Лишь зондирует почву.
— Не стоит, Геннадий Михайлович. Скорее всего материал из МВД уже подкинули администрации.
— Допустим, что так. Тогда нас могут спросить: почему не доложили сразу, едва вам стало известно?
— Геннадий Михайлович, о Марусиче такого вопроса не зададут. Это не та фигура. А если спросят, то вы получили материал и передали мне для изучения. Только потом будет принято решение.
— Черт с ним, с Марусичем. Спрашивать будут о Волкове. Он член коллегии силового министерства…
— С ним ещё проще. Бросать тень на такого человека, даже если у нас есть какие-то фото, не дело прокуратуры. Мы приняли отпечатки и передали их на экспертизу. До получения результата поднимать тревогу нет причин.
Катков, излагая свою точку зрения, ни на миг не сомневался, что генеральный уже просчитал варианты и лишь проверяет свои выводы мнением заместителя. То, чем они занимались, относилось к категории аппаратных игр высокой сложности. Касайся подобный компромат чиновника с низших ступеней власти, проблем не возникло бы. Но член коллегии МВД, если делать сравнения, это кит в море развитой демократии. А охота на китов, как известно, запрещена международными конвенциями.
— И еще, — Катков задумался, подбирая выражения, — было бы неплохо, если о деле могла узнать пресса…
Муратов отпустил матюга. Что поделаешь, генеральный прокурор — человек (хотя вполне возможно, что со знаком плюс и минус одновременно). А коли так, ничто человеческое ему не чуждо. Катков скромно промолчал. Муратов положил руку на грудь и погладил место, под которым билось сердце. Сказал задумчиво:
— Утром слегка прихватило.
— Спазм, — с видом знатока поставил диагноз Катков. — Говорят, его хорошо снимает коньяк. Черчилль себе никогда не отказывал в коньячке, вот и прожил девяносто три года…
— Девяносто один, — поправил Муратов, — но дело не в этом. У тебя сейчас не спазмит?
Катков понимающе улыбнулся. Тронул грудь.
— Разве что ради профилактики?
— Прекрасно, так и сделаем.
Муратов открыл сейф, вынул бутылку кизлярского коньяка. Достал два хрустальных стаканчика. Аккуратно, с видом священнодействующего жреца, наполнил их. Они выпили не чокаясь. Катков блаженно зажмурился и почмокал губами. Муратов погладил грудь, стараясь понять стало ему легче или стоит принять ещё одну рюмочку. Решил, что подействовало. Убрал бутылку в сейф. Показал Каткову на стул.
— Присядь. Что касается прессы, мы на контакт с ней не пойдем. Вот увидишь, в какой-нибудь из газет эта история выскочит ни завтра, так послезавтра. Или я ни хрена не понимаю в происходящем…
* * *
С утра Алексей зашел в гараж. У машины барахлил стартер, и он договорился на работе с механиком, чтобы тот заодно покопался и в двигателе. Завести машину с отказавшим стартером было бы трудно и Алексей обратился за подмогой к соседу.
— Будь другом, Петрович, выдерни мой рыдван из гаража.
— Алеша! — Сосед зашелся от возмущения. — Что за разговор: будь другом… Это что, услуга? Мы же с тобой…
Петрович развернул «жигуль», поставил задом к боксу Алексея, притормозил.
— У тебя свой буксир или мой достать?
Алексей весело хохотнул.
— Чтобы все оказалось вроде того: выдерни меня из гаража своим тросом и налей бензинчику, чтобы уехать.
Алексей быстро вытащил из багажника нейлоновый шнур — стропу от грузового десантного парашюта. Накинул петлю на буксирный крюк, завязал узел. Махнул рукой — тяни!
«Москвич» тронулся и медленно выполз из бокса. Алексей шел слева, через переднее открытое стекло руководя движениями машины. Когда она вся оказалась снаружи, махнул рукой, крикнул: «Стой!» и заскочил в гараж, забрать с верстака свою сумку.
В этот миг раздался оглушительный взрыв. Железная дверь с грохотом захлопнулась. Алексей оказался в кромешной тьме. Придерживаясь стенки, чтобы не упасть в смотровую яму, не понимая что же произошло, он добрался до выхода и плечом надавил на дверь. Она открылась.
Зрелище, представшее перед его глазами, заставило его длинно и крепко выругаться. Синий «Москвич» — чудо-машина, верно служившая человеку ровно пятнадцать лет, выглядела рудой рваного металла, который дымился вонючей копотью. Ошарашенный происшедшим Петрович сидел в своем «жигуле», боясь из него вылезать.
От сторожевой будки к месту взрыва бежал сторож гаража отставной капитан-автомобилист Сопелко. На бегу он орал:
— Все целы? Никто не пострадал?
