Его нужно постепенно готовить, растить. Вы ещё помянете нас добром.
— Дети, — фыркнул Логвинов. — Чисто дети. Ну, что мне с вами делать? — Он задумался, подперев кулаком тяжёлый раздвоенный подбородок. — Давайте договоримся следующим образом. Вы разработаете подробный проект — расчёты, синьки и всё такое… Можете?
— Можем! — с готовностью вскочил Марлен.
— Вот и ладно. Документацию пришлёте на моё имя, а там видно будет. — Логвинов озабоченно заглянул в записную книжку, явно давая понять, что аудиенция окончена.
На том и расстались.
— Не густо, — почесал макушку Кирилл, стоя в ожидании такси под козырьком южного подъезда.
— И на том спасибо, — успокоительно заметил Малик. — Мы же фактически с голыми руками припёрлись.
— Он нас и отчехвостил по первое число. Ничего не скажешь, цепкий мужик. Бьёт наповал — в самое солнечное сплетение… А я ещё глупость сморозил с этой серой и фосфором. Они определённо возгоняются при пиролизе. Кристаллическая сера уже при комнатной температуре парит… Нечего сказать, химики! — подосадовал Кирилл. — Неприятно.
— Что в лоб, что по лбу. Не вижу принципиальной разницы. Вполне достаточно того, что вредные примеси имеются в руде. Мы и сами знаем, что почём. Флюсы всякие и прочая металлургия. Мы уже битые-перебитые.
— Неудобно вышло. Он на меня, как на щенка, поглядел, когда я эту глупость сморозил.
— Ничего, рассосётся.
— Значит, так, — Ланской решительно тряхнул головой. — Хватит валять дурака. С завтрашнего дня делаем полный баланс по сере и фосфору: руда, топливо, отходящие газы, металл. Дашь задание лаборанткам.
— Легко сказать, дашь задание! — приуныл Малик. — Попробуй…
— Это твои проблемы, — холодно оборвал Кирилл. — Раскрывай зонт, кажется, такси.
Дома Кирилла ждала открытка от Томки-Рыбы. Она жила в палаточном лагере аквалангистов в Приморье, взахлёб хвалила подводную охоту и приглашала его приехать в отпуск.
“Почему бы нет? — решил он. — Идеальное место, где можно продумать всё до конца. Океан, уединение, кристальная ясность”.
Он ещё раз перечитал корявые торопливые строчки. Каменные окуни, камбала, волосатые крабы — от этого сладко щемило сердце. Но более всего привлекало название места, где находился лагерь, — бухта Идола. Оно пробуждало жгучие грёзы детства. Вспоминались любимые книги: “Остров сокровищ”, “Робинзон Крузо”, Миклухо-Маклай… Как давно он не перечитывал их!
Кирилл вытащил из-под дивана брезентовый чехол с пневматическим ружьём. Любовно протёр замшей оксидированную, покрытую тончайшей плёнкой смазки поверхность, проверил, как заточены гарпунные наконечники. Остановка была за малым. Авиабилет Москва — Владивосток — Москва стоил, наверное, рублей триста, не меньше. Срочно требовалось придумать нечто оригинальное. Особо ломать голову, впрочем, не приходилось. Поиски оптимального варианта так или иначе сводились к беспощадной дилемме: либо продать двухтомник Бердслея, либо занять у кого-нибудь под будущие гонорары в реферативном журнале.
Третьего, как утверждает латинская мудрость, увы, не дано.
XI
Побывав в павильоне у Неймарка, Светлана Андреевна пришла к выводу, что ежи, особенно дисковидные, являются живыми накопителями марганца. Иначе откуда у них этот густо фиолетовый, с тяжёлым металлическим блеском оттенок?
— Вполне возможно, — без особого энтузиазма встретил гипотезу Александр Матвеевич. — Это нетрудно проверить, но меня, очаровательница, ежи интересуют лишь постольку, поскольку… Сугубо утилитарно. А вы займитесь, займитесь.
Она занялась. И не только из чистого любопытства. Железомарганцевые конкреции, чьи тяжёлые ядра залегают на большой глубине в самых разных точках Мирового океана, давно привлекали её внимание. Нераскрытая тайна их образования может быть и не связана с деятельностью диатомей, однако руководство кафедры даже специально нацеливало Рунову на эту проблему, обещавшую приобрести огромное народнохозяйственное значение. Судя по зарубежным публикациям, промышленной добычей конкреций, содержащих, кроме всего, вольфрам, молибден и другие ценнейшие элементы, всерьёз заинтересовались самые крупные металлургические концерны.
Словом, неожиданное предположение могло пролить на загадку добавочный лучик света.
