И пускают только по ним.
Я от неожиданности подпрыгнула, Сонька басовито ойкнула и вцепилась ногтями мне в руку.
— Кто это говорит? — прошептала я, вжав голову в плечи.
— Твой ангел хранитель, — все так же тихо проговорил голос.
Ну конечно, кто же еще? В этом паранормальном санатории совета дождаться можно только от ангела.
— И по совместительству призрак Артурика Беджаняна, — добавил другой голос, не такой тихий, но более музыкальный.
Что-то тут не то, подумала я. В то, что покойный Беджанян в одночасье стал моим ангелом-хранителем — я еще как-то поверю, но что он, словно Максим Галкин, ежеминутно меняет голоса — это уж, извинимте, фантастика…
Я сглотнула и резко вскинула голову.
Как и следовало ожидать, размытого силуэта с крыльями я не увидела, зато наткнулась взглядом на две ухмыляющиеся физиономии. Одна принадлежала Кате, а другая моему соседу Жене, оба они сидели на лоджии первого этажа, оба ели китайскую лапшу в стаканчиках (отсюда и запах) и оба были очень довольны своей шуткой.
— Вы откуда? — радостно спросил нас Женя, шумно втягивая в рот макаронину.
— Из ресторана, — вежливо ответила я, хотя могла бы и нагрубить, все же они первые начали издеваться, — а вы что тут делаете?
— Лапшу едим, — раздался громкий бас, принадлежащий Астраханскому рыбаку Паше, оказалось, что он сидит на том же балконе.
— И разговариваем, — пропищал еще кто-то, при ближайшем рассмотрении оказавшийся нашей новой соседкой по столу по имени Таня.
— И ты здесь?
— Я здесь живу, — робко улыбнувшись, ответила она. — А ребята ко мне в гости пришли.
— А как же твоя любвеобильная соседка?
— Ушла в загул, — хмыкнула Катя. — Укатила в Сочи с какими-то осетинцем. Так что мы тут заседаем…
— А про книжки вы не соврали? — спросила Сонька, воровато заглядывая через мое плечо в фойе, отделенное от нее лишь стеклом.
— Сказали истинную правду, — заверил ее Женя. — Так что беспрепятственно пройти не удастся.
— И что же делать? — в панике заголосила подруга. — Под пальмой ночевать?
— Зачем же? — всплеснула руками Таня. — Залезай на мой балкон — мужчины помогут!
— Я не смогу, — просипела Сонька, попытавшись закинуть свою коротенькую ножку на лоджию, — высоко!
— Да ладно! Моя соседка всегда так в комнату заползает, чтобы не беспокоить дежурного, а она с тебя ростом.
Сонька опять попробовала забраться, и вновь безрезультатно. Наконец, ее вечный рыцарь Юра Зорин догадался подставить свое плечо. И она, вскарабкавшись по нему, уцепилась за бортик балкона. Тут уж ей на помощь пришел Паша — сцапал своей огромной лапищей за талию и одним резким рывком втащил на балкон.
Когда Сонька отдышалась, а народ отсмеялся, я тут же спросила у Кати:
— Ну и как тебе люкс?
— Отлично! — горячо заверила она. — Все по высшему разряду!
— А как призраки? Не беспокоят?
— Нет, — хохотнула она, но как-то не весело.
— Точно?
— Ну… — она закусила губу. — Скажем, если что и беспокоит, то не призраки.
— В смысле?
— В смысле, что сосед за стенкой очень громко храпит. Даже не храпит, а будто задыхается, он, наверное, астматик…
— Она даже спать не могла, — доложила нам Таня. — Ко мне пришла. Говорит, так слышно, словно стены из бумаги.
— Он еще и стонет. Жалобно так, протяжно, наверное, от удушья кошмары мучают… — Катя передернулась. — Даже жутко…
— А что за сосед? — заинтересованно спросил Женя. — Я вроде знаю всех, кто в люксах живет.
— Я его не видела, только слышала, но стоны доносятся из шестьсот шестьдесят пятого, это точно.
— В шестьсот шестьдесят пятом живет молодая женщина, кажется, Ольга… — задумчиво проговорил Женя.
— Ну и голосок у этой Ольги! — возмутилась Катя. — Как у мужика!
— И ее сейчас в номере нет! — закончил он. — Я видел, как два часа назад она садилась в машину оного прохвоста и говорила ему, что у них вся ночь впереди…
— Но в шестьсот шестьдесят пятом кто-то хрипит и стонет! — вскрикнула Катя. — Я слышала!
— Может, не в шестьсот шестьдесят пятом, — предположил Паша, — а в другом?
— У меня стена спальни смежная только с шестьсот шестьдесят пятым! — Катя пришла в неописуемое волнение. — Я спала и вдруг резко проснулась. Сначала не въехала, что именно меня разбудило, но, прислушавшись, поняла — стон! Было такое ощущение, что стонут прямо над моим ухом. Я вскочила, включила ночник. В комнате никого — а стон и хрип, не смолкают. Я глядь на часы — 00-07. Мне стало жутко, но я попыталась взять себя в руки. Огляделась, прислушалась. На стене, рядом с кроватью розетка, я посчитала, что стоны слышны через нее… — Катя сипло вздохнула и прикрыла глаза рукой. — Но если эта Оля не в номере, то кто ж тогда стонал?
