– Тетя Фира, вам Патя ключ от комнаты не оставила?
Дверная щель раскрылась пошире; оттуда выглянула сухонькая пожилая женщина с характерными еврейскими чертами лица. Настино беспросветное отчаяние тут же сменилось чуть ли не эйфорией: кого-кого, а Эсфирь Самуиловну, с которой у Сагитовых были самые доверительные отношения, она помнила прекрасно.
Но только она успела испытать ликующий оптимизм, а тетя Фира открыть рот, чтобы ответить мужчине, как между ее ногами проскользнул пушистый серый кот и тотчас, шкодливо прижав уши, во всю прыть умчался по коридору – лишь мелькнул хвост, ликующе выгнутый вопросительным знаком. Старая женщина ахнула и устремилась в погоню, махнув рукой уже на бегу:
– Там, в буфете…
– Угу, – сказал мужчина и провел Настю в комнату. – Вы посидите пока.
Сейчас с паспортом разберемся…
Ключ в самом деле лежал на верхней полочке обширного готического буфета.
Мужчина взял его и вскоре вернулся, неся злополучную серпастую-молоткастую книжицу.
Настя поспешно подхватилась со стула, бормоча «спасибо» и одновременно прикидывая, хватит ли у нее денег на машину обратно до Ладожского, ведь метро уже минут двадцать как…
– Вы лучше позвоните-ка домой, предупредите, что задерживаетесь, – проворчал мужчина. Он без суеты надевал снятую с вешалки темно-серую пуховую куртку. – Скажите им там, пусть не волнуются, вас привезут…
Настя шагнула вперед:
– Я с вами…
– Нет. Вы нас тут подождете.
Она как-то сразу поняла, что спорить с ним бесполезно.
– Алеша, вы куда собрались? – ахнула тетя Фира, вернувшаяся с котом на руках. – Вы же… вам еще…
Услышав имя, Настя запоздало припомнила, с каким упоением Джавад ей рассказывал про дядю Лешу, соседкиного жильца. По его словам, это был человек, который ни в какой ситуации сам не пропадет и другим пропасть не позволит. Вот он, значит, на самом деле какой… Потом до нее дошло, что неожиданный помощник выглядел и вправду неважно. Именно так, словно у него была высокая температура.
И еще он почему-то старался поменьше двигать левой рукой…
– А вы что посоветуете, в милицию обратиться – усмехнулся Алексей и вытащил из кармана пеструю лыжную шапочку. – Вот съезжу за Джавой, потом девушку домой отвезу… Всего-то делов…
Он дружески улыбнулся тете Фире. Та промолчала и отвела глаза, явно испытывая какие-то очень сложные чувства. Чувств этих Настя так и не поняла, да ей, собственно, и не было до них дела. Она твердо знала одно: теперь с Джавой ничего не случится. Теперь его выручат.
Хозяйка комнаты спустила на пол кота:
– Давайте я пока хоть чайком вас попою…
Приемник Ладожского отделения постепенно заполнялся. В три небольшие камеры, где не было ничего, кроме деревянных досок, запихивали всех подряд независимо от пола и возраста.
В крайней от входа камере сидело несколько человек, среди них две «красотки»: одна помоложе, высокая, интересная, другая уже потасканная, – их взяли у ларька «Интим».
В этом ларьке, несмотря на все официальные распоряжения, можно было купить все – от презервативов до гигантских сиреневых фаллопротекторов с запахом ванили. Милиция следила только за тем, чтобы «интересные» предметы не слишком бросались в глаза. Хозяином ларька был небезызвестный Завен Погосян, находившийся у транспортников под хорошо оплачиваемой «крышей». На всякий случай от «Интима» отгоняли девочек – чтоб не мозолили глаза. На этот раз не повезло Светке Писарец и Вальке Самохиной. И сейчас, сидя прямо на полу, они громко возмущались. Менты взяли их, как раз когда начинается самая работа.
– Ну хотят попользоваться, так день на то есть! – говорила Валька. – Вот люди! Собаки на сене! Цапали бы днем, когда клиентов мало!
– Им же хуже, – пожала красивыми плечами Светка. – Меньше заработаем – меньше отстегнем.
За свою судьбу они не волновались, поскольку были хорошо знакомы с личным составом отделения, а с некоторыми даже очень хорошо.
Валька, баба попроще, подошла к двери с крохотным квадратным окошком на уровне глаз и оглушительно замолотила в нее кулаками:
– Эй, уроды! В туалет хочу, не могу! Сводите пописать!
Дверь распахнулась, и в камере появился сержант Власенко.
– Ну, кому тут невмочь? – гаркнул он. – Пойдем отведу.
– А может быть, совсем отпустишь, а? Подумай. За мной не залежится.
Серьезно… А то давай мы тебя сейчас отделаем! Никакой другой больше не захочешь!
– А! – махнула рукой Светка. – Они тут с малолетками моду взяли развлекаться. Слыхала, где-то там подпольный бордель с девчонками.
Власенко нахмурил брови:
– Разговорчики!
– А минет ты любишь? – без тени смущения спросила Валька. – Тут у нас Светка – ас!
Игорь покосился на остальных задержанных. Спокойно грызла семечки цыганка в углу, не реагировал на внешние раздражители невыспавшийся бомж из «непрописанных». Он не имел права устраиваться в теплых вокзальных помещениях, а потому мирно улегся баиньки прямо на проезжей части, аккуратно подложив под голову шапку. Благодаря тому что время было позднее, ему удалось благополучно заснуть, он так и пролежал бы положенные ему природой несколько часов, если бы его грубо не разбудили и не доставили в отделение. И вот теперь, нахлобучив на голову ту же полезную шапку, он мрачно смотрел прямо перед собой, размышляя о тщете всего земного.
Рядом с бомжом тихо сидела старушка нищенка.
Она находилась здесь для выяснения личности, но сделать это было затруднительно, ибо она сама уже который год этого не помнила. За ней на досках отсыпался пьяный дебошир, а рядом с ним валялся неудачливый карманник. Все это были люди «со стороны», чужие на Ладожском вокзале. Своих сажали редко – для порядка и острастки.
Сюда втолкнули и Джавада Сагитова, «лицо кавказской национальности» без документов, оказывавшего активное сопротивление милиции. Тянуло года на три.
Это по минимуму, если больше ничего не навесят. А навесить – при желании – могли, ох могли, и желание наверняка было. Чтоб знал, падла…
– Ой, какого хачика привели! – взвизгнула Валька, когда Власенко привел ее из сортира. – Ах ты мой заинька! Мордочкой, правда, на что-то упал, а так все вроде при нем…
– Да пустой он. Бабок-то нет, – равнодушно заметила Светка.
Джава неподвижно лежал на голых грязных досках. Если не двигаться, боль, наполнявшая тело, становилась терпимой. Вот только в голове гудели колокола, а глаза лучше было вовсе не открывать: все вокруг плыло.
– Какие у него бабки, дура! – донесся с другой стороны томный многоопытный голос. – Менты ж его обшмонали.
Джава почувствовал, как погружается в липкую черноту. Хотелось проснуться и весело заспешить под руку с Настей через площадь, чтобы поспеть на последний поезд метро. Не будет этого теперь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108