Сделано все было качественно. Под крышкой скрывалось помещение два на три метра и где-то с полутора метра глубиной.
Внутри, укрытые целлофаном, ждали своего часа два ящика с автоматами, несколько цинков с патронами, одиннадцать пистолетов «ТТ», почему-то уложенных в чемодан, пять наганов и четыре черных коробочки носимых радиостанций «Моторола».
— Как обещал, — сказал Джамбулатов, когда двое бойцов вытаскивали ящики на свет божий.
Синякин взял «Моторолу». Повернул веньер, но рация не откликнулась.
— Аккумуляторы сели, — сказал Джамбулатов. — Сколько они здесь лежат.
— Вижу, что сели, — недовольно буркнул Синякин. — Как новая. Работает?
— Должна.
— Не обманул…
— Спасибо скажешь? — насмешливо произнес Джамбулатов.
— Скажу… Если захочу…
Синякин вытащил из ящика промасленный автомат Калашникова, удовлетворенно крякнул:
— Отлично… Патронов маловато.
— Я не виноват…
— Маловато… Где «Мухи», а?
— Нет.
— «Мухи» нужны. «РПГ-7» нужны… Колонны бить. Русских давить, как насекомых вредных, — глаза Синякина разгорались. — Ты обещал еще склад.
— Это надо вспоминать. Не так просто. Вон, степь, — Джамбулатов обвел руками.
— Хитришь.
Джамбулатов пожал плечами.
— Грузите все, — крикнул Синякин своим людям.
В старенький «КамАЗ» погрузили ящики с оружием.
Теперь оставалось добраться до дома и укрыть это все в безопасное место.
Блокпосты на этих извилистых проселочных дорогах не устанавливают, напороться на засаду маловероятно. Так что Синякин чувствовал себя вольготно.
— Не бойся, — Синякин сам вел «Ниву», Джамбулатов сидел рядом, — русские только в городах еще что-то могут. Я же хозяйничаю здесь. Это моя степь, — он показал рукой, и Джамбулатов заметил, что веко у ваххабита дергается и тогда становится заметным тонкий, протянувшийся через щеку шрам.
Добирались часа два, один раз «КамАЗ» забуксовал. Они долго петляли, так что Джамбулатов уже с трудом понимал, куда они едут. В этих местах он не бывал никогда, хотя считал, что неплохо знает Чечню.
Наконец показалась дощатая вышка с навесом, и это означало, что через несколько секунд за холмом возникнет кошара, из которой выехали рано утром.
— Дома, — произнес Синякин, и в его голосе читалось плохо скрываемое облегчение. Похоже, что степь была вовсе не в его безраздельном владении.
Добычу выгрузили перед домом. Ящики открыли. Автоматы и цинки разложили на двух брезентовых полотнах, там же устроились рации.
— Молодец, Руслан. Удружил, — хохотнул Синякин, вытащил из «Нивы» бутылку джина, отвернул крышку и отхлебнул прямо из горлышка. Протянул бутылку Джамбулатову:
— Пей.
Тот глотнул и вернул бутылку. Синякин вновь жадно приник к горлышку. Оторвал от себя с сожалением бутылку — она была опустошена наполовину. Размахнувшись, бросил ее на землю, она не разбилась, из нее на землю потекла крепкая жидкость. Девчонка лет тринадцати подобрала ее и бесшумно исчезла.
— Аллах зря запретил спиртное, — покачал головой Синякин. — Тут мы с ним не сошлись. — Он хихикнул, и его веко опять задергалось.
Джамбулатов усмехнулся.
— Ты теперь мои брат, — Синякин положил руку на плечо бывшего милиционера, тот едва удержался, чтобы не сбросить ее. — Покажу тебе то, чего ты никогда не видел. Мой зоопарк.
Он уселся на лавку и крикнул:
— Хожбауди, тащи ученую обезьяну!
