Взять, к примеру, врачей. Врач — он и не на работе тоже врач. В любое время суток, везде и всюду. Вот и я, даже на отдыхе все равно остаюсь офицером органов госбезопасности.
— Интересно, как это человеку приходит в голову там работать? — словно про себя проговорила Илонка. — Хорошенькая профессия: охотник за людьми.
— Н-да, и в «избранном обществе» презираемая профессия, — с нескрываемой горечью подтвердил Фельмери. — Охотник за людьми! Такого определения я, признаться, еще не слыхал.
— Есть и другое: «охотник за черепами», — проговорил Казмер. — Такое слышали?
— А знаете, как все получилось? — спокойно продолжал Фельмери. — Мать моя, когда была беременна мною, увидела какой-то странный сон. Ну, была она женщина темная, непросвещенная. Поэтому наутро отправилась к ближайшей гадалке сон свой истолковать. Посадила ворожея мою мамашу под самое ветвистое дерево и говорит: «Узнай же, дочь моя, правду. Сам сатана ночью навестил тебя и печатью каиновой душу дитяти твоего еще во чреве материнском пометил. Горе-горькое, беда приключилась с тобой, девонька! Родишь ты сына, и будет он солдатом рати сатанинской. Не рабочим человеком, не врачом, не адвокатом, даже не инженером по электричеству, каким, к примеру, станет Казмер Табори, а будет твой сын упырем-кровопивцем, охотником за черепами. Через много-много лет повстречается твой сын-кровопивец в местечке Балатонэмед с одним большим коммунистом, с инженером Казмером Табори. Вот он-то и вырвет сыночка твоего из сатанинских когтей. Товарищ Табори объяснит ему все как есть, почему он по греховной дороге пошел. Докажет ему, что учение о классовой борьбе — это заблуждения отдельных людей и что на самом деле нет никакой классовой борьбы и нет никаких врагов — ни внешних, ни внутренних. А Виктор Меннель — уж и подавно никакой не иностранный шпион. Ну, убили его, бедняжку. Что ж тут такого? Сынок твой поблагодарит мудрого инженера Табори за советы, осудит свои кровавые негуманные действия, выйдет из рядов рати сатанинской и, очищенный духовно, подаст заявление в святой союз „хиппи“, объединяющий длинноволосых юношей, шлепающих босиком по земле и провозглашающих такую свободу». Вот что, товарищ инженер, приключилось со мною еще до моего появления на свет. Окончил я академию и стал лейтенантом у этих самых «охотников за черепами», а попутно защитил диплом на философском факультете Будапештского университета. Ну а чтобы успешнее «охотиться за иностранцами», изучил немецкий и английский языки. Однако надежд на лучшее не теряю и рассчитываю когда-нибудь тоже стать великим гуманистом вроде вас.
Фельмери замолчал, Казмер был явно смущен, Илонка же с невозмутимым видом полировала пилочкой ногти.
— Мне кажется, вы меня неправильно поняли, — в конце концов нарушил явно затянувшуюся паузу Казмер Табори. — Вы слишком обидчивы, лейтенант, и склонны гиперболизировать.
— Понял я вас правильно. И мне хорошо известно, что вы о нас думаете.
— Скажу честно, работа ваша мне не по нутру. Не люблю я ни тайн, ни секретов. Не люблю, когда следят за каждым моим шагом…
— Вот вы дожили почти до тридцати лет. И скажите: за вами хоть раз кто-нибудь следил? Никто. А если сейчас вы под наблюдением, что ж тут удивительного? Совершено убийство, а вы были в ссоре с убитым; в час, когда произошло убийство, вы неизвестно где находились…
— Мне известно. Я был в Будапеште. Только вы мне не верите.
— Не верим, потому что вы говорите неправду. И, естественно, этим вы навлекаете на себя подозрение.
Казмер молча посмотрел на Илонку, та потупила голову. Фельмери показалось, что она избегает взгляда Табори. Но почему?
— У меня не было никаких причин убивать Меннеля, — примирительным тоном сказал Казмер, доставая сигарету.
— Причину можно всегда найти, — возразил лейтенант. — Сначала нужно разобраться в фактах. Вы сами признались, что Меннель был вам антипатичен.
— Вы тоже не внушаете мне симпатии, однако я не собираюсь вас убивать.
— А если бы, скажем, я стал приставать к Илонке Худак?
— Тогда бы я и вам влепил оплеуху. — Казмер с вызовом посмотрел на лейтенанта.
— Вот видите! Значит, вы ревнивы, — заметил лейтенант. — Вы влюблены в Илонку. Не отказывайтесь, это может ее обидеть.
— Вы пришли сюда поразвлечься? — враждебно спросил инженер.
