
— Моя, — кивнул Джамбулатов. — Делайте что хотите… Опять под суд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77