«Ученая обезьяна» появилась в сопровождении рябого. Джамбулатов удивленно посмотрел на высокого, с униженным, но еще не потухшим окончательно, как у пленников, отсидевших много лет, взором.
— Ну, янки, скажи что-нибудь, — хлопнул в ладоши Синякин.
— Что сказать? — с диким акцентом произнес по-русски пленник.
— Француз? — спросил Джамбулатов.
— Бери выше. Американец.
Синякин открыл еще одну бутылку с джином. Плеснул в кружку и протянул пленному:
— На.
Тот припал к кружке губами.
— Пьет. Дрессированный… Ты знаешь, Руслан, янки грызут русских и считают, что мы тут для них — послушные дворняги, которые рады тяпнуть медведя за лапу… А мы не дворняги… Это они дворняги… Смотри, он в Америке важный человек. У него наверняка денег немерено. Таким много платят. А здесь он кто? Так, существо, которое живо, потому что я пока этого хочу.
— Продавать будешь? — спросил Джамбулатов.
— Посмотрю. Может, выдрессирую, и он, как обезьяна на цепи, плясать будет.
Майкл напряженно вслушивался в разговор и бледнел все больше. Он не понимал всего, но знал, что говорят о нем и что-то донельзя унизительное…
— В вонючую дыру, — махнул рукой Синякин.
И охранники повели, впрочем, не грубо, американца.
— Ведите второго… — Синякин расплылся в довольной улыбке, рассчитывая, что сюрприз поразит гостя.
И не ошибся!
Хромой, щурившийся, поправляющий очки-хамелеон на носу, походил на благообразного муллу в плену у гяуров.
Джамбулатов подался вперед, сжав кулаки, но Синякин положил ему руку на плечо и прикрикнул:
— Сидеть!
Хромой напряженно смотрел на них.
— Присаживайся, уважаемый, — Синякин встал и, взяв за локоть Хромого, подтолкнул его к лавке. — Ну что, враги, разделите хлеб?
— Вряд ли, — угрюмо произнес Джамбулатов.
— Не любите друг друга… А придется жить вместе. Хромой сел на лавку, стиснув руки на коленях в замок и смотря куда-то вдаль отсутствующим взглядом.
Джамбулатов хмурился все больше. Он прикидывал, как сейчас дотянется до ножа и воткнет его Хромому в горло, а там будь что будет… Он уже подался вперед, но Синякин прикрикнул, хватая со стола пистолет:
— Убью! Сидеть!!!
Джамбулатов подался назад.
— Я читал как-то философскую книжку, — тоном ниже произнес Синякин. — Что-то о единстве и борьбе противостояний.
— Противоположностей, — автоматически поправил Джамбулатов.
— Точно. Соображаешь, мент… Так вот — теперь мы все друзья… Хромой, если ты вдруг раздумаешь быть моим другом, я отдам тебя Джамбулатову. Он обрадуется.
Хромой не прореагировал никак, только сжал сильнее пальцы в замок.
— Или тебя отдам ему, — Синякин выразительно посмотрел на Джамбулатова. — Я тебя заверяю, по жестокости он куда изощреннее всех, кого я знаю.
— Я в курсе, — кивнул Джамбулатов.
— Я доволен, — Синякин потер руки. — А теперь разломим хлеб.
— Я не голоден, — буркнул Джамбулатов. Синякин захохотал. И в его глазах на миг вспыхнуло безумие человека, который давно не в ладах с головой и вынужден прилагать большие усилия, чтобы держать себя хоть в каких-то рамках.
Глава 23
УГОВОР
— Мне стесняться нечего, — сказал Мусса Таларов, тот самый связной Синякина в поселке племсовхоза. — Я пригласил вас в свой дом.
— Спасибо, — сказал Алейников. — Мы это учтем.
— Меня попросили. Я передаю.
