Но потом уходит дальше.
— Куда? — спросил княжич.
— Не имею ни малейшего понятия, — Сокол пожал плечами. — Возможно в Белозёрск или в Тверь. Или в Смоленск. Или обратно в Полоцк. Чего зря гадать? Скоро молва донесет, куда именно.
* * *
Не считая умерших уже в пути, из захваченного тварями города их вырвалось семнадцать человек. Они устало шагали никому неизвестной дорогой, петлявшей среди лесов и болот. Шагали с одним лишь желанием — оказаться подальше от города, скорее покинуть пределы страшной тучи, что до сих пор покрывала небо на многие вёрсты вокруг. Шли в тумане. Но то был обычный туман, и путники даже радовались ему, скрывающему отряд от врага.
Впрочем, за ними никто не гнался. Мститель позволил маленькому отряду уйти. Оставил в покое? А может быть, причиной тому служил змеевик чародея? То-то враг не смог причинить ему никакого вреда на Персях. И теперь, шагая среди выживших, Сокол думал — не вихрев ли змеевик удерживал врага от вторжения в храм? И если так, то может, ему надлежало остаться, спасти хотя бы тех, кто нашел убежище в Троице? Однако, — возражал себе чародей, — каждый имел возможность уйти вместе с ними. А у него есть собственное дело и собственный долг.
Они шли пешком, так как оставили коней в охваченном сражении городе. Только владыка лежал на возке, который, вместе со старой лошадью, им посчастливилось найти в одной из брошенных деревень. Владыка был плох, его скручивал сильный кашель и жар, но Сокол по-прежнему ничего не мог сделать.
* * *
На третий день отряд беглецов вышел к Шелони. Дорога, повернув круто на север, шла теперь вдоль реки. Страшная туча осталась позади. Здесь светило солнце и царил покой. Мрачная тишина уступила место птичьим голосам, рыбьему плеску, жужжанию шмелей… но людей они так и не повстречали. Договорились идти до первого обитаемого села, а там уж решать, как быть дальше.
Вместе с тучей за спиной остались и две свежие могилы. Туман не подумал выпускать добычи из своих ядовитых когтей. Каждый, кто хоть раз вдохнул его адской смеси, был обречён. Лишь Калика каким-то чудом держался, хотя чувствовал себя хуже и хуже. Временами он бредил и тогда стонал, сожалея о погибших ушкуйниках, воеводе, о священниках и простых горожанах. Он хрипел, что должен был спасти их, но вот не смог. Временами приходил в себя и разговаривал с чародеем, вспоминая давние странствия в поисках райских врат.
Сокол, как умел, облегчал страдания владыки, однако излечить недуг ему оказалось не по силам. Он лихорадочно ворошил память в надежде выудить верное средство, но ничего подходящего случаю припомнить так и не смог. Книги, с которыми он обычно советовался, остались далеко в Мещере, а снимающие воспаление травы, что ему удалось собрать по пути, лишь давали отсрочку.
Опасаясь распространения язвы, чародей никого к больному не подпускал. Только скоморох, не желая ничего слушать, просиживал подле владыки и день и ночь. Скол махнул рукой, тем более что иногда нуждался в подмене. Сам он заразы не боялся. Ещё в городе осаждённом заметил, что не липнет она к нему. Почему так, не разбирался, но на змеевик охранный пенял.
Калика пришёл в себя посреди ночи, когда все уже спали. Посмотрев тоскливо на звёзды, вдруг попросил скомороха оставить их с чародеем вдвоём. Тот возражать не стал. Забрав одеяло, отправился к угасающему костру.
— Непростой у тебя амулет, колдун, — сказал еле слышно священник. — Береги его.
— Ты это к чему? — не понял Сокол. Он недосыпал все последние дни и потому соображал не так шустро.
— Знаешь, тот чёрный демон связан с ним, — пояснил Василий.
— Я догадался. Только что в этом проку?
— Тугодум ты, колдун. Столько лет прожил, а умом по-прежнему ленив. Я тебе летописи давал читать? Рассказывал про Предславу, про деда её? А ты сложить одно с другим не можешь. Или не хочешь. Всё подвоха какого-то ищешь. Думаешь, будто тебя за нос водят, скрывают правду.
Примерно так чародей и думал, но перечить Василию не стал. Очень уж любопытный разговор тот затеял.
— Так слушай. Считается, что демоны, или боги, как упорно вы их называете, бессмертны. По крайней мере, пока существует их мир. Тем они собственно и отличаются от таких как ты или я. Ведь могущество можно приобрести, бессмертие же дано от природы. Я не имею в виду спасение души, там несколько другое дело. Перерождение полное и безвозвратное. А чем оно лучше небытия? Впрочем, скоро узнаю.
Калика махнул рукой и вернулся к разговору.