— Дисковидных видимо-невидимо в бухте с малоприятным названием Холерная, — навёл её на цель Беркут. — Видите вон ту сопку? — спросил он, показывая на зелёный гребень, поросший скрюченными дубками. — К ней ведёт тропинка. Она огибает сопку, спускается в небольшой распадок и вновь забирается на гору, ту, дальнюю, голубую. Оттуда видна бухта. Спускайтесь прямо по склону. Так выйдет короче. Только снимайте с себя клещей…
Об этих клещах — переносчиках энцефалита — Светлана слышала ещё в Москве. Дело, конечно, не очень весёлое. Но случаи энцефалита были довольно редки, и она особенно не беспокоилась, хотя чувствовала к клещам понятное отвращение. Она пошла в сопки, взяв лишь кусок хлеба с солью, флягу с водой и неизменный “комплект номер один”: ласты и маску со шноркелем note 1 . Сначала дорога была ясно видна. Чёрная колея со следами протекторов и оленьих копыт вела в рощу широколистного маньчжурского дуба. Мутное небо неожиданно прояснилось, и зелёный распадок ожил. В папоротниках и высокой полыни заскрипели цикады, затрещали кузнечики и сверчки. Всё засверкало, запахло буйно и остро, как в день творения. Радужными нитями обозначались фермы хитроумных паучьих конструкций. Огромные мохнатые крестовики живее стали укутывать в серебристые коконы пёстрых бабочек.
В тени прохладной рощи её одолела мошка и какие-то рыжие широколапые мушки с недоразвитыми крыльями. Сначала Светлана приняла их за клещей и стала отдирать от шеи обеими руками. Это даже вынудило её остановиться. Но борьба была явно неравной. Успокоившись и сообразив, что мелкие мушки всё же существенно отличаются от клещей, она перестала обращать на них внимание. Дорога пошла по болотцу. В чёрных жирных ямках тускло блестела мазутоподобная вода. Прыгая с кочки на кочку, Светлана поняла, что заблудилась. Кроме оленей, тут вряд ли кто до неё проходил. Очевидно, тропа осталась слева. Но олений путь вёл на вершину сопки самым коротким путём, и она не придумала ничего лучше, как полезть прямо в гору. Потом ей объяснили, что так ходят либо люди, всю жизнь проведшие в горах, либо беспросветные невежды. Песенку “умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт” следовало рассматривать в качестве прямого наставления для путешествия в сопках, где котловины и седловины чередуются по закону апериодической синусоиды. Избрав путь бывалого горца и часто припадая на четвереньки, Светлана добралась, наконец, до самого верха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Дети, — фыркнул Логвинов. — Чисто дети. Ну, что мне с вами делать? — Он задумался, подперев кулаком тяжёлый раздвоенный подбородок. — Давайте договоримся следующим образом. Вы разработаете подробный проект — расчёты, синьки и всё такое… Можете?
— Можем! — с готовностью вскочил Марлен.
— Вот и ладно. Документацию пришлёте на моё имя, а там видно будет. — Логвинов озабоченно заглянул в записную книжку, явно давая понять, что аудиенция окончена.
На том и расстались.
— Не густо, — почесал макушку Кирилл, стоя в ожидании такси под козырьком южного подъезда.
— И на том спасибо, — успокоительно заметил Малик. — Мы же фактически с голыми руками припёрлись.
— Он нас и отчехвостил по первое число. Ничего не скажешь, цепкий мужик. Бьёт наповал — в самое солнечное сплетение… А я ещё глупость сморозил с этой серой и фосфором. Они определённо возгоняются при пиролизе. Кристаллическая сера уже при комнатной температуре парит… Нечего сказать, химики! — подосадовал Кирилл. — Неприятно.
— Что в лоб, что по лбу. Не вижу принципиальной разницы. Вполне достаточно того, что вредные примеси имеются в руде. Мы и сами знаем, что почём. Флюсы всякие и прочая металлургия. Мы уже битые-перебитые.
— Неудобно вышло. Он на меня, как на щенка, поглядел, когда я эту глупость сморозил.
— Ничего, рассосётся.
— Значит, так, — Ланской решительно тряхнул головой. — Хватит валять дурака. С завтрашнего дня делаем полный баланс по сере и фосфору: руда, топливо, отходящие газы, металл. Дашь задание лаборанткам.
— Легко сказать, дашь задание! — приуныл Малик. — Попробуй…
— Это твои проблемы, — холодно оборвал Кирилл. — Раскрывай зонт, кажется, такси.
Дома Кирилла ждала открытка от Томки-Рыбы. Она жила в палаточном лагере аквалангистов в Приморье, взахлёб хвалила подводную охоту и приглашала его приехать в отпуск.
“Почему бы нет? — решил он. — Идеальное место, где можно продумать всё до конца. Океан, уединение, кристальная ясность”.