— Призраки! — охнула я.
— Кто? — не понял Паша.
— Ребята, я же вам рассказывала, — недовольно буркнула Катя. — Только что… Про Артура Беджаняна, про его смерть, про проклятье…
— А! — Женя прыснул в ладонь. — Вы про эти глупости…
— Ничего не глупости, — обиделась она.
— Тогда почему ты согласилась поселиться в этом проклятом люксе? — резонно спросил Женя. — Раз веришь в призраков?
— Тогда не верила, — насупилась Катерина. — А теперь и не знаю… Что-то в этом номере точно не чисто, не зря же я там спать не могу. И стоны эти… Они такие жуткие… Да и картина упала, точно как Эля говорила.
— Картина? — переспросила Таня. — Первый раз слышу.
— Я не хотела говорить, это же глупости, — она все больше бледнела. — Сначала я вообще не предала значения, ну упала и упала, а теперь… Там в номере картина висит на стене, пейзаж, наш санаторий на фоне гор, мне горничная сказала, что это работа Артура Беджаняна… И эта акварель… Она очень крепко висит, но сегодня… Я перед сном пошла умываться, вдруг слышу грохот. Прибегаю в комнату, а она лежит на кровати, причем, лицом вверх! Должна вниз, а лежит вверх! Представляете?
— Глупости! — припечатал Женя. — Бабские страшилки! Упала случайно — мало ли предметов падает…
— А стоны и вздохи?
— Примерещилось спросонья.
— Ну уж нет! — разозлилась Катя. — Я слуховыми галлюцинациями не страдаю.
— А это мы сейчас проверим, — азартно проговорил Женя, выкидывая стаканчик из-под лапши на улицу. — Пошли…
— Куда? — не поняла Катя.
— К тебе в номер! Будем вместе стоны слушать.
Катя раздумывала только секунду, спустя которую она уже мчалась в сторону коридора. Мужики и Сонька с Таней резво потрусили за ней.
Мы с коллегами (Зорин энд Блохин) взмыли на крыльцо, быстренько предъявив документы двум грымзам, ворвались в фойе и нагнали компанию у лифта.
Молча поднялись на двенадцатый этаж — дальше лифт не шел, на тринадцатый вела только винтовая лестница. Взмыли по ступенькам. Ворвались в круглой холл. От него, как от нарисованного детской рукой солнца, шли четыре луча-коридора, в каждом из которых было по номеру:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Я от неожиданности подпрыгнула, Сонька басовито ойкнула и вцепилась ногтями мне в руку.
— Кто это говорит? — прошептала я, вжав голову в плечи.
— Твой ангел хранитель, — все так же тихо проговорил голос.
Ну конечно, кто же еще? В этом паранормальном санатории совета дождаться можно только от ангела.
— И по совместительству призрак Артурика Беджаняна, — добавил другой голос, не такой тихий, но более музыкальный.
Что-то тут не то, подумала я. В то, что покойный Беджанян в одночасье стал моим ангелом-хранителем — я еще как-то поверю, но что он, словно Максим Галкин, ежеминутно меняет голоса — это уж, извинимте, фантастика…
Я сглотнула и резко вскинула голову.
Как и следовало ожидать, размытого силуэта с крыльями я не увидела, зато наткнулась взглядом на две ухмыляющиеся физиономии. Одна принадлежала Кате, а другая моему соседу Жене, оба они сидели на лоджии первого этажа, оба ели китайскую лапшу в стаканчиках (отсюда и запах) и оба были очень довольны своей шуткой.
— Вы откуда? — радостно спросил нас Женя, шумно втягивая в рот макаронину.
— Из ресторана, — вежливо ответила я, хотя могла бы и нагрубить, все же они первые начали издеваться, — а вы что тут делаете?
— Лапшу едим, — раздался громкий бас, принадлежащий Астраханскому рыбаку Паше, оказалось, что он сидит на том же балконе.
— И разговариваем, — пропищал еще кто-то, при ближайшем рассмотрении оказавшийся нашей новой соседкой по столу по имени Таня.
— И ты здесь?
— Я здесь живу, — робко улыбнувшись, ответила она. — А ребята ко мне в гости пришли.
— А как же твоя любвеобильная соседка?
— Ушла в загул, — хмыкнула Катя. — Укатила в Сочи с какими-то осетинцем. Так что мы тут заседаем…
— А про книжки вы не соврали? — спросила Сонька, воровато заглядывая через мое плечо в фойе, отделенное от нее лишь стеклом.
— Сказали истинную правду, — заверил ее Женя. — Так что беспрепятственно пройти не удастся.
— И что же делать? — в панике заголосила подруга. — Под пальмой ночевать?
— Зачем же? — всплеснула руками Таня. — Залезай на мой балкон — мужчины помогут!
— Я не смогу, — просипела Сонька, попытавшись закинуть свою коротенькую ножку на лоджию, — высоко!
— Да ладно! Моя соседка всегда так в комнату заползает, чтобы не беспокоить дежурного, а она с тебя ростом.
