Бьерн был прав, отказавшись от нее. Должно быть, он почуял исходящую от нее угрозу, потому и старался отдалиться, отринуть ее, как нечто мешающее и никчемное… Но больше Айша не желала быть никчемной, . .
— Айша! — заворочавшись на лавке позвал Хаки.
В избе слабо потрескивали в очаге дрова, над огнем на палке висел котел с жидкой кашей, в воздухе, смешиваясь с запахом гниющей плоти, плавали ароматы травных настоев и мазей.
Последние дни Хаки редко приходил в сознание. Жить ему оставалось совсем немного. Айша надеялась, что он не заметит исчезновения Финна. Ей было бы жаль, если б Берсерк догадался, что верный раб покинул его. Он бы сразу все понял, почуял, как чует зверь. Он ведь и был зверем — ни в чем не виноватым, живущим по лесным законам, где всегда прав тот, кто сильнее и хитрее, где добыча идет рука об руку с убийством, где взявший след дикий волк не отступится в погоне за жертвой…
Хаки не был злым или жестоким, просто ему не повезло — боги ошиблись, одарив наивного и сильного зверя человеческим телом.
— Финн!
Айша бесшумно подошла к ложу Берсерка, присела упдом, отвела с его потного лба влажные пряди волос:
— Он ушел за водой. Скоро вернется.
Хаки поймал ее запястье. Он изменился — осунулся, даже как-то постарел. Потрескавшиеся губы Берсерка расползлись в слабой улыбке:
— Ты врешь. Его нет уже пять дней. Он слишком долго ходит за водой…
— Я всегда вру, — легко согласилась Айша. Освободила руку, взяла влажную тряпицу, окунула в бадейку с топленым снегом, уложила на лоб Хаки. — Когда он вернется, ты поправишься.
Он засмеялся, но смех перешел в кашель и затих, прервавшись коротким стоном. Айша заглянула ему в лицо:
— Хочешь пить?
Он помотал головой. В избе было жарко, но даже под тремя одеялами из теплой козьей шерсти тело Берсерка трясла дрожь.
— Я могу осмотреть твои раны, — предложила притка.
Он вновь неохотно качнул головой. Закрыл глаза.
Айша подогнула под себя ноги, уселась рядом с его ложем, взяла в ладони свесившуюся из-под одеяла руку Хаки, Наверное, все так и должно было случиться — Бьерн нашел княжну и теперь вряд ли отпустит ее от себя — он не из тех, кто нарушает данное слово. Он обещал Гостомыслу вернуть ее в Альдогу, он так и поступит. А княжна… Она не пожелает возвращаться к отцу, нося ребенка от убийцы, от врага Альдоги. Вернее, не пожелает возвращаться с правдой об отце ребенка. Она умна и постарается сыскать своему сыну кого-нибудь более достойного, чем Орм. Бьерн — лучший для нее выбор…
— Ты хочешь выдавить из меня остатки жизни? — насмешливо поинтересовался Хаки. Айша опомнилась, смущенно разжала пальцы:
— Прости.
— Теперь я понимаю, как умер Орм.
Он хотел быть веселым, он смеялся, чтоб не бояться. Это неправда, будто великие воины не страшатся смерти. Ее боятся все живые. Просто одни это умело скрывают, а другие имеют мужество признаться в своем страхе. Но Айша не была живой, наверное, поэтому не боялась. Она и так принесла слишком много горя, чтоб продолжать жить.
Поднявшись, она сняла со стены деревянный ковш, черпнула воды из бадейки, отпила. Заметив взгляд Хаки, поднесла ковш к его губам. Берсерк жадно глотнул, закашлялся, оттолкнул ее руку. Вода плеснула через край, залила Айше юбку. В этой избе, куда она прошлой ночью, вместе с немногими, еще не покинувшими херед людьми, перетащила ярла, было намного удобнее, чем в большой хозяйской. Все вещи оказывались рядом, достаточно было лишь протянуть руку. Вот и теперь полотенце само легло в ладонь.
Промокнув влажное пятно на юбке, Айша заглянула в бадейку:
— Надо бы сходить, набрать, снегу. Мало осталось… Берсерк кивнул. Подхватив бадейку, Айша выскользнула наружу.
Она не сразу почуяла чужаков. Сперва лишь ощутила легкое беспокойство. Что-то было не так — то ли запах, долетающий с озера, то ли резкий ветер, швыряющий в лицо комья колючего снега. Маленькая изба, где умирал Берсерк, стояла почти на самом краю его хереда. Из-за пурги Айша никак не могла разглядеть, что творится в усадьбе. Затем увидела тени — неприметные черные тени, облепившие большие дома, — воинский дом, дом с рабами…
Опустив бадейку, она пригнулась, скользнула ближе. Ветер принес издали незнакомые голоса. Из рабской избы, ближней к Айше, незнакомые нападники выволокли рабов, Те истошно вопили, кто-то даже побежал, но, нелепо вздернув вверх руки, опрокинулся в сугроб. Плеснувший в лицо притке снег стер его.
