А тот подкрутил усы и насмешливо спросил:
— Водочки вам заказать? Но я не в компании — на завязке.
— Спасибо, не надо, — вежливо ответил епископ.
— Так чего с мертвяком у Феогена делать?
Прекратив есть, задумался Артемий. Потом осведомился:
— Вас Феоген Шкуркин не раздражает?
— А чего мне Шкуркин? Он и есть шкура. Меня Белокрылов больше волнует. Феоген-то — вашего роду-племени.
Епископ понял Вованово ехидство, но не подал виду, продолжил:
— Белокрылов лишь исполняет указания Феогена. — Он постарался не обидеть бригадира, уточнив:
— Вы мне по дружбе помогаете, а генерал у Феогена — пес, да еще выходит, со сворой легавых. Не будет Феогена, перестанет и эта свора кусаться.
— Ну-ну, — внимательно посмотрел на него Вован, следя за ходом Артемьевой мысли.
— Во многом мешал и мешает нам Шкуркин. Осатанел совсем. Вы перенесите свой взгляд с наемника Белокрылова на его хозяина.
— Перенес, — усмехнулся Вован. — Сильно Шкуркин и меня раздражает.
Артемий широко улыбнулся.
— Ну и хорошо. Теперь мы с вами вместе эту шкуру не перевариваем. И что бы вы, Владимир, сказали, если бы на квартире Феогена оказался не один труп, а два?
— Работы больше, но и толку больше.
— И я к такому мнению пришел. Вы подумайте и о впечатлении милицейских, которые трупы Сверчка и хозяина у него дома обнаружат. Ведь могло же сложиться так, что наглый Сверчок наехал, так сказать, на Феогена, а у того вдруг оружие оказалось. Выстрелили друг в друга — оба мертвые.
Прожженный мошенник Вован с восхищением поглядел на епископа и с удовольствием продолжил его разработку:
— Тем более что Сверчок — из востряковских, которые поддерживали новых хозяев «Покрова», каким Феоген должен.
— Плюс к тому, Владимир, — посмеивался Артемий, — Сверчок — это тот человек, который с другом Феогена Ячменевым расправился. У этой парочки много между собой счетов было, а?
— Совершенно пряники! С обеих сторон — концы в воду. А то наша братва не знала, что со Сверчком после его проколов делать. А так мы и Феогена, и засвеченного Сверчка друг на дружке замкнем.
Артемий сверкнул широко расставленными глазами.
— Вот по случаю такого вензеля в наших тяготах не грех бы нам и выпить. Да вы не станете?
— Спасибочки, батюшка. Завязал.
— Добро, Владимир.
Они стали со вкусом поглощать поданные им горячие блюда.
Вован проговорил:
— Если так завершим, разойдутся, наверное, наши дороги, батюшка.
— Это почему же? Всегда надо помогать нормальным людям.
— Вам виднее.
Покачал головой Артемий.
— Сейчас уж вижу, что и с уходом Феогена воевать нам с вами против той стороны еще ох как придется.
— Людишки и за Феогеном стоят?
— А как вы думали? Архимандрит с его Белокрыловым — лишь среднее, ударное звено. Не станет Шкуркина, так сам митрополит проявится.
— Митрополи-ит? — уважительно протянул Вован.
— Совершенно верно. У него Феоген только подручным состоит.
— Так чего ж нам по середнякам этим валандаться? — спросил лихой бригадир. — По митрополиту и нацелить.
Пристально посмотрел на него епископ.
— Владимир, вы вот намекнули: мол, фрайер, как вы называете людей не своего круга, в ваших делах плохо разбирается. Немного резко это у вас прозвучало, но по сути правильно. Так же и в наших церковных делах. В них вы тоже вряд ли до дна разберетесь. Поэтому давайте не будем пока туда дальше Феогена лезть.
— Лады, — немного смущенно произнес Вован. — Я лично займусь Феогеном.
— Не забудьте его допросить по интересующим нас вопросам.
Перебрасываясь уже незначительными замечаниями, бригадир востряковских бандит Вован и викарный епископ патриархии Артемий Екиманов, не торопясь, дообедали. Потом шикарная иномарка Вована домчала епископа до резиденции. А сам он порулил на Арбат ставить жирную точку в кровавой волоките, которой, оказывается, и не видно конца.
* * *
На Арбате, прежде чем отправиться в квартиру, ставшую моргом, Вован прихватил из машины к своему пистолету еще и запасную пушку, чтобы инсценировать взаимный расстрел в архимандритовом пристанище.
Бригадир, не спеша, обошел дом, убеждаясь, что стрельба Сверчка и Ракиты не привлекла ничьего внимания. Потом поднялся по лестнице и вошел в квартиру, по которой мамаем прошлась отъехавшая Мариша. Он посмотрел на вывернутые закрома, усмехнулся, подумав:
«Бабы с говном не расстанутся».
На прежнем месте, в проходе к спальне, лежал Сверчок. Его чубчик запекся в крови, вытекшей из дырок в голове.
«Еще один кент, ложанувшийся на мокрохвостой, — с презрением подумал бригадир. — Крым и рым прошел, а на свиданке с „трещиной“ пулю словил».
Вован был увлечен прелестями Маришки, но никогда бы не поменял своего дела на этакое безделье с «биксой», выяснение отношений и прочее. Он уже давно убедился в женской «бивневости» — слабоумии, продажности — и окрашивал воровские заповеди собственным цинизмом.
Присев над Сверчком, Вован рассмотрел две раны в его башке. Подобрал пистолет с глушителем убитого и проверил обойму: как раз нужные для расстрела Феогена две пули остались. Достал пистолет, захваченный им из «бардачка» машины. Из него якобы должен был отстреливаться архимандрит.
Но проблема была в том, что в голове Сверчка сидели две пули из пушки Ракиты, систему которой Вован не мог знать. Милицейская экспертиза могла установить принадлежность пуль другому типу оружия, нежели тот, что хотел вложить в руку мертвому Феогену Вован. Изменить эту ситуацию бригадир уже не мог, он понадеялся, что менты в такие дебри не полезут:
«Навалом у них ныне трупов. А тут сразу два солидняка-мертвяка: разыскиваемый убийца и поп из патриархии. Да станут ли доискиваться? Фартовей скинуть на очевидность — взаимно перестрелялись. А я им еще немножко помогу».
Он навинтил глушитель на ствол пистолета из «бардачка» «БМВ», предназначенного Феогену. Выстрелил из него в грудь Сверчку с расчетом на то, что одной этой пули на видном месте хватит экспертам при идентификации оружия. Потом выщелкнул из обоймы еще два патрона — по числу пуль, оставшихся в пустой и при жизни Сверчковой голове.
Вован вернулся в прихожую, поставил рядом с дверью стул, с которого удобно было бы вскочить при появлении хозяина, и стал ждать.
* * *
Как и все участники этих событий, архимандрит Феоген Шкуркин в тот день пережил много волнений.
С утра ему позвонил Белокрылов, сообщив, что в офисе не появится, потому как исчезает из Москвы на неопределенное время. Предупредил, что только Феоген будет знать — он отсиживается на своей даче в кооперативе «Роща» по Рублевке, где был коттедж и архимандрита. Генерал ядовито изложил, как Ракита, которого собирался пожалеть Феоген, расправился с Ониксом. Заключил же, что никаких денег Автандилу, Харчо, востряковским платить не собирается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70