По имеющимся данным, вот уже две недели из квартиры Куликовой не выходит. Человек он, судя по всему, необщительный, никто из соседей с ним не знаком!
- Ну и?.. - Приходько вопросительно посмотрел на Тихонова. Все думали об одном и том же.
- Ну и то, что по приметам очень этот человек похож на Крота! - закончил Тихонов свою мысль.
- Дельно, - одобрил Шадрин. - Принимаем как рабочую версию. Похоже, пора засучить рукава!
- До локтей! - отозвался Тихонов. - Кто тут по купцам тосковал? Ты, Сергей? Так купец, кажется, есть. Да такой, что закачаешься!
- Подожди, - вмешался Шадрин. - Давай по порядку.
- Ради бога. Вчера некая молодая интересная дамочка посетила Балашова на его даче и, видимо, передала ему какое-то спешное сообщение. Сегодня утром Балашов приезжает домой к этой даме. Кто дама? Устанавливаем: парикмахерша Куликова Елизавета Алексеевна. Через полчаса там всплывает еще один, уже совсем новый для нас человек. Балашов, значит, беседует с ним около двух часов. Тут-то и начинается самое интересное! Оказывается, этот деятель разъезжает на белом «мерседесе» с заграничным номером!
- Он и сам заграничный, - спокойно сказал Шадрин. - После того как ты позвонил и сообщил номер, я навел некоторые справки. Это Макс Цинклер, коммерсант, представитель крупной бременской торговой фирмы по сбыту часов и точных приборов. Есть сведения, что он хищник крупного полета. У нас бывал неоднократно по делам, а сейчас прикатил автотуристом. Виза его в СССР истекает послезавтра. Выехать он должен через пограничный пункт в Бресте…
- К сказанному могу добавить, - заметил Тихонов, - что после беседы с этим Цинклером Балашов куда-то позвонил из автомата, сел в свою «Волгу» и на бешеной скорости помчался на дачу - километров сто тридцать - сто .сорок жал! Под видом приятеля я позвонил на работу к Балашову. Мне там говорят: у Виктора Михалыча серьезно заболела жена, и он срочно уехал домой.
- Черта с два, - вмешался Приходько. - По нашим сведениям, жена его вполне здорова.
- Значит, имеем мы следующее, - сказал Шадрин. - Балашов долго собирает большую партию товара, но не сбывает его - ждет оптового купца. Вчера его срочно вызывают на рандеву с Цинклером, после которого он бросает работу и мчится домой, где сидит Джага. С другой стороны, Цинклер должен выехать не позже завтрашнего утра - это тоже объясняет спешку Балашова. Незаметно передать в Москве большую партию товара сложно и опасно. Поэтому, думаю, встретятся они где-то в пути. Единственно неясно еще, где Крот и что он делает во всей этой операции.
- Тут надо сначала выяснить позицию Куликовой, а там уж решим по обстановке, - сказал Тихонов.
- Резон. Этим займись ты. А сейчас пора приступать к разработке плана на сегодня и завтра.
- Вполне согласен, - сказал Приходько. - Ну что ж, давайте готовить операцию. Наши силы я бы предложил расставить так…
Семнадцать часов
Над костром дымился солнцем медный таз. Ягоды, отдав весь свой сок, тихо млели в сахаре, и, заглушая запах дыма и цветов, в густом обжигающем воздухе поднимались волны вишневого аромата.
- Самое главное - это аккуратно косточки из вишни вынуть. Тогда у варенья вкус другой совсем, и каждую ягодку хоть на витрину ставь, - Марья Фоминична, сложив щепотью свои толстые пальцы, наглядно показала, какие красивые получаются ягодки.
Аленка засмеялась:
- Тетя Маша, у вас такие толстые пальцы, что я бы могла ваше кольцо надеть как браслет. Старуха подмигнула ей.
- Руки мои захватущие, пальцы мои загребущие…
- Охота вам в такую жарищу вареньем этим себе голову морочить, - сказала Алла. - Вы его ведь в жизни столько не съедите.
- Э-э, нет, - не согласилась старуха. - А гости? Такое варенье гостям подать - одно удовольствие…
Валя дремала в шезлонге под деревом, Марья Фоминична сосновой веткой отгоняла от варенья гудящих пчел.
- Это лето необычное какое-то: то дождь, то жара. Ишь, как распарило сегодня. Гроза, видать, нынче хорошая вдарит, - старуха сняла с варенья пену. - И вишен-то такого урожая не упомню.
Алла чесала у Аленки за ушами, как у кошки, и девочка довольно повизгивала и урчала.
- Ты моя тезка?
- Тезка.
Марья Фоминична встала со своей табуреточки.
- Я в дом пойду, а вы, тезки, смотрите, чтоб не перекипело. Щепок не подкладывайте больше, на углях дойдет.
Алла кивнула:
- Есть, товарищ градоначальник! Плыла жаркая сонная летняя одурь…
Вдруг Алла спросила:
- Валюша, скажите, пожалуйста, вы счастливы?
Валя бросила на траву газету, которой прикрывалась от солнца.
- Как вам сказать, Алла? Понятие счастья относится, наверное, к очень сложным, туманным категориям. Но жизнью своей я довольна.
- А это не переходит иногда в самодовольство?
- Нет. Я просто не хотела бы начинать жизнь заново.
- А я совсем потеряла всякие ориентиры в жизни. И мне бы так хотелось начать все сначала!
- Почему?
- Нет, лучше вы мне ответьте: что делает вашу жизнь счастливой?
- Ее полнота. У меня есть муж, которого я не просто люблю, а считаю человеком, по-своему совершенно удивительным. И это уважение помогает мне переступать через мелкие, но неизбежные семейные недоразумения.
Алла сказала: «Раз», - и загнула палец.
- У меня есть работа, которую я считаю своим призванием, несмотря на все ее трудности и неудобства. И тот интерес, который я испытываю к своему делу, рождает, несмотря на сильную усталость порой, огромное моральное удовлетворение.
- Два, - сказала Алла и загнула еще один палец.
- У меня есть друзья. Это очень интересные люди, и почти о каждом из них можно было бы написать книгу, которой бы зачитывались все. И в трудную минуту жизни они уже доказали, какие они настоящие большие люди и какие верные друзья!
- Три, - сказала Алла и загнула еще один палец.
- Ну, и Аленка, конечно, - засмеялась Валя.
- Четыре, - сказала Алла…
- Аллочка, здесь счет вовсе не арифметический. Но уж если считать, то эти точки - полюса, которые создают в нашей жизни необходимое всем нам напряжение…
- Ах, Валюта, милая, какая разница в счете - арифметический, физический он или моральный! Важно, что вам есть, что считать. А мне что считать? Тряпки свои? Нли банки с французским кремом? Да пропади это все пропадом! - и она совершенно неожиданно, глухо, без слез, зарыдала.
Аленка испугалась и стала гладить ее по волосам, по лицу, по рукам:
- Тетя Аллочка, ну, миленькая, не плачь, ты же знаешь, что мы с мамой твои друзья…
- Знаю, деточка, знаю, - Алла уже справилась с собой и глядела на Валю сухими блестящими глазами. - Что делать? Что делать? Это же бред какой-то, а не жизнь. Ведь мы не любим, не уважаем друг друга, не понимаем ни слова, хотя вроде оба говорим по-русски. Вот сегодня у него отгул - заперся с этим пьянчугой и о чем-то полдня шу-шу-шу да шу-шу-шу. Ни одного знакомого приличного - все рвань, подонки какие-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44