Айша встала на четвереньки, быстро поползла к воинской избе, На полпути остановилась. Она никак не могла прокрасться сюда незамеченной — у избы сновали пришлые воины, по самые макушки скрытые под теплым мехом шапок и шуб. Укладывали вокруг стен пучки хвороста. Три воина влезли на крышу, подобрались к дымовой дыре, запалили факел. Ветер трепал пламя, грозя затушить его. Кто-то гортанно закричал, перекрывая вой ветра. Факел исчез в дыре, сложенный вокруг избы хворост вспыхнул. В ярком свете, озарившем ночь, Айша увидела толстый кол, подпирающий дверь воинской избы, и Рагнхильд, что-то объясняющую одному из нападников. Нападник стоял к Айше спиной, но притке почудилось в нем что-то знакомое. Рагнхильд вскинула руку, указывая на избу, где умирал Берсерк. Ее собеседник оглянулся. «Харек» — узнала его Айша.
Харек махнул стоящим чуть поодаль воинам, все вместе они зашагали к избе Хаки. Айша вскочила, пользуясь прикрытием метели, метнулась к избе, бросив у дверей бадейку, вломилась внутрь.
— Что?.. — шевельнулся Берсерк.
Айша не дала ему договорить — вцепилась в плечи, стащила с ложа, Тяжелое тело Хаки громко стукнулось об пол. Он вскрикнул, попытался отпихнуть притку:
— Ты что, спятила?! — Обмяк, провалившись в боль.
В распахнувшуюся дверь ворвалась стужа, хлопья снега и Харек.
Сначала Айша увидела лишь его белую от снега фигуру, неотвратимую и жестокую, как судьба. Потом блеснули угрозой желтые глаза, оскалился в улыбке рот.
Харек шагнул внутрь и только тогда заметил Айшу. Остановился растерянно. Вытащенный из ножен меч повис в его руке, лезвием чиркнул об пол.
Айша встала.
— Не трогай его, Харек, — сказала она, заслоняя собой потерявшего сознание Берсерка. — Очень скоро он умрет без твоей помощи.
Возникший подле Волка урманин — худой и жесткий, с узким лицом, подтолкнул Харека в спину:
— Что ты слушаешь ее, Волк? Чего ждешь? Он — ниддинг, она — убийца! Она же убила Орма!
Харек оттолкнул его, зарычал:
— Она спасала Орма!
Он был зверем Одина, его ярости боялись. Узколицый попятился, буркнул:
— Хальфдан-конунг объявил свою волю…
— Уйди!
Узколицый исчез за дверью. Айша понадеялась, что у него хватит ума не болтать и не просить приятелей вразумить спятившего, с его точки зрения, Харека.
Харек спрятал меч в ножны, подошел к Айше, заглянул через ее плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Айша! — заворочавшись на лавке позвал Хаки.
В избе слабо потрескивали в очаге дрова, над огнем на палке висел котел с жидкой кашей, в воздухе, смешиваясь с запахом гниющей плоти, плавали ароматы травных настоев и мазей.
Последние дни Хаки редко приходил в сознание. Жить ему оставалось совсем немного. Айша надеялась, что он не заметит исчезновения Финна. Ей было бы жаль, если б Берсерк догадался, что верный раб покинул его. Он бы сразу все понял, почуял, как чует зверь. Он ведь и был зверем — ни в чем не виноватым, живущим по лесным законам, где всегда прав тот, кто сильнее и хитрее, где добыча идет рука об руку с убийством, где взявший след дикий волк не отступится в погоне за жертвой…
Хаки не был злым или жестоким, просто ему не повезло — боги ошиблись, одарив наивного и сильного зверя человеческим телом.
— Финн!
Айша бесшумно подошла к ложу Берсерка, присела упдом, отвела с его потного лба влажные пряди волос:
— Он ушел за водой. Скоро вернется.
Хаки поймал ее запястье. Он изменился — осунулся, даже как-то постарел. Потрескавшиеся губы Берсерка расползлись в слабой улыбке:
— Ты врешь. Его нет уже пять дней. Он слишком долго ходит за водой…
— Я всегда вру, — легко согласилась Айша. Освободила руку, взяла влажную тряпицу, окунула в бадейку с топленым снегом, уложила на лоб Хаки. — Когда он вернется, ты поправишься.
Он засмеялся, но смех перешел в кашель и затих, прервавшись коротким стоном. Айша заглянула ему в лицо:
— Хочешь пить?
Он помотал головой. В избе было жарко, но даже под тремя одеялами из теплой козьей шерсти тело Берсерка трясла дрожь.
— Я могу осмотреть твои раны, — предложила притка.
Он вновь неохотно качнул головой. Закрыл глаза.
Айша подогнула под себя ноги, уселась рядом с его ложем, взяла в ладони свесившуюся из-под одеяла руку Хаки, Наверное, все так и должно было случиться — Бьерн нашел княжну и теперь вряд ли отпустит ее от себя — он не из тех, кто нарушает данное слово. Он обещал Гостомыслу вернуть ее в Альдогу, он так и поступит. А княжна… Она не пожелает возвращаться к отцу, нося ребенка от убийцы, от врага Альдоги. Вернее, не пожелает возвращаться с правдой об отце ребенка. Она умна и постарается сыскать своему сыну кого-нибудь более достойного, чем Орм. Бьерн — лучший для нее выбор…
— Ты хочешь выдавить из меня остатки жизни? — насмешливо поинтересовался Хаки. Айша опомнилась, смущенно разжала пальцы:
— Прости.