— Нет, я просто хотел бы установить: влюблены вы в Илонку или нет. Если вы действительно влюблены в нее, значит, вы могли совершить преступление из ревности. Итак, мы предположили: Табори влюблен. Как же в этом случае могли развертываться события? А вот как. В тот день вы ищете Илонку и не находите. Меннеля тоже. На рассвете Илонка возвращается домой. Кстати, это доказанный факт, а не чистое предположение. Вы упрекаете Илонку, и она признается в своей вине. Затем вы возвращаетесь к себе. Меннеля уже нет дома. Вы с террасы в бинокль обнаруживаете, что он на озере, причаливает к мысу у трех ив. Вы мчитесь через сад, никем не замеченный, туда. Возникает ссора, драка. Вы убиваете Меннеля. Тело его кладете в лодку, отъезжаете достаточно далеко от берега, бросаете труп в воду, а сами вплавь добираетесь до берега. Вам везет, вас и на этот раз никто не видит. Вы пробираетесь незаметно к себе, переодеваетесь и уходите из дому. Придумываете легенду о поездке в Будапешт и довольно ловко ее потом преподносите. Ну, что вы скажете о такой версии?
Казмер встал, потянулся, поглядел на залитый солнечным светом сад, затем, повернувшись к лейтенанту, небрежно обронил:
— Скажу, что вы слишком увлекаетесь романами Йокаи.
— Возможно, — не стал возражать Фельмери.
Позднее, уже сидя в кафе отеля, Фельмери еще раз перебрал в уме весь этот разговор. «Может быть, мои доводы только с виду логичны?» — думал он.
В просторном, со вкусом обставленном зале было сравнительно малолюдно.
Развернув вечернюю газету, Фельмери начал было читать хронику, как вдруг кто-то опустился рядом с ним на стул и очень знакомый голос спросил:
— Не помешаю?
— Ну что вы! — не скрывая своей радости, воскликнул лейтенант, хотя едва ли и сам мог объяснить, чему он, собственно, радуется.
Илонка была в кремово-желтой мини-юбочке и голубой батистовой блузке с коротким рукавом. Взгляд у девушки был мрачный, что, как ни странно, делало еще более неотразимым ее красивое лицо.
— Я отниму у вас всего несколько минут, — с плохо скрываемым беспокойством сказала она и оглянулась на дверь кафе.
— Вы кого-нибудь ждете? — спросил Фельмери.
— Нет, никого. Только с вами хотела поговорить.
Белокурая официантка поставила на стол кофе, заговорщически улыбаясь лейтенанту. Но, когда она неторопливо двинулась дальше, Илонка остановила ее:
— Погоди, Эви, я сразу же и рассчитаюсь.
Фельмери положил руку на локоть Илонки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Интересно, как это человеку приходит в голову там работать? — словно про себя проговорила Илонка. — Хорошенькая профессия: охотник за людьми.
— Н-да, и в «избранном обществе» презираемая профессия, — с нескрываемой горечью подтвердил Фельмери. — Охотник за людьми! Такого определения я, признаться, еще не слыхал.
— Есть и другое: «охотник за черепами», — проговорил Казмер. — Такое слышали?
— А знаете, как все получилось? — спокойно продолжал Фельмери. — Мать моя, когда была беременна мною, увидела какой-то странный сон. Ну, была она женщина темная, непросвещенная. Поэтому наутро отправилась к ближайшей гадалке сон свой истолковать. Посадила ворожея мою мамашу под самое ветвистое дерево и говорит: «Узнай же, дочь моя, правду. Сам сатана ночью навестил тебя и печатью каиновой душу дитяти твоего еще во чреве материнском пометил. Горе-горькое, беда приключилась с тобой, девонька! Родишь ты сына, и будет он солдатом рати сатанинской. Не рабочим человеком, не врачом, не адвокатом, даже не инженером по электричеству, каким, к примеру, станет Казмер Табори, а будет твой сын упырем-кровопивцем, охотником за черепами. Через много-много лет повстречается твой сын-кровопивец в местечке Балатонэмед с одним большим коммунистом, с инженером Казмером Табори. Вот он-то и вырвет сыночка твоего из сатанинских когтей. Товарищ Табори объяснит ему все как есть, почему он по греховной дороге пошел. Докажет ему, что учение о классовой борьбе — это заблуждения отдельных людей и что на самом деле нет никакой классовой борьбы и нет никаких врагов — ни внешних, ни внутренних. А Виктор Меннель — уж и подавно никакой не иностранный шпион. Ну, убили его, бедняжку. Что ж тут такого? Сынок твой поблагодарит мудрого инженера Табори за советы, осудит свои кровавые негуманные действия, выйдет из рядов рати сатанинской и, очищенный духовно, подаст заявление в святой союз „хиппи“, объединяющий длинноволосых юношей, шлепающих босиком по земле и провозглашающих такую свободу». Вот что, товарищ инженер, приключилось со мною еще до моего появления на свет. Окончил я академию и стал лейтенантом у этих самых «охотников за черепами», а попутно защитил диплом на философском факультете Будапештского университета. Ну а чтобы успешнее «охотиться за иностранцами», изучил немецкий и английский языки. Однако надежд на лучшее не теряю и рассчитываю когда-нибудь тоже стать великим гуманистом вроде вас.