Он ещё раз перечитал корявые торопливые строчки. Каменные окуни, камбала, волосатые крабы — от этого сладко щемило сердце. Но более всего привлекало название места, где находился лагерь, — бухта Идола. Оно пробуждало жгучие грёзы детства. Вспоминались любимые книги: “Остров сокровищ”, “Робинзон Крузо”, Миклухо-Маклай… Как давно он не перечитывал их!
Кирилл вытащил из-под дивана брезентовый чехол с пневматическим ружьём. Любовно протёр замшей оксидированную, покрытую тончайшей плёнкой смазки поверхность, проверил, как заточены гарпунные наконечники. Остановка была за малым. Авиабилет Москва — Владивосток — Москва стоил, наверное, рублей триста, не меньше. Срочно требовалось придумать нечто оригинальное. Особо ломать голову, впрочем, не приходилось. Поиски оптимального варианта так или иначе сводились к беспощадной дилемме: либо продать двухтомник Бердслея, либо занять у кого-нибудь под будущие гонорары в реферативном журнале.
Третьего, как утверждает латинская мудрость, увы, не дано.
XI
Побывав в павильоне у Неймарка, Светлана Андреевна пришла к выводу, что ежи, особенно дисковидные, являются живыми накопителями марганца. Иначе откуда у них этот густо фиолетовый, с тяжёлым металлическим блеском оттенок?
— Вполне возможно, — без особого энтузиазма встретил гипотезу Александр Матвеевич. — Это нетрудно проверить, но меня, очаровательница, ежи интересуют лишь постольку, поскольку… Сугубо утилитарно. А вы займитесь, займитесь.
Она занялась. И не только из чистого любопытства. Железомарганцевые конкреции, чьи тяжёлые ядра залегают на большой глубине в самых разных точках Мирового океана, давно привлекали её внимание. Нераскрытая тайна их образования может быть и не связана с деятельностью диатомей, однако руководство кафедры даже специально нацеливало Рунову на эту проблему, обещавшую приобрести огромное народнохозяйственное значение. Судя по зарубежным публикациям, промышленной добычей конкреций, содержащих, кроме всего, вольфрам, молибден и другие ценнейшие элементы, всерьёз заинтересовались самые крупные металлургические концерны.
Словом, неожиданное предположение могло пролить на загадку добавочный лучик света.
— Дисковидных видимо-невидимо в бухте с малоприятным названием Холерная, — навёл её на цель Беркут. — Видите вон ту сопку? — спросил он, показывая на зелёный гребень, поросший скрюченными дубками. — К ней ведёт тропинка. Она огибает сопку, спускается в небольшой распадок и вновь забирается на гору, ту, дальнюю, голубую. Оттуда видна бухта. Спускайтесь прямо по склону. Так выйдет короче. Только снимайте с себя клещей…
Об этих клещах — переносчиках энцефалита — Светлана слышала ещё в Москве. Дело, конечно, не очень весёлое. Но случаи энцефалита были довольно редки, и она особенно не беспокоилась, хотя чувствовала к клещам понятное отвращение. Она пошла в сопки, взяв лишь кусок хлеба с солью, флягу с водой и неизменный “комплект номер один”: ласты и маску со шноркелем note 1 . Сначала дорога была ясно видна. Чёрная колея со следами протекторов и оленьих копыт вела в рощу широколистного маньчжурского дуба. Мутное небо неожиданно прояснилось, и зелёный распадок ожил. В папоротниках и высокой полыни заскрипели цикады, затрещали кузнечики и сверчки. Всё засверкало, запахло буйно и остро, как в день творения. Радужными нитями обозначались фермы хитроумных паучьих конструкций. Огромные мохнатые крестовики живее стали укутывать в серебристые коконы пёстрых бабочек.
В тени прохладной рощи её одолела мошка и какие-то рыжие широколапые мушки с недоразвитыми крыльями. Сначала Светлана приняла их за клещей и стала отдирать от шеи обеими руками. Это даже вынудило её остановиться. Но борьба была явно неравной. Успокоившись и сообразив, что мелкие мушки всё же существенно отличаются от клещей, она перестала обращать на них внимание. Дорога пошла по болотцу. В чёрных жирных ямках тускло блестела мазутоподобная вода. Прыгая с кочки на кочку, Светлана поняла, что заблудилась. Кроме оленей, тут вряд ли кто до неё проходил. Очевидно, тропа осталась слева. Но олений путь вёл на вершину сопки самым коротким путём, и она не придумала ничего лучше, как полезть прямо в гору. Потом ей объяснили, что так ходят либо люди, всю жизнь проведшие в горах, либо беспросветные невежды. Песенку “умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт” следовало рассматривать в качестве прямого наставления для путешествия в сопках, где котловины и седловины чередуются по закону апериодической синусоиды. Избрав путь бывалого горца и часто припадая на четвереньки, Светлана добралась, наконец, до самого верха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97