— Как вы меня нашли?
— Ваш адрес дал мне генерал-майор Голубков. В Афганистане вы с ним встречались. Он служил в армейской разведке. Он сказал, что вы его, возможно, помните.
— Помню. Но не помню, чтобы я давал ему свой адрес.
— Он узнал его по своим каналам. Сейчас он начальник оперативного отдела Управления по планированию специальных мероприятий. Он предупредил меня, что вы захотите проверить мои слова. Дать вам его телефон?
— Не трудитесь, — буркнул Лазарев и встал.
Отсутствовал он минут пятнадцать. Когда вернулся, взгляд у него был уже не таким колючим.
— Все правильно, — сказал он, возвращая удостоверение. — Чем занимается ваше агентство?
— Охраняем тех, кто нас нанимает. Выполняем конфиденциальные поручения.
— Следите за неверными женами?
— Пока не приходилось, но почему нет?
— Дожили. Капитан спецназа шарит в чужих постелях. Почему вас заинтересовал майор Калмыков?
— Некоторое время назад нас наняли его охранять.
— Вас? Наняли? Его? Охранять? — переспросил Лазарев с таким выражением, будто я сообщил ему что-то совершенно невероятное.
— Это была всего лишь мера предосторожности, — объяснил я.
— Какое время назад?
— Около двух недель.
— Точней! — потребовал он.
— С двенадцатого по пятнадцатое сентября.
— Голубков знает, зачем вы меня искали?
— Нет, — честно ответил я. — Он занятой человек. Я не стал его грузить своими проблемами.
— Убирайся, парень, — ровным голосом приказал Лазарев. — Если бы Голубков не сказал, что ты свой, я бы вызвал патруль. И с тобой разбирались бы особисты. Все. Свободен.
— Как скажете, господин генерал-лейтенант, — обескураженно пробормотал я. — Но...
— Товарищ генерал-лейтенант! — рубанул Лазарев.
— Прошу извинить, товарищ генерал-лейтенант. Я не хотел вас обидеть. Но мне было бы легче жить, если бы я знал, чем вызван ваш гнев.
Он посмотрел на меня белыми от ненависти глазами.
— Тем, сукин ты сын, что никакого майора Калмыкова две недели назад ты охранять не мог! Майор Калмыков был расстрелян в Пешаваре контрразведкой Ахмед Хана в ноябре восемьдесят восьмого года! После трех месяцев пыток! После трех месяцев таких пыток, какие тебе, щенок, в страшном сне не приснятся! Он погиб, как герой! Он был мне, как сын. Он был мне, как родной сын! Его сожгли в извести. А теперь пошел вон.
* * *
Голубков предупредил меня, чтобы при встрече с Лазаревым я ненароком, хотя бы из вежливости, не стал расспрашивать его о семье. У него было два сына, оба офицеры. Старший погиб в Кабуле во время штурма дворца Амина. Младший сгорел в бэтээре в Грозном в 95-м году. Этого удара жена не выдержала, она повесилась, а сам Лазарев подал в отставку и с тех пор жил бирюком.
* * *
Я подождал, когда генерал-лейтенанта немного отпустит, и достал из кармана фотографию Калмыкова, сделанную в Лефортово после ареста. Этим снимком из следственного дела снабдил нас президент Народного банка Буров, отправляя в Мурманск. На всякий случай. Чтобы мы не спутали Калмыкова с кем-нибудь другим.
— Посмотрите на этот снимок, товарищ генерал, — предложил я.
— Уйди, парень, — не поворачивая головы, попросил он.
— Уйду, — пообещал я. — Но вы сначала взгляните.
Он нехотя, только чтобы отвязаться от меня, бросил взгляд на фотографию и тут же схватил, впился в снимок глазами.
— Это он? — спросил я, хотя спрашивать было не нужно.
— Когда? Когда сделан снимок?
— Там указано время.
— Девяносто восьмой год, — прочитал он. — Что это значит?
— Это значит, что вы поторопились его похоронить. Откуда вы узнали, что он расстрелян?
— Донесла агентура.
— И вы поверили?
— Мы перепроверили донесение по всем каналам! Этот снимок — фальшивка!
— Нет, товарищ генерал, не фальшивка, — возразил я. — Снимок сделан в следственном изоляторе «Лефортово». Два года назад майор Калмыков был осужден на шесть лет строгого режима как наемный убийца.
— Майор Калмыков не мог быть наемным убийцей!
— Я не сказал, что он наемный убийца. Я сказал, что он был осужден как наемный убийца. О суде над ним была даже передача по телевизору.
— Он сейчас...
— Да, жив. Жив и на свободе. Но он недолго останется на свободе, если вы не захотите ответить на мои вопросы.
— Смотря на какие вопросы.
— Что произошло четырнадцатого декабря восемьдесят четвертого года на советском военном аэродроме в Кандагаре?
Генерал цепко, остро впился в мое лицо глазами, как бы пытаясь понять, откуда мне это известно. Но не понял, а спрашивать не стал. Сработала профессиональная выучка. Он привык к тому, что никто никогда прямо не отвечает на прямые вопросы. Но на мой вопрос ответить было нужно. Он ответил:
— Это государственная тайна.
— Что произошло в час ночи пятнадцатого декабря? Почему майора Калмыкова выдернули из постели, посадили в новейший истребитель-перехватчик и отправили в Кабул?
— Это государственная тайна, — повторил генерал.
— Что произошло в восемьдесят восьмом году в Пешаваре?
— Это государственная тайна!
— Ладно, — сказал я. — Государственная тайна. Тогда спрошу о другом. Почему жене майора Калмыкова не дали пенсию за пропавшего без вести мужа? Почему его жене не дали пенсию даже после того, как в восемьдесят восьмом году он погиб как герой?
Лазарев не ответил.
— Тоже государственная тайна? — спросил я.
— Да! — крикнул он. — Да, тоже! И не задавай мне больше таких вопросов! Тебе этого не понять!
— Да, мне этого не понять, — согласился я. — Ну, а почему вы просто не пришли к ней, к жене человека, которого вы считали своим сыном, и не сказали: «Галя, Костя погиб»? Почему вы не сказали ей: «Галя, Костя погиб как герой. Скажи его сыну, что он может гордиться своим отцом. Скажи ему». Этого-то вы почему не сделали?
— Я не имел права этого сделать. Я не имел права даже близко подойти к ней. У меня разрывалось сердце, но я не мог этого сделать!
— Почему?
— Потому что этого требовал от меня мой долг! Потому что я давал присягу!
— Кому?
— Я давал присягу служить Родине. И я буду верен присяге. До самой смерти!
Я встал.
— Спасибо, товарищ генерал-лейтенант, что вы согласились побеседовать со мной. У меня больше вопросов нет. Но если вы хотите знать, что я обо всем этом думаю, скажу.
— Да что ты можешь мне сказать! — устало отмахнулся он.
— То, что тебе очень не понравится, старый пердун! Тому, что ты называешь Родиной, ты скормил всех своих сыновей, ты скормил ей свою жену...
— Молчать! — рявкнул генерал-лейтенант Лазарев.
— Да нет уж, дослушай. Ты бросил их прямо ей в пасть! Одного за другим! А сколько она сожрала чужих сыновей? Ты присягал Родине? Ты присягал Молоху! Ты и сейчас продолжаешь служить ему! Ты готов отдать ему и последнего своего сына, который чудом остался жив! Я не дам тебе этого сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68