Они сидели во дворе. Кроме хозяина в доме было еще три женщины, но они не показывались на глаза, как пугливые земляные крысы, юркающие в нору, едва завидев человека или почуяв его тяжелую походку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Внутри, укрытые целлофаном, ждали своего часа два ящика с автоматами, несколько цинков с патронами, одиннадцать пистолетов «ТТ», почему-то уложенных в чемодан, пять наганов и четыре черных коробочки носимых радиостанций «Моторола».
— Как обещал, — сказал Джамбулатов, когда двое бойцов вытаскивали ящики на свет божий.
Синякин взял «Моторолу». Повернул веньер, но рация не откликнулась.
— Аккумуляторы сели, — сказал Джамбулатов. — Сколько они здесь лежат.
— Вижу, что сели, — недовольно буркнул Синякин. — Как новая. Работает?
— Должна.
— Не обманул…
— Спасибо скажешь? — насмешливо произнес Джамбулатов.
— Скажу… Если захочу…
Синякин вытащил из ящика промасленный автомат Калашникова, удовлетворенно крякнул:
— Отлично… Патронов маловато.
— Я не виноват…
— Маловато… Где «Мухи», а?
— Нет.
— «Мухи» нужны. «РПГ-7» нужны… Колонны бить. Русских давить, как насекомых вредных, — глаза Синякина разгорались. — Ты обещал еще склад.
— Это надо вспоминать. Не так просто. Вон, степь, — Джамбулатов обвел руками.
— Хитришь.
Джамбулатов пожал плечами.
— Грузите все, — крикнул Синякин своим людям.
В старенький «КамАЗ» погрузили ящики с оружием.
Теперь оставалось добраться до дома и укрыть это все в безопасное место.
Блокпосты на этих извилистых проселочных дорогах не устанавливают, напороться на засаду маловероятно. Так что Синякин чувствовал себя вольготно.
— Не бойся, — Синякин сам вел «Ниву», Джамбулатов сидел рядом, — русские только в городах еще что-то могут. Я же хозяйничаю здесь. Это моя степь, — он показал рукой, и Джамбулатов заметил, что веко у ваххабита дергается и тогда становится заметным тонкий, протянувшийся через щеку шрам.
Добирались часа два, один раз «КамАЗ» забуксовал. Они долго петляли, так что Джамбулатов уже с трудом понимал, куда они едут. В этих местах он не бывал никогда, хотя считал, что неплохо знает Чечню.
Наконец показалась дощатая вышка с навесом, и это означало, что через несколько секунд за холмом возникнет кошара, из которой выехали рано утром.
— Дома, — произнес Синякин, и в его голосе читалось плохо скрываемое облегчение. Похоже, что степь была вовсе не в его безраздельном владении.
Добычу выгрузили перед домом. Ящики открыли. Автоматы и цинки разложили на двух брезентовых полотнах, там же устроились рации.
— Молодец, Руслан. Удружил, — хохотнул Синякин, вытащил из «Нивы» бутылку джина, отвернул крышку и отхлебнул прямо из горлышка. Протянул бутылку Джамбулатову:
— Пей.
Тот глотнул и вернул бутылку. Синякин вновь жадно приник к горлышку. Оторвал от себя с сожалением бутылку — она была опустошена наполовину. Размахнувшись, бросил ее на землю, она не разбилась, из нее на землю потекла крепкая жидкость. Девчонка лет тринадцати подобрала ее и бесшумно исчезла.
— Аллах зря запретил спиртное, — покачал головой Синякин. — Тут мы с ним не сошлись. — Он хихикнул, и его веко опять задергалось.
Джамбулатов усмехнулся.
— Ты теперь мои брат, — Синякин положил руку на плечо бывшего милиционера, тот едва удержался, чтобы не сбросить ее. — Покажу тебе то, чего ты никогда не видел. Мой зоопарк.
Он уселся на лавку и крикнул:
— Хожбауди, тащи ученую обезьяну!
«Ученая обезьяна» появилась в сопровождении рябого. Джамбулатов удивленно посмотрел на высокого, с униженным, но еще не потухшим окончательно, как у пленников, отсидевших много лет, взором.