— Так вот. Даже лишённые силы, боги безвредные и бесполезные, всё же остаются бессмертными.
— Ну, этот предрассудок давно ждёт опровержения… — возразил было Сокол.
— Не перебивай, — Калика хлопнул себя по груди, давая понять, что говорит через силу. — И всё же бог может умереть, даже если с его собственным миром ничего не случится.
— Это другой разговор, — согласился чародей. — Рано или поздно найдётся тот, кто сумеет совладать и с богом.
— Я не об этом, — раздражённо отмахнулся Василий. — Война с богами ни к чему хорошему не приведёт. Тот, кто осмелится на это, может погубить всё мироздание. Я говорю о другом. Боги хоть и живут в своём мире, не могут существовать в отрыве от нашего. Они нуждаются в слугах, в тех, кто в них верит, как человек нуждается в пище или воде. И потому каждый из них имеет среди людей своих последователей, своих адептов.
— Я догадывался, — кивнул Сокол.
— Представь теперь, — продолжил Калика. — Что случится, если на земле не останется последователей у какого-нибудь из богов.
— И что тогда?
— Бог умирает. Несмотря на своё бессмертие. Он умирает вместе с последним человеком, что верит в него, вместе с последним адептом. Бог умирает, когда рвётся связь с нашим миром.
— Слишком всё просто, — заметил чародей. — Я уже слышал подобное утверждение. Но боги ведь принадлежат не только нашему миру, и даже не столько ему.
— Да, — кивнул архиепископ. — И даже вовсе ему не принадлежат. Именно поэтому бог всё же бессмертен. Даже когда умирает.
— Ты противоречишь сам себе, — буркнул Сокол. — У тебя, верно, вновь начался жар.
— Нет. Просто боги живут по иным законам. И людям их не постичь. Лишаясь последнего своего слуги среди смертных, бог не умирает совсем, он просто теряет сущность. И продолжает пребывать без оной, носясь по мирам, годами, веками, эпохами, пока какой-нибудь случай, подчас совершенно нелепый, не позволит обрести ему новую сущность. И какова она будет, не может предугадать никто.
— Это любопытно, но причём тут Чернобог?
— Слушай же, — рассердился Калика. — Бога, даже чёрного убить невозможно. Убить нет, а вот заключить вполне осуществимо… Ты ничего не знаешь о Чернобоге, потому что его пленили задолго до твоего рождения. А ты ведь не веришь в то, что тебе не удалось увидеть своими глазами, потрогать руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Куда? — спросил княжич.
— Не имею ни малейшего понятия, — Сокол пожал плечами. — Возможно в Белозёрск или в Тверь. Или в Смоленск. Или обратно в Полоцк. Чего зря гадать? Скоро молва донесет, куда именно.
* * *
Не считая умерших уже в пути, из захваченного тварями города их вырвалось семнадцать человек. Они устало шагали никому неизвестной дорогой, петлявшей среди лесов и болот. Шагали с одним лишь желанием — оказаться подальше от города, скорее покинуть пределы страшной тучи, что до сих пор покрывала небо на многие вёрсты вокруг. Шли в тумане. Но то был обычный туман, и путники даже радовались ему, скрывающему отряд от врага.
Впрочем, за ними никто не гнался. Мститель позволил маленькому отряду уйти. Оставил в покое? А может быть, причиной тому служил змеевик чародея? То-то враг не смог причинить ему никакого вреда на Персях. И теперь, шагая среди выживших, Сокол думал — не вихрев ли змеевик удерживал врага от вторжения в храм? И если так, то может, ему надлежало остаться, спасти хотя бы тех, кто нашел убежище в Троице? Однако, — возражал себе чародей, — каждый имел возможность уйти вместе с ними. А у него есть собственное дело и собственный долг.
Они шли пешком, так как оставили коней в охваченном сражении городе. Только владыка лежал на возке, который, вместе со старой лошадью, им посчастливилось найти в одной из брошенных деревень. Владыка был плох, его скручивал сильный кашель и жар, но Сокол по-прежнему ничего не мог сделать.
* * *
На третий день отряд беглецов вышел к Шелони. Дорога, повернув круто на север, шла теперь вдоль реки. Страшная туча осталась позади. Здесь светило солнце и царил покой. Мрачная тишина уступила место птичьим голосам, рыбьему плеску, жужжанию шмелей… но людей они так и не повстречали. Договорились идти до первого обитаемого села, а там уж решать, как быть дальше.
Вместе с тучей за спиной остались и две свежие могилы. Туман не подумал выпускать добычи из своих ядовитых когтей. Каждый, кто хоть раз вдохнул его адской смеси, был обречён. Лишь Калика каким-то чудом держался, хотя чувствовал себя хуже и хуже. Временами он бредил и тогда стонал, сожалея о погибших ушкуйниках, воеводе, о священниках и простых горожанах. Он хрипел, что должен был спасти их, но вот не смог. Временами приходил в себя и разговаривал с чародеем, вспоминая давние странствия в поисках райских врат.