К машине, распоротой и развороченной, подбежали несколько человек, до этого возившихся в боксах возле своих машин. Они побросали все дела и примчались поглазеть на происшествие. Потом сгрудившись стояли вокруг дымившейся кучи металлолома, качали головами, глубокомысленно произносили: «Да-а, ни хрена себе, разнесло!» И можно было понять, что каждый примерял несчастье на себя: что было бы с ним самим, а он ко всему бы оказался рядом, а ещё хуже — в самой машине. Гадали: кому и зачем понадобилось делать закладку в старый «Москвич». И каждый делал свои выводы, хотя вслух догадками никто не спешил делиться.
Что произошло — видели все, но объяснить как бомба оказалась в машине не мог никто. Даже сторож Сопелко, старательный и бдительный страж гаража. На посту он не пил никогда, и, если надирался то только после смены. Поэтому Алексей не сомневался, что чужие люди беспрепятственно пройти в гараж не могли. Да и по виду Сопелко — удивленному, ошарашенному, можно было судить — взрыв для него такая же неожиданность, как и для других.
Первым в реальное время вернулся Алексей. Спросил сторожа:
— Кто здесь был?
Тот правильно понял вопрос.
— Из чужих — никого. Только свои.
— Так и никого?
— Э-э, — память восстанавливала события мучительно трудно, — э-э… Да, два хера из пожарной инспекции…
— Ты же всех своих знаешь, кто они?
— Это были незнакомые. Из центрального управления.
— Видел, что они делали?
— Обошли гараж. Проверили огнетушители. Ящики с песком. Все время на моих глазах…
Алексей посмотрел на часы.
— Ладно, поступай как положено в таких случаях, а мне некогда. Еду на работу.
— Э-э, ты должен остаться до прибытия милиции…
— Извини, никому я ничего не должен. Милиция ни машины не вернет, ни зарплаты не выдаст… Перебьются без меня.
Алексей повернулся и не оглядываясь на останки своего боевого коня, двинулся из гаража к троллейбусной остановке..
Весь день его никто не тревожил. Он ждал звонка из милиции, но вызова не последовало.
Вечером Алексей направился прямо домой, решив не заезжать в гараж. Видеть свой раскуроченный «москвичок» желания не было никакого.
Хмурый и злой, Алексей втиснулся в переполненный вагон метропоезда и закачался вместе с остальными пассажирами.
Перед очередной остановкой поезд резко тормознул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Не стоит, Геннадий Михайлович. Скорее всего материал из МВД уже подкинули администрации.
— Допустим, что так. Тогда нас могут спросить: почему не доложили сразу, едва вам стало известно?
— Геннадий Михайлович, о Марусиче такого вопроса не зададут. Это не та фигура. А если спросят, то вы получили материал и передали мне для изучения. Только потом будет принято решение.
— Черт с ним, с Марусичем. Спрашивать будут о Волкове. Он член коллегии силового министерства…
— С ним ещё проще. Бросать тень на такого человека, даже если у нас есть какие-то фото, не дело прокуратуры. Мы приняли отпечатки и передали их на экспертизу. До получения результата поднимать тревогу нет причин.
Катков, излагая свою точку зрения, ни на миг не сомневался, что генеральный уже просчитал варианты и лишь проверяет свои выводы мнением заместителя. То, чем они занимались, относилось к категории аппаратных игр высокой сложности. Касайся подобный компромат чиновника с низших ступеней власти, проблем не возникло бы. Но член коллегии МВД, если делать сравнения, это кит в море развитой демократии. А охота на китов, как известно, запрещена международными конвенциями.
— И еще, — Катков задумался, подбирая выражения, — было бы неплохо, если о деле могла узнать пресса…
Муратов отпустил матюга. Что поделаешь, генеральный прокурор — человек (хотя вполне возможно, что со знаком плюс и минус одновременно). А коли так, ничто человеческое ему не чуждо. Катков скромно промолчал. Муратов положил руку на грудь и погладил место, под которым билось сердце. Сказал задумчиво:
— Утром слегка прихватило.
— Спазм, — с видом знатока поставил диагноз Катков. — Говорят, его хорошо снимает коньяк. Черчилль себе никогда не отказывал в коньячке, вот и прожил девяносто три года…
— Девяносто один, — поправил Муратов, — но дело не в этом. У тебя сейчас не спазмит?
Катков понимающе улыбнулся. Тронул грудь.
— Разве что ради профилактики?
— Прекрасно, так и сделаем.
Муратов открыл сейф, вынул бутылку кизлярского коньяка. Достал два хрустальных стаканчика. Аккуратно, с видом священнодействующего жреца, наполнил их. Они выпили не чокаясь. Катков блаженно зажмурился и почмокал губами. Муратов погладил грудь, стараясь понять стало ему легче или стоит принять ещё одну рюмочку. Решил, что подействовало. Убрал бутылку в сейф. Показал Каткову на стул.
