В этот момент раздался сигнал Киринова сотового телефона, лежащего на столе. Митрополит взял его, ответил, а потом, насупившись, выслушал длинный монолог абонента. Наконец коротко сказал в трубку:
— Немедленно вылетаю в Москву.
Он выключил сотовик, печально произнес:
— Из Москвы звонили. Только что я нехорошо помянул, осудил архимандрита Феогена Шкуркина. Господи, прости меня, грешного… А Феогена, оказывается, на днях дома убили. Я уверен, что это рук епископа Артемия дело.
Протрезвел и Ловунов.
— Тот самый Феоген, что протекцию по алмазам в Роскомдрагмете обеспечивал?
— Да.
Зеленоглазый Виктор Михайлович взбодрился.
— Так это нам Бог помогает! Если копнут по закулисе наших алмазных дел, Феоген — непосредственный реализатор Дополнительного соглашения — сгинул. И как вовремя! Теперь пусть трясут: все на архимандрита спишем.
Воняев разгладил бороду, произнес нравоучительно:
— Бог в таких делах не помогает. Всевышний попускает, чтобы нас, грешных, воспитывать. А вот враг рода человеческого услужлив по-медвежьи. Так что не рукоплещите прежде времени, Виктор Михайлович.
— Простите, владыко, полез на вашу территорию. Мне с нее лавров не надо. Но с убийством Феогена наша ситуация сильно облегчается.
— Прямо сейчас вылетаю в Москву, надо замену Феогену поставить. — Он иронически поглядел на Ловунова. — Зря, выходит, вы искры метали?
Опустил глаза, выпил вина Ловунов. Проговорил добродушно:
— Не взыщите, отец Кирин. Но теперь-то у вас руки развязаны.
— Да, постараюсь архимандриту, царствие ему небесное, достойную замену произвести. — Митрополит, не выдержав, усмехнулся. — А то покойник много себе последнее время позволял. Не хотел вам всего о Шкуркине говорить. Но он в своем образе жизни так размахнулся, что мог бы и без паломнических и алмазных операций привлечь к нашим особам внимание. Дошел до того, что девицу себе на содержание взял. Монах!
Ловунов покачал головой.
— Крутовато. Такой бы нас с вами, владыко, под монастырь с решетками мог подвести. А что этот Артемий Екиманов? Вот так запросто убрал влиятельного деятеля ОВЦС?
Квадратное лицо Кирина передернулось.
— Предельно Артемий обнаглел! Запросто, вы говорите? Да нет, он через третьих лиц грязные дела привык обделывать. Повязан епископ с уголовниками, те и стараются. Какую-то перестрелку в квартире Феогена изобразили. А убийство любого церковного чина в наше время что? Нынче священников по разным поводам убивают.
— Вам нужна помощь, чтобы Артемий угомонился?
— Думаю, что обойдусь своими силами.
Не сходила с лица Ловунова озабоченная гримаса.
— В епархии Артемия живет патриарх. Придется с этим патриаршим любимчиком повозиться.
— Ничего, как-нибудь. Меня его святейшество не так, как этого пижона привечает, но достаточно уважает, — намекнул Кирин на то, что благодаря своим негласным коммерческим операциям стал едва ли не главным финансистом патриарха.
Он налил себе воды со льдом, сбивая хмель. В свои внутренние дела по церковному клану митрополит не посвящал даже испытанного вдоль и поперек Ловунова. Тем более что «обходиться» с Артемием после убийства Феогена требовалось, возможно, его же расстрельным способом, а не обычными приемами закулисной борьбы вокруг патриарха.
— Что за кандидатуру планируете на замену Феогену? — спросил Виктор Михайлович.
— Есть очень подходящая — протоиерей Вадим Ветлуга. Этот на удовольствия жизни размениваться не станет, и пообразованнее он Феогена, трудится сейчас в патриархии экономическим советником. Да вы о нем от меня не раз слыхали.
— Ветлуга? Тот, что бизнес по сигаретам отнимал еще у наших военных из Западной группы войск?
— Да, чтобы отвести подозрения от меня, отец Вадим фирму организовал, я ему помог освободиться от таможенных пошлин и налогов до 2005 года. — Гоняев с удовольствием улыбнулся. — Помогал Ветлуга и нашей конторе льготно ввозить в Россию алкоголь. Правда, завязли мы по линии Вадима перед Таможенным комитетом должком на полмиллиарда долларов. Зато успели переправить за рубеж миллиардов шесть акцизных марок. Помогло тогда, точно, как сейчас с гибелью Феогена, что сами наши благодетели погорели, отвлекли на себя внимание.
— Кого имеете в виду?
— Шумейко, а из Минфина — Вавилова, Петрова. Президентский Барсуков хорошо помогал.
— Все свои люди. Жаль, теперь — административные покойники, царствие им небесное.
— Успели мы тогда с Ветлугой вывернуться. А работали по его направлению неплохо. Имею в виду не американские, а болгарские сигареты.
— Да я помню. В 1996 году в Россию из Болгарии было импортировано сигарет на шестнадцать миллионов долларов, а в рамках гуманитарной помощи поступило к нам табака на девятнадцать миллионов баксов. Почувствовали разницу! Но в следующем году нам все же ментовской министр Куликов подосрал.
Митрополит зло двинул усами.
— Льготы-то перекрыл? Ну так теперь и он — политический упокойничек. Не помнят люди добра. А ведь несмотря на подножку Куликова, тот же Феоген с ним продолжал вожжаться. Организовывал поездку в Израиль и все такое. Сколько же нам приходится выкаблучиваться! Надо кому-то с верхов, из отцов семейств обвенчать сына или дочь. Ни в коем случае не пойдут в церковь вместе с простонародьем. Обязательно я, митрополит, должен распорядиться и предоставить храм. Требуют, чтобы венчал не простой священник, а на худой случай хотя бы архимандрит! На торжестве чтобы не было никого из посторонних и хор быть должен непременно из Большого театра…
— Это правильно. Власть есть власть. С ведомственными людьми никогда не надо ссориться. Отец Вадим, как я вспомнил, в патриархии целым отделом заведывал?
— Верно, он здорово тогда раскрутился. Банк для патриархии организовал, открыл через подставную фирму сыроваренный завод, нефтяные дела тоже были на нем. Но в последнее время я отца Вадима убрал в тень. Вот сейчас и пригодится.
— Надеюсь, первоочередным вопросом для Ветлуги станет алмазный бизнес.
Кирин взялся за бутылку виски.
— Рюмочку на посошок, Виктор Михайлович?
Ловунов кивнул. Владыка налил ему, а себе еще плеснул ледяного лимонада.
— Конечно, прежде всего Вадим возьмется за оживление операций с алмазами. Извините, что не составлю вам компанию на посошок. Мой посох нынче ночью в Москву.
— Я там тоже через пару дней буду.
Митрополит смотрел на гладь озера, мягко очерченного луной, взмывшей над горами по горизонту. Он задумчиво сказал:
— Все размышляю о лихой кончине архимандрита Феогена. Смерть, знаете ли, многозначительный акт. А для православного очень важно перед кончиной успеть исповедаться, причаститься…
Ловунов закусил виски свежей клубникой, поглядывая на Гоняева со скрытой насмешкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70