— Мне же важно иметь заграничный паспорт и билет на самолет.
— Вы правы, — согласился Кара. — Хорошо бы получить хотя бы одну вашу фотокарточку.
— К сожалению, у меня нет с собой ни одной, годной для паспорта. Но вы можете взять фотографию с моего заявления о выдаче визы.
— Верно. Так и сделаем.
— С кем я должен поддерживать связь во время вашего отсутствия?
— С моим другом, Шалго.
— Хорошо. — Хубер улыбнулся старику, потом снова обратился к полковнику Каре. — Я могу звонить ему по вашему прямому телефону?
— Разумеется.
На террасу вернулась Лиза. Она положила на стол два ключа.
— Это посылает вам Бланка, — сказала она Хуберу. — Ей необходимо было поехать в Балатонфюред, и она вернется домой только к вечеру. Она просит вас сегодня в виде исключения поужинать в ресторане.
Хубер взял ключи и не спеша убрал их в карман.
— А господин профессор не вернулся домой? — спросил он.
— Он звонил Бланке и сказал, что приедет только завтра утром… Так что, если вы не посчитаете это за назойливость, я буду рада пригласить вас к себе на ужин, — добавила Лиза.
— Охотно принимаю ваше приглашение, мадам, — сказал Хубер, вставая, — но, право, мне как-то неудобно…
— Что ж тут неудобного? Это приглашение от души.
Хубер поклонился.
— Мы ужинаем в восемь, — сказал Шалго.
— Надеюсь, к этому часу я завершу работу… Что ж, не будем терять времени. До свидания. — Хубер пожал руку полковнику Каре и удалился.
Фельмери уже устал, но он подумал, что если сейчас прервет допрос Гезы Салаи, то это будет серьезным упущением с его стороны. Их беседа затянулась на несколько часов, и в ходе ее лейтенанту показалось, что Салаи постепенно становится все более спокойным. Они переговорили о многом, выяснилось, что у них даже есть общие знакомые.
Время от времени Салаи надолго умолкал, словно припоминая, что еще рассказать лейтенанту. Потом заговорил о Беате. Салаи знал ее с детства. Беата, к сожалению, походила на свою мать, женщину весьма нестрогих правил и далеко не безупречного поведения. Впрочем, и муж ее, господин Кюрти, одного с ней поля ягода.
— У него есть любовница? — спросил Фельмери.
— Да, есть. Уже несколько лет. — В голосе инженера чувствовалась горечь. Он тяжело вздохнул и низко опустил голову. — Живем мы как в вонючей луже, — тихо проговорил Салаи. — Честное слово. — Он опять вздохнул, его руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. — Знаете, кто любовница Кюрти? Моя мать. А хотите знать, сколько лет было Беате, когда она отдалась мне? Четырнадцать с небольшим. И кто толкнул ее ко мне в постель? Ее мать. Да-да, родная мать. А кто самый круглый идиот на земле? Я. Посмотрите на меня повнимательнее, потому что такую глупую скотину вы не увидите даже на Венгерской сельскохозяйственной выставке. За эти дни у меня было вдоволь времени обдумать свою жизнь. И пришел я к такому выводу, что невеста моя — самая настоящая уличная девка. А ведь я из-за нее человека хотел убить…
— Хотели?
Салаи поднял голову. Солнце светило ему прямо в лицо. Он прищурил глаза.
— Вот что, лейтенант, надоела мне эта ваша игра. Вам хочется поймать убийцу Меннеля. Это мне понятно. Одно мне непонятно: и чего я откровенничаю с вами? Ведь вы ни одному моему слову не верите. Так что пусть будет так, как вам хочется. Пишите: признаюсь, что я, Геза Салаи, убил Меннеля, этого альфонса. Пишите, пишите!.. Только не забудьте мне подсказать, где и каким образом, я это сделал. И дайте один день, чтобы я мог все это наизусть выучить. — Горькая усмешка пробежала по губам Салаи. — Но знайте, что Меннеля я не убивал и понятия не имел о том, что он шпион.
— А Беата знала?
— Беата?.. — Салаи махнул рукой. — Беате нужна была только постель этого Меннеля. И еще она хотела с его помощью пристроить к делу своего любовника… Гнусного мерзавца.
— И все же мне непонятно… — задумчиво произнес Фельмери. — В ваших показаниях много противоречий. Вот вы говорите, что Беата — уличная девка, что она изменяла вам с Меннелем. Мало того, два года она путается с Тибором Сючем. И тем не менее вы… как бы это сказать… держитесь за нее и даже были готовы жениться на ней. Не понимаю я вас!
— Вам и не понять этого. Потому что вы не были с ней близки, — тихо, явно стыдясь своих слов, ответил Салаи. — Были и у меня до нее женщины. Не могу пожаловаться… Но Без — она совсем другая. Она с ума может свести человека… Вам никогда не доводилось курить марихуану? Ну вот, а я пробовал. Так вот, Без посильнее марихуаны может одурманить человека…
Откровения Салаи вызвали у Фельмери брезгливость.