— Ну, янки, скажи что-нибудь, — хлопнул в ладоши Синякин.
— Что сказать? — с диким акцентом произнес по-русски пленник.
— Француз? — спросил Джамбулатов.
— Бери выше. Американец.
Синякин открыл еще одну бутылку с джином. Плеснул в кружку и протянул пленному:
— На.
Тот припал к кружке губами.
— Пьет. Дрессированный… Ты знаешь, Руслан, янки грызут русских и считают, что мы тут для них — послушные дворняги, которые рады тяпнуть медведя за лапу… А мы не дворняги… Это они дворняги… Смотри, он в Америке важный человек. У него наверняка денег немерено. Таким много платят. А здесь он кто? Так, существо, которое живо, потому что я пока этого хочу.
— Продавать будешь? — спросил Джамбулатов.
— Посмотрю. Может, выдрессирую, и он, как обезьяна на цепи, плясать будет.
Майкл напряженно вслушивался в разговор и бледнел все больше. Он не понимал всего, но знал, что говорят о нем и что-то донельзя унизительное…
— В вонючую дыру, — махнул рукой Синякин.
И охранники повели, впрочем, не грубо, американца.
— Ведите второго… — Синякин расплылся в довольной улыбке, рассчитывая, что сюрприз поразит гостя.
И не ошибся!
Хромой, щурившийся, поправляющий очки-хамелеон на носу, походил на благообразного муллу в плену у гяуров.
Джамбулатов подался вперед, сжав кулаки, но Синякин положил ему руку на плечо и прикрикнул:
— Сидеть!
Хромой напряженно смотрел на них.
— Присаживайся, уважаемый, — Синякин встал и, взяв за локоть Хромого, подтолкнул его к лавке. — Ну что, враги, разделите хлеб?
— Вряд ли, — угрюмо произнес Джамбулатов.
— Не любите друг друга… А придется жить вместе. Хромой сел на лавку, стиснув руки на коленях в замок и смотря куда-то вдаль отсутствующим взглядом.
Джамбулатов хмурился все больше. Он прикидывал, как сейчас дотянется до ножа и воткнет его Хромому в горло, а там будь что будет… Он уже подался вперед, но Синякин прикрикнул, хватая со стола пистолет:
— Убью! Сидеть!!!
Джамбулатов подался назад.
— Я читал как-то философскую книжку, — тоном ниже произнес Синякин. — Что-то о единстве и борьбе противостояний.
— Противоположностей, — автоматически поправил Джамбулатов.
— Точно. Соображаешь, мент… Так вот — теперь мы все друзья… Хромой, если ты вдруг раздумаешь быть моим другом, я отдам тебя Джамбулатову. Он обрадуется.
Хромой не прореагировал никак, только сжал сильнее пальцы в замок.
— Или тебя отдам ему, — Синякин выразительно посмотрел на Джамбулатова. — Я тебя заверяю, по жестокости он куда изощреннее всех, кого я знаю.
— Я в курсе, — кивнул Джамбулатов.
— Я доволен, — Синякин потер руки. — А теперь разломим хлеб.
— Я не голоден, — буркнул Джамбулатов. Синякин захохотал. И в его глазах на миг вспыхнуло безумие человека, который давно не в ладах с головой и вынужден прилагать большие усилия, чтобы держать себя хоть в каких-то рамках.
Глава 23
УГОВОР
— Мне стесняться нечего, — сказал Мусса Таларов, тот самый связной Синякина в поселке племсовхоза. — Я пригласил вас в свой дом.
— Спасибо, — сказал Алейников. — Мы это учтем.
— Меня попросили. Я передаю.
Они сидели во дворе. Кроме хозяина в доме было еще три женщины, но они не показывались на глаза, как пугливые земляные крысы, юркающие в нору, едва завидев человека или почуяв его тяжелую походку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77