— Присядь. Что касается прессы, мы на контакт с ней не пойдем. Вот увидишь, в какой-нибудь из газет эта история выскочит ни завтра, так послезавтра. Или я ни хрена не понимаю в происходящем…
* * *
С утра Алексей зашел в гараж. У машины барахлил стартер, и он договорился на работе с механиком, чтобы тот заодно покопался и в двигателе. Завести машину с отказавшим стартером было бы трудно и Алексей обратился за подмогой к соседу.
— Будь другом, Петрович, выдерни мой рыдван из гаража.
— Алеша! — Сосед зашелся от возмущения. — Что за разговор: будь другом… Это что, услуга? Мы же с тобой…
Петрович развернул «жигуль», поставил задом к боксу Алексея, притормозил.
— У тебя свой буксир или мой достать?
Алексей весело хохотнул.
— Чтобы все оказалось вроде того: выдерни меня из гаража своим тросом и налей бензинчику, чтобы уехать.
Алексей быстро вытащил из багажника нейлоновый шнур — стропу от грузового десантного парашюта. Накинул петлю на буксирный крюк, завязал узел. Махнул рукой — тяни!
«Москвич» тронулся и медленно выполз из бокса. Алексей шел слева, через переднее открытое стекло руководя движениями машины. Когда она вся оказалась снаружи, махнул рукой, крикнул: «Стой!» и заскочил в гараж, забрать с верстака свою сумку.
В этот миг раздался оглушительный взрыв. Железная дверь с грохотом захлопнулась. Алексей оказался в кромешной тьме. Придерживаясь стенки, чтобы не упасть в смотровую яму, не понимая что же произошло, он добрался до выхода и плечом надавил на дверь. Она открылась.
Зрелище, представшее перед его глазами, заставило его длинно и крепко выругаться. Синий «Москвич» — чудо-машина, верно служившая человеку ровно пятнадцать лет, выглядела рудой рваного металла, который дымился вонючей копотью. Ошарашенный происшедшим Петрович сидел в своем «жигуле», боясь из него вылезать.
От сторожевой будки к месту взрыва бежал сторож гаража отставной капитан-автомобилист Сопелко. На бегу он орал:
— Все целы? Никто не пострадал?
К машине, распоротой и развороченной, подбежали несколько человек, до этого возившихся в боксах возле своих машин. Они побросали все дела и примчались поглазеть на происшествие. Потом сгрудившись стояли вокруг дымившейся кучи металлолома, качали головами, глубокомысленно произносили: «Да-а, ни хрена себе, разнесло!» И можно было понять, что каждый примерял несчастье на себя: что было бы с ним самим, а он ко всему бы оказался рядом, а ещё хуже — в самой машине. Гадали: кому и зачем понадобилось делать закладку в старый «Москвич». И каждый делал свои выводы, хотя вслух догадками никто не спешил делиться.
Что произошло — видели все, но объяснить как бомба оказалась в машине не мог никто. Даже сторож Сопелко, старательный и бдительный страж гаража. На посту он не пил никогда, и, если надирался то только после смены. Поэтому Алексей не сомневался, что чужие люди беспрепятственно пройти в гараж не могли. Да и по виду Сопелко — удивленному, ошарашенному, можно было судить — взрыв для него такая же неожиданность, как и для других.
Первым в реальное время вернулся Алексей. Спросил сторожа:
— Кто здесь был?
Тот правильно понял вопрос.
— Из чужих — никого. Только свои.
— Так и никого?
— Э-э, — память восстанавливала события мучительно трудно, — э-э… Да, два хера из пожарной инспекции…
— Ты же всех своих знаешь, кто они?
— Это были незнакомые. Из центрального управления.
— Видел, что они делали?
— Обошли гараж. Проверили огнетушители. Ящики с песком. Все время на моих глазах…
Алексей посмотрел на часы.
— Ладно, поступай как положено в таких случаях, а мне некогда. Еду на работу.
— Э-э, ты должен остаться до прибытия милиции…
— Извини, никому я ничего не должен. Милиция ни машины не вернет, ни зарплаты не выдаст… Перебьются без меня.
Алексей повернулся и не оглядываясь на останки своего боевого коня, двинулся из гаража к троллейбусной остановке..
Весь день его никто не тревожил. Он ждал звонка из милиции, но вызова не последовало.
Вечером Алексей направился прямо домой, решив не заезжать в гараж. Видеть свой раскуроченный «москвичок» желания не было никакого.
Хмурый и злой, Алексей втиснулся в переполненный вагон метропоезда и закачался вместе с остальными пассажирами.
Перед очередной остановкой поезд резко тормознул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83