— Скажите, Салаи, в котором часу Меннель оставил вас на берегу Балатона?
— В десять часов.
— Вы уверены в этом?
— А может, еще и десяти не было.
— Куда пошел Меннель?
Салаи положил ногу на ногу и, попросив у лейтенанта сигарету, закурил. Некоторое время он молча смотрел на тлеющий огонек сигареты.
— Куда? А к своей машине, — наконец сказал он.
— Где она стояла?
— Если мне память не изменяет, где-то около пристани. Недалеко от мола.
— Вы пошли вслед за ним?
— До шоссе. Там я остановился, подумав, что бессмысленно преследовать его, потому что у пристани всегда много народу.
— И что было дальше?
Салаи вопросительно посмотрел на лейтенанта.
— Я не совсем понимаю, о чем вы спрашиваете?
— Выходит, Меннель исчез, растворился в ночи? Что вы видели еще?
— Что я видел? — снова переспросил Салаи.
Фельмери не понравилось, что Салаи опять начал переспрашивать, задавать ненужные вопросы, желая затянуть время. Интересно, пока они говорили о делах, не связанных с убийством, речь его лилась плавно и говорил он охотно, но стоило приблизиться к существу вопроса, как мышление инженера становилось каким-то замедленным, ему начинала отказывать память, он принимался повторять вопросы.
— Простите, лейтенант, у меня неважная память на события. Но сейчас, после вашего вопроса, мне начинает казаться, будто Меннель действительно с кем-то встретился.
— Уж не думаете ли вы, что я спрашиваю вас об этом из праздного любопытства? Этот «кто-то» мужчина или женщина?
— Женщина.
Фельмери распечатал пачку сигарет. Во рту он уже ощущал горечь от избытка никотина — ведь с утра он ничего не ел, а только курил в надежде таким образом заглушить голод. Но сейчас он вынужден был закурить, чтобы скрыть свое волнение.
— А ведь до сих пор вы умалчивали об этом, — сказал он. — Почему? — Фельмери вдруг почувствовал, что сейчас последует какой-то очень важный и неожиданный ответ. Но Салаи медлил. Сначала он потер ладонью подбородок, провел указательным пальцем по губе, точно предупреждал кого-то о молчании. И наконец после долгой-долгой паузы нехотя выдавил из себя:
— Затрудняюсь сказать… Не помню, чтобы вы спрашивали меня об этом раньше… По-моему, нет…
— Иначе говоря, вы сообщаете нам что-то лишь тогда, когда убеждаетесь, что это нам известно и, стало быть, вам бессмысленно скрывать дальше или отрицать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Вы правы, — согласился Кара. — Хорошо бы получить хотя бы одну вашу фотокарточку.
— К сожалению, у меня нет с собой ни одной, годной для паспорта. Но вы можете взять фотографию с моего заявления о выдаче визы.
— Верно. Так и сделаем.
— С кем я должен поддерживать связь во время вашего отсутствия?
— С моим другом, Шалго.
— Хорошо. — Хубер улыбнулся старику, потом снова обратился к полковнику Каре. — Я могу звонить ему по вашему прямому телефону?
— Разумеется.
На террасу вернулась Лиза. Она положила на стол два ключа.
— Это посылает вам Бланка, — сказала она Хуберу. — Ей необходимо было поехать в Балатонфюред, и она вернется домой только к вечеру. Она просит вас сегодня в виде исключения поужинать в ресторане.
Хубер взял ключи и не спеша убрал их в карман.
— А господин профессор не вернулся домой? — спросил он.
— Он звонил Бланке и сказал, что приедет только завтра утром… Так что, если вы не посчитаете это за назойливость, я буду рада пригласить вас к себе на ужин, — добавила Лиза.
— Охотно принимаю ваше приглашение, мадам, — сказал Хубер, вставая, — но, право, мне как-то неудобно…
— Что ж тут неудобного? Это приглашение от души.
Хубер поклонился.
— Мы ужинаем в восемь, — сказал Шалго.
— Надеюсь, к этому часу я завершу работу… Что ж, не будем терять времени. До свидания. — Хубер пожал руку полковнику Каре и удалился.
Фельмери уже устал, но он подумал, что если сейчас прервет допрос Гезы Салаи, то это будет серьезным упущением с его стороны. Их беседа затянулась на несколько часов, и в ходе ее лейтенанту показалось, что Салаи постепенно становится все более спокойным. Они переговорили о многом, выяснилось, что у них даже есть общие знакомые.
Время от времени Салаи надолго умолкал, словно припоминая, что еще рассказать лейтенанту. Потом заговорил о Беате. Салаи знал ее с детства. Беата, к сожалению, походила на свою мать, женщину весьма нестрогих правил и далеко не безупречного поведения. Впрочем, и муж ее, господин Кюрти, одного с ней поля ягода.
— У него есть любовница? — спросил Фельмери.
— Да, есть. Уже несколько лет. — В голосе инженера чувствовалась горечь. Он тяжело вздохнул и низко опустил голову. — Живем мы как в вонючей луже, — тихо проговорил Салаи. — Честное слово. — Он опять вздохнул, его руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. — Знаете, кто любовница Кюрти? Моя мать. А хотите знать, сколько лет было Беате, когда она отдалась мне? Четырнадцать с небольшим. И кто толкнул ее ко мне в постель? Ее мать. Да-да, родная мать. А кто самый круглый идиот на земле? Я. Посмотрите на меня повнимательнее, потому что такую глупую скотину вы не увидите даже на Венгерской сельскохозяйственной выставке. За эти дни у меня было вдоволь времени обдумать свою жизнь. И пришел я к такому выводу, что невеста моя — самая настоящая уличная девка. А ведь я из-за нее человека хотел убить…
— Хотели?
Салаи поднял голову. Солнце светило ему прямо в лицо. Он прищурил глаза.
— Вот что, лейтенант, надоела мне эта ваша игра. Вам хочется поймать убийцу Меннеля. Это мне понятно. Одно мне непонятно: и чего я откровенничаю с вами? Ведь вы ни одному моему слову не верите. Так что пусть будет так, как вам хочется. Пишите: признаюсь, что я, Геза Салаи, убил Меннеля, этого альфонса. Пишите, пишите!.. Только не забудьте мне подсказать, где и каким образом, я это сделал. И дайте один день, чтобы я мог все это наизусть выучить. — Горькая усмешка пробежала по губам Салаи. — Но знайте, что Меннеля я не убивал и понятия не имел о том, что он шпион.
— А Беата знала?
— Беата?.. — Салаи махнул рукой. — Беате нужна была только постель этого Меннеля. И еще она хотела с его помощью пристроить к делу своего любовника… Гнусного мерзавца.
— И все же мне непонятно… — задумчиво произнес Фельмери. — В ваших показаниях много противоречий. Вот вы говорите, что Беата — уличная девка, что она изменяла вам с Меннелем. Мало того, два года она путается с Тибором Сючем. И тем не менее вы… как бы это сказать… держитесь за нее и даже были готовы жениться на ней. Не понимаю я вас!
— Вам и не понять этого. Потому что вы не были с ней близки, — тихо, явно стыдясь своих слов, ответил Салаи. — Были и у меня до нее женщины. Не могу пожаловаться… Но Без — она совсем другая. Она с ума может свести человека… Вам никогда не доводилось курить марихуану? Ну вот, а я пробовал. Так вот, Без посильнее марихуаны может одурманить человека…
Откровения Салаи вызвали у Фельмери брезгливость.
— Скажите, Салаи, в котором часу Меннель оставил вас на берегу Балатона?
— В десять часов.
— Вы уверены в этом?
— А может, еще и десяти не было.
— Куда пошел Меннель?
Салаи положил ногу на ногу и, попросив у лейтенанта сигарету, закурил. Некоторое время он молча смотрел на тлеющий огонек сигареты.
— Куда? А к своей машине, — наконец сказал он.
— Где она стояла?
— Если мне память не изменяет, где-то около пристани. Недалеко от мола.
— Вы пошли вслед за ним?
— До шоссе. Там я остановился, подумав, что бессмысленно преследовать его, потому что у пристани всегда много народу.
— И что было дальше?
Салаи вопросительно посмотрел на лейтенанта.
— Я не совсем понимаю, о чем вы спрашиваете?
— Выходит, Меннель исчез, растворился в ночи? Что вы видели еще?
— Что я видел? — снова переспросил Салаи.
Фельмери не понравилось, что Салаи опять начал переспрашивать, задавать ненужные вопросы, желая затянуть время. Интересно, пока они говорили о делах, не связанных с убийством, речь его лилась плавно и говорил он охотно, но стоило приблизиться к существу вопроса, как мышление инженера становилось каким-то замедленным, ему начинала отказывать память, он принимался повторять вопросы.
— Простите, лейтенант, у меня неважная память на события. Но сейчас, после вашего вопроса, мне начинает казаться, будто Меннель действительно с кем-то встретился.
— Уж не думаете ли вы, что я спрашиваю вас об этом из праздного любопытства? Этот «кто-то» мужчина или женщина?
— Женщина.
Фельмери распечатал пачку сигарет. Во рту он уже ощущал горечь от избытка никотина — ведь с утра он ничего не ел, а только курил в надежде таким образом заглушить голод. Но сейчас он вынужден был закурить, чтобы скрыть свое волнение.
— А ведь до сих пор вы умалчивали об этом, — сказал он. — Почему? — Фельмери вдруг почувствовал, что сейчас последует какой-то очень важный и неожиданный ответ. Но Салаи медлил. Сначала он потер ладонью подбородок, провел указательным пальцем по губе, точно предупреждал кого-то о молчании. И наконец после долгой-долгой паузы нехотя выдавил из себя:
— Затрудняюсь сказать… Не помню, чтобы вы спрашивали меня об этом раньше… По-моему, нет…
— Иначе говоря, вы сообщаете нам что-то лишь тогда, когда убеждаетесь, что это нам известно и, стало быть, вам бессмысленно скрывать дальше или отрицать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68