Не было ни ясных мотивов, ни реальных возможностей. Самарин сомневался в том, что вокзальные бомжи сами всерьез считали Муравьева убийцей. Скорее нашли повод разделаться с ним.
Человек он был на редкость неприятный, и бомжовая элита хотела таким образом выжить его с вокзала.
Однако возникал вопрос: куда же в таком случае пропали три человека?
Ударились в бега? Вместе или по отдельности? Или кто-то бежал, а кто-то убит?
Фантазировать на эту тему можно было сколько угодно, но версии не складывались, даже рабочие.
В голову лезла полная фантастика. Например, Жебров решает избавиться от своих