Фельмери замолчал, Казмер был явно смущен, Илонка же с невозмутимым видом полировала пилочкой ногти.
— Мне кажется, вы меня неправильно поняли, — в конце концов нарушил явно затянувшуюся паузу Казмер Табори. — Вы слишком обидчивы, лейтенант, и склонны гиперболизировать.
— Понял я вас правильно. И мне хорошо известно, что вы о нас думаете.
— Скажу честно, работа ваша мне не по нутру. Не люблю я ни тайн, ни секретов. Не люблю, когда следят за каждым моим шагом…
— Вот вы дожили почти до тридцати лет. И скажите: за вами хоть раз кто-нибудь следил? Никто. А если сейчас вы под наблюдением, что ж тут удивительного? Совершено убийство, а вы были в ссоре с убитым; в час, когда произошло убийство, вы неизвестно где находились…
— Мне известно. Я был в Будапеште. Только вы мне не верите.
— Не верим, потому что вы говорите неправду. И, естественно, этим вы навлекаете на себя подозрение.
Казмер молча посмотрел на Илонку, та потупила голову. Фельмери показалось, что она избегает взгляда Табори. Но почему?
— У меня не было никаких причин убивать Меннеля, — примирительным тоном сказал Казмер, доставая сигарету.
— Причину можно всегда найти, — возразил лейтенант. — Сначала нужно разобраться в фактах. Вы сами признались, что Меннель был вам антипатичен.
— Вы тоже не внушаете мне симпатии, однако я не собираюсь вас убивать.
— А если бы, скажем, я стал приставать к Илонке Худак?
— Тогда бы я и вам влепил оплеуху. — Казмер с вызовом посмотрел на лейтенанта.
— Вот видите! Значит, вы ревнивы, — заметил лейтенант. — Вы влюблены в Илонку. Не отказывайтесь, это может ее обидеть.
— Вы пришли сюда поразвлечься? — враждебно спросил инженер.
— Нет, я просто хотел бы установить: влюблены вы в Илонку или нет. Если вы действительно влюблены в нее, значит, вы могли совершить преступление из ревности. Итак, мы предположили: Табори влюблен. Как же в этом случае могли развертываться события? А вот как. В тот день вы ищете Илонку и не находите. Меннеля тоже. На рассвете Илонка возвращается домой. Кстати, это доказанный факт, а не чистое предположение. Вы упрекаете Илонку, и она признается в своей вине. Затем вы возвращаетесь к себе. Меннеля уже нет дома. Вы с террасы в бинокль обнаруживаете, что он на озере, причаливает к мысу у трех ив. Вы мчитесь через сад, никем не замеченный, туда. Возникает ссора, драка. Вы убиваете Меннеля. Тело его кладете в лодку, отъезжаете достаточно далеко от берега, бросаете труп в воду, а сами вплавь добираетесь до берега. Вам везет, вас и на этот раз никто не видит. Вы пробираетесь незаметно к себе, переодеваетесь и уходите из дому. Придумываете легенду о поездке в Будапешт и довольно ловко ее потом преподносите. Ну, что вы скажете о такой версии?
Казмер встал, потянулся, поглядел на залитый солнечным светом сад, затем, повернувшись к лейтенанту, небрежно обронил:
— Скажу, что вы слишком увлекаетесь романами Йокаи.
— Возможно, — не стал возражать Фельмери.
Позднее, уже сидя в кафе отеля, Фельмери еще раз перебрал в уме весь этот разговор. «Может быть, мои доводы только с виду логичны?» — думал он.
В просторном, со вкусом обставленном зале было сравнительно малолюдно.
Развернув вечернюю газету, Фельмери начал было читать хронику, как вдруг кто-то опустился рядом с ним на стул и очень знакомый голос спросил:
— Не помешаю?
— Ну что вы! — не скрывая своей радости, воскликнул лейтенант, хотя едва ли и сам мог объяснить, чему он, собственно, радуется.
Илонка была в кремово-желтой мини-юбочке и голубой батистовой блузке с коротким рукавом. Взгляд у девушки был мрачный, что, как ни странно, делало еще более неотразимым ее красивое лицо.
— Я отниму у вас всего несколько минут, — с плохо скрываемым беспокойством сказала она и оглянулась на дверь кафе.
— Вы кого-нибудь ждете? — спросил Фельмери.
— Нет, никого. Только с вами хотела поговорить.
Белокурая официантка поставила на стол кофе, заговорщически улыбаясь лейтенанту. Но, когда она неторопливо двинулась дальше, Илонка остановила ее:
— Погоди, Эви, я сразу же и рассчитаюсь.
Фельмери положил руку на локоть Илонки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68