Сокол, как умел, облегчал страдания владыки, однако излечить недуг ему оказалось не по силам. Он лихорадочно ворошил память в надежде выудить верное средство, но ничего подходящего случаю припомнить так и не смог. Книги, с которыми он обычно советовался, остались далеко в Мещере, а снимающие воспаление травы, что ему удалось собрать по пути, лишь давали отсрочку.
Опасаясь распространения язвы, чародей никого к больному не подпускал. Только скоморох, не желая ничего слушать, просиживал подле владыки и день и ночь. Скол махнул рукой, тем более что иногда нуждался в подмене. Сам он заразы не боялся. Ещё в городе осаждённом заметил, что не липнет она к нему. Почему так, не разбирался, но на змеевик охранный пенял.
Калика пришёл в себя посреди ночи, когда все уже спали. Посмотрев тоскливо на звёзды, вдруг попросил скомороха оставить их с чародеем вдвоём. Тот возражать не стал. Забрав одеяло, отправился к угасающему костру.
— Непростой у тебя амулет, колдун, — сказал еле слышно священник. — Береги его.
— Ты это к чему? — не понял Сокол. Он недосыпал все последние дни и потому соображал не так шустро.
— Знаешь, тот чёрный демон связан с ним, — пояснил Василий.
— Я догадался. Только что в этом проку?
— Тугодум ты, колдун. Столько лет прожил, а умом по-прежнему ленив. Я тебе летописи давал читать? Рассказывал про Предславу, про деда её? А ты сложить одно с другим не можешь. Или не хочешь. Всё подвоха какого-то ищешь. Думаешь, будто тебя за нос водят, скрывают правду.
Примерно так чародей и думал, но перечить Василию не стал. Очень уж любопытный разговор тот затеял.
— Так слушай. Считается, что демоны, или боги, как упорно вы их называете, бессмертны. По крайней мере, пока существует их мир. Тем они собственно и отличаются от таких как ты или я. Ведь могущество можно приобрести, бессмертие же дано от природы. Я не имею в виду спасение души, там несколько другое дело. Перерождение полное и безвозвратное. А чем оно лучше небытия? Впрочем, скоро узнаю.
Калика махнул рукой и вернулся к разговору.
— Так вот. Даже лишённые силы, боги безвредные и бесполезные, всё же остаются бессмертными.
— Ну, этот предрассудок давно ждёт опровержения… — возразил было Сокол.
— Не перебивай, — Калика хлопнул себя по груди, давая понять, что говорит через силу. — И всё же бог может умереть, даже если с его собственным миром ничего не случится.
— Это другой разговор, — согласился чародей. — Рано или поздно найдётся тот, кто сумеет совладать и с богом.
— Я не об этом, — раздражённо отмахнулся Василий. — Война с богами ни к чему хорошему не приведёт. Тот, кто осмелится на это, может погубить всё мироздание. Я говорю о другом. Боги хоть и живут в своём мире, не могут существовать в отрыве от нашего. Они нуждаются в слугах, в тех, кто в них верит, как человек нуждается в пище или воде. И потому каждый из них имеет среди людей своих последователей, своих адептов.
— Я догадывался, — кивнул Сокол.
— Представь теперь, — продолжил Калика. — Что случится, если на земле не останется последователей у какого-нибудь из богов.
— И что тогда?
— Бог умирает. Несмотря на своё бессмертие. Он умирает вместе с последним человеком, что верит в него, вместе с последним адептом. Бог умирает, когда рвётся связь с нашим миром.
— Слишком всё просто, — заметил чародей. — Я уже слышал подобное утверждение. Но боги ведь принадлежат не только нашему миру, и даже не столько ему.
— Да, — кивнул архиепископ. — И даже вовсе ему не принадлежат. Именно поэтому бог всё же бессмертен. Даже когда умирает.
— Ты противоречишь сам себе, — буркнул Сокол. — У тебя, верно, вновь начался жар.
— Нет. Просто боги живут по иным законам. И людям их не постичь. Лишаясь последнего своего слуги среди смертных, бог не умирает совсем, он просто теряет сущность. И продолжает пребывать без оной, носясь по мирам, годами, веками, эпохами, пока какой-нибудь случай, подчас совершенно нелепый, не позволит обрести ему новую сущность. И какова она будет, не может предугадать никто.
— Это любопытно, но причём тут Чернобог?
— Слушай же, — рассердился Калика. — Бога, даже чёрного убить невозможно. Убить нет, а вот заключить вполне осуществимо… Ты ничего не знаешь о Чернобоге, потому что его пленили задолго до твоего рождения. А ты ведь не веришь в то, что тебе не удалось увидеть своими глазами, потрогать руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86