Сонька опять попробовала забраться, и вновь безрезультатно. Наконец, ее вечный рыцарь Юра Зорин догадался подставить свое плечо. И она, вскарабкавшись по нему, уцепилась за бортик балкона. Тут уж ей на помощь пришел Паша — сцапал своей огромной лапищей за талию и одним резким рывком втащил на балкон.
Когда Сонька отдышалась, а народ отсмеялся, я тут же спросила у Кати:
— Ну и как тебе люкс?
— Отлично! — горячо заверила она. — Все по высшему разряду!
— А как призраки? Не беспокоят?
— Нет, — хохотнула она, но как-то не весело.
— Точно?
— Ну… — она закусила губу. — Скажем, если что и беспокоит, то не призраки.
— В смысле?
— В смысле, что сосед за стенкой очень громко храпит. Даже не храпит, а будто задыхается, он, наверное, астматик…
— Она даже спать не могла, — доложила нам Таня. — Ко мне пришла. Говорит, так слышно, словно стены из бумаги.
— Он еще и стонет. Жалобно так, протяжно, наверное, от удушья кошмары мучают… — Катя передернулась. — Даже жутко…
— А что за сосед? — заинтересованно спросил Женя. — Я вроде знаю всех, кто в люксах живет.
— Я его не видела, только слышала, но стоны доносятся из шестьсот шестьдесят пятого, это точно.
— В шестьсот шестьдесят пятом живет молодая женщина, кажется, Ольга… — задумчиво проговорил Женя.
— Ну и голосок у этой Ольги! — возмутилась Катя. — Как у мужика!
— И ее сейчас в номере нет! — закончил он. — Я видел, как два часа назад она садилась в машину оного прохвоста и говорила ему, что у них вся ночь впереди…
— Но в шестьсот шестьдесят пятом кто-то хрипит и стонет! — вскрикнула Катя. — Я слышала!
— Может, не в шестьсот шестьдесят пятом, — предположил Паша, — а в другом?
— У меня стена спальни смежная только с шестьсот шестьдесят пятым! — Катя пришла в неописуемое волнение. — Я спала и вдруг резко проснулась. Сначала не въехала, что именно меня разбудило, но, прислушавшись, поняла — стон! Было такое ощущение, что стонут прямо над моим ухом. Я вскочила, включила ночник. В комнате никого — а стон и хрип, не смолкают. Я глядь на часы — 00-07. Мне стало жутко, но я попыталась взять себя в руки. Огляделась, прислушалась. На стене, рядом с кроватью розетка, я посчитала, что стоны слышны через нее… — Катя сипло вздохнула и прикрыла глаза рукой. — Но если эта Оля не в номере, то кто ж тогда стонал?
— Призраки! — охнула я.
— Кто? — не понял Паша.
— Ребята, я же вам рассказывала, — недовольно буркнула Катя. — Только что… Про Артура Беджаняна, про его смерть, про проклятье…
— А! — Женя прыснул в ладонь. — Вы про эти глупости…
— Ничего не глупости, — обиделась она.
— Тогда почему ты согласилась поселиться в этом проклятом люксе? — резонно спросил Женя. — Раз веришь в призраков?
— Тогда не верила, — насупилась Катерина. — А теперь и не знаю… Что-то в этом номере точно не чисто, не зря же я там спать не могу. И стоны эти… Они такие жуткие… Да и картина упала, точно как Эля говорила.
— Картина? — переспросила Таня. — Первый раз слышу.
— Я не хотела говорить, это же глупости, — она все больше бледнела. — Сначала я вообще не предала значения, ну упала и упала, а теперь… Там в номере картина висит на стене, пейзаж, наш санаторий на фоне гор, мне горничная сказала, что это работа Артура Беджаняна… И эта акварель… Она очень крепко висит, но сегодня… Я перед сном пошла умываться, вдруг слышу грохот. Прибегаю в комнату, а она лежит на кровати, причем, лицом вверх! Должна вниз, а лежит вверх! Представляете?
— Глупости! — припечатал Женя. — Бабские страшилки! Упала случайно — мало ли предметов падает…
— А стоны и вздохи?
— Примерещилось спросонья.
— Ну уж нет! — разозлилась Катя. — Я слуховыми галлюцинациями не страдаю.
— А это мы сейчас проверим, — азартно проговорил Женя, выкидывая стаканчик из-под лапши на улицу. — Пошли…
— Куда? — не поняла Катя.
— К тебе в номер! Будем вместе стоны слушать.
Катя раздумывала только секунду, спустя которую она уже мчалась в сторону коридора. Мужики и Сонька с Таней резво потрусили за ней.
Мы с коллегами (Зорин энд Блохин) взмыли на крыльцо, быстренько предъявив документы двум грымзам, ворвались в фойе и нагнали компанию у лифта.
Молча поднялись на двенадцатый этаж — дальше лифт не шел, на тринадцатый вела только винтовая лестница. Взмыли по ступенькам. Ворвались в круглой холл. От него, как от нарисованного детской рукой солнца, шли четыре луча-коридора, в каждом из которых было по номеру:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72