— Теперь я понимаю, как умер Орм.
Он хотел быть веселым, он смеялся, чтоб не бояться. Это неправда, будто великие воины не страшатся смерти. Ее боятся все живые. Просто одни это умело скрывают, а другие имеют мужество признаться в своем страхе. Но Айша не была живой, наверное, поэтому не боялась. Она и так принесла слишком много горя, чтоб продолжать жить.
Поднявшись, она сняла со стены деревянный ковш, черпнула воды из бадейки, отпила. Заметив взгляд Хаки, поднесла ковш к его губам. Берсерк жадно глотнул, закашлялся, оттолкнул ее руку. Вода плеснула через край, залила Айше юбку. В этой избе, куда она прошлой ночью, вместе с немногими, еще не покинувшими херед людьми, перетащила ярла, было намного удобнее, чем в большой хозяйской. Все вещи оказывались рядом, достаточно было лишь протянуть руку. Вот и теперь полотенце само легло в ладонь.
Промокнув влажное пятно на юбке, Айша заглянула в бадейку:
— Надо бы сходить, набрать, снегу. Мало осталось… Берсерк кивнул. Подхватив бадейку, Айша выскользнула наружу.
Она не сразу почуяла чужаков. Сперва лишь ощутила легкое беспокойство. Что-то было не так — то ли запах, долетающий с озера, то ли резкий ветер, швыряющий в лицо комья колючего снега. Маленькая изба, где умирал Берсерк, стояла почти на самом краю его хереда. Из-за пурги Айша никак не могла разглядеть, что творится в усадьбе. Затем увидела тени — неприметные черные тени, облепившие большие дома, — воинский дом, дом с рабами…
Опустив бадейку, она пригнулась, скользнула ближе. Ветер принес издали незнакомые голоса. Из рабской избы, ближней к Айше, незнакомые нападники выволокли рабов, Те истошно вопили, кто-то даже побежал, но, нелепо вздернув вверх руки, опрокинулся в сугроб. Плеснувший в лицо притке снег стер его.
Айша встала на четвереньки, быстро поползла к воинской избе, На полпути остановилась. Она никак не могла прокрасться сюда незамеченной — у избы сновали пришлые воины, по самые макушки скрытые под теплым мехом шапок и шуб. Укладывали вокруг стен пучки хвороста. Три воина влезли на крышу, подобрались к дымовой дыре, запалили факел. Ветер трепал пламя, грозя затушить его. Кто-то гортанно закричал, перекрывая вой ветра. Факел исчез в дыре, сложенный вокруг избы хворост вспыхнул. В ярком свете, озарившем ночь, Айша увидела толстый кол, подпирающий дверь воинской избы, и Рагнхильд, что-то объясняющую одному из нападников. Нападник стоял к Айше спиной, но притке почудилось в нем что-то знакомое. Рагнхильд вскинула руку, указывая на избу, где умирал Берсерк. Ее собеседник оглянулся. «Харек» — узнала его Айша.
Харек махнул стоящим чуть поодаль воинам, все вместе они зашагали к избе Хаки. Айша вскочила, пользуясь прикрытием метели, метнулась к избе, бросив у дверей бадейку, вломилась внутрь.
— Что?.. — шевельнулся Берсерк.
Айша не дала ему договорить — вцепилась в плечи, стащила с ложа, Тяжелое тело Хаки громко стукнулось об пол. Он вскрикнул, попытался отпихнуть притку:
— Ты что, спятила?! — Обмяк, провалившись в боль.
В распахнувшуюся дверь ворвалась стужа, хлопья снега и Харек.
Сначала Айша увидела лишь его белую от снега фигуру, неотвратимую и жестокую, как судьба. Потом блеснули угрозой желтые глаза, оскалился в улыбке рот.
Харек шагнул внутрь и только тогда заметил Айшу. Остановился растерянно. Вытащенный из ножен меч повис в его руке, лезвием чиркнул об пол.
Айша встала.
— Не трогай его, Харек, — сказала она, заслоняя собой потерявшего сознание Берсерка. — Очень скоро он умрет без твоей помощи.
Возникший подле Волка урманин — худой и жесткий, с узким лицом, подтолкнул Харека в спину:
— Что ты слушаешь ее, Волк? Чего ждешь? Он — ниддинг, она — убийца! Она же убила Орма!
Харек оттолкнул его, зарычал:
— Она спасала Орма!
Он был зверем Одина, его ярости боялись. Узколицый попятился, буркнул:
— Хальфдан-конунг объявил свою волю…
— Уйди!
Узколицый исчез за дверью. Айша понадеялась, что у него хватит ума не болтать и не просить приятелей вразумить спятившего, с его точки зрения, Харека.
Харек спрятал меч в ножны, подошел к Айше, заглянул через ее плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90