— Сколько жильцов живет в доме?
— Двенадцать.
— Вы хорошо их знаете?
— Разумеется, сэр.
— Посторонние могут попасть в дом?
— Без указания на этот счет владельца квартиры я никого не впускаю.
— Вы отлучаетесь со своего поста?
— Только когда завожу машину в гараж. Но в это время входная дверь закрывается автоматически.
— Может ли посторонний проникнуть в дом, чтобы вы его не заметили?
— Нет, сэр.
— А со стороны бульвара, через гараж?
— Ключ от гаража только у меня. Хозяева квартир, как вы уже успели заметить, не ставят машины в гараж самостоятельно. Этим занимаюсь я, и мне за это платят. А когда вы выезжаете из гаража, ворота за вами закрываются автоматически, так же, как здесь.
— Но ведь можно сделать второй ключ от гаража?
— Для этого, сэр, необходимо видеть оригинал, по крайней мере, чтобы сделать с него дубликат, а он не снимается с моей шеи даже когда я сплю, — обиженно проворчал сторож. — У вас что-нибудь не в порядке?
— Интересуюсь от скуки.
— Если у вас возникли подозрения, то необходимо вызвать полицию.
— Когда они возникнут, я так и сделаю.
Я круто развернулся и направился к лифту. Сколько ни ломал себе голову, так и не нашел ответа на вопрос: кому и что понадобилось у меня искать?
Рухнув на растерзанную кровать, я провалился в глубокий сон.
Я проснулся весь мокрый от пота. Сердце учащенно колотилось. Скинув ноги на пол, я долго сидел, уставясь в окно.
Всю ночь мне снилась Веда. Всю ночь она убегала от меня, я гнался за ней, звал ее, а она убегала все дальше и дальше. Мои ноги не слушались меня, я с трудом передвигал их, оставаясь при этом на месте.
Переведя дух, я пошел в ванную и умылся. Более двух часов заняла уборка помещения. Теперь я был не рад, что заимел столько комнат. Закончив, я позвонил в справочную и узнал телефон больницы «Благие намерения».
Писклявый женский голосок ответил:
— Регистратура. Слушаю вас.
— Простите, мисс, я хотел бы справиться о здоровье Марион Маршалл.
После того, как она мне в подробностях рассказала, как спит, что ест и какая температура у больной, я спросил:
— А могу я поговорить с ее сиделкой?
Голос мне ответил, что сиделка будет в четыре часа.
Меня это вполне устраивало, так как встреча с Дэзи Райн пока была преждевременна.
— И еще, мисс. Кто лечащий врач у Марион?
— Заведующий отделением доктор Фаррел.
— Благодарю вас. Я повесил трубку.
Часы на камине показывали десять утра. Я надел строгий костюм из темно-синего твида и спустился на лифте в гараж. Осмотрев все помещение гаража, я не нашел ни одной лазейки, кроме ворот. Каким же образом проникли в дом те, кто устроил у меня погром? Ничего не понимая, я сел в машину и выехал. Железные ворота сомкнулись. Оставив машину, я вернулся и осмотрел их. Гладкое железо, и никаких скважин. Сбоку на стене металлический ящик. Я раскрыл его и увидел панель с кнопкой, под которой стояла надпись «вызов». Рядом скважина для ключа. Чертовски витиеватый рисунок.
— Что-нибудь не так? — спросил голос за спиной.
Я обернулся. Передо мной стоял Лукино, мой новоиспеченный шофер. Поодаль переминался с ноги на ногу Бэн.
— Все в порядке, — ответил я.
— Какие будут указания?
Я вернулся к машине и сел на заднее сиденье, оставив дверцу открытой. Оба парня подошли ко мне и молча смотрели, как псы, ждущие костей.
— Вы, Бэн, — я ткнул пальцем в длинного, — узнайте адрес некой Марион Маршалл. Желательно также раздобыть фотографию этой женщины. Встретимся в полдень в баре «Пингвин» на шестой авеню. С вами все.
Бэн молча повернулся и ушел.
— Садитесь за руль, Лукино. Мама, вероятно, зовет вас просто Луки. Так короче и удобней.
Итальянец выполнил указание.
— Мы поедем в больницу «Благие намерения», это в пригороде. Вы…
— Я знаю, где эта больница.
Управлял машиной он лихо и в то же время без напряжения, прекрасно ориентируясь в лабиринтах города. Видать, они ловкие ребята. Вопросов не задают. Найти женщину и достать ее фотографию за полдня не простая штука Но это их забота. Главное — итог.
Больница «благие» или какие там еще «намерения», это я узнаю, — двухэтажное здание, вытянутое в длину чуть ли не на милю, напоминающее конюшню. Выкрашенное в зеленый цвет, оно сливается с сосновым бором, и это как-то скрадывает архитектурное уродство.
Луки остановился у ворот. Я вышел и минут десять блуждал, пока не нашел вход.
Запах больниц действует на меня угнетающе, а в этом приюте был еще какой-то дополнительный отвратительный и стойкий запах, вызывающий тошноту. Помещение, очевидно, не проветривалось со времен гражданской войны.
Сестры милосердия сновали туда-сюда и, что самое интересное, все были одеты в монашеские мешки. Прямо монастырь. Одна из монашек подошла ко мне и, видя мою растерянность, спросила:
— Вы пришли кого-то навестить?
— Да. Только не больного, а врача. Я хотел бы повидать доктора Фаррела.
Она невинно смотрела на меня глазами, в которых было написано крупным шрифтом: «Постель».
— Я вас провожу, мистер. — Она опустила глаза, которые выдавали все ее тайные желания.
Мы миновали несколько узких, плохо освещенных коридоров с бесконечным количеством дверей по обеим сторонам, пока не достигли той, которая нужна. Прибитая табличка «Доктор Фаррел» убедила меня в этом.
— Как о вас доложить, мистер? — спросила моя провожатая.
— Доктор Дэйтлон. Он, должно быть, слышал обо мне.
— Подождите секундочку. — Она улыбнулась и скрылась за дверью.
Из— за угла появились еще две святоши. Они везли каталку, на которой кто-то лежал, закрытый с головой белой простыней. Мне пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить их. Когда они поравнялись со мной, мне в лицо ударил жуткий терпкий запах. Я задержал дыхание, испугавшись, что меня может стошнить. Взглянув им вслед, я увидел длинную черную косу, свисавшую до пола из-под простыни. Кожа моя покрылась изморозью. Траурный кортеж свернул за угол, и я выдохнул воздух.
Дверь открылась, вышла моя благодетельница.
— Доктор Фаррел ждет вас, доктор Дэйтлон, — произнесла она так, будто вручала мне медаль.
Странно прозвучало сочетание «доктор» и «Дэйтлон», примерно так же, как «горчица» и «шоколад». Я вошел в распахнутую дверь и очутился в небольшом кабинете, сплошь заставленном шкафами с книгами и медикаментами.
За столом сидел долговязый, жилистый, словно натянутый канат, мужчина с тяжелым и острым, как гвоздь, носом. Его волосы были ни седыми, ни черными, ни рыжими, ни каштановыми — там было всего понемногу и разной длины. Месяца два по крайней мере к ним не прикасались ни расческа, ни щетка Они топорщились, как грива старого льва из бродячего цирка.
— Чем могу быть полезен, коллега? — спросил он, вставая и протягивая мне узкую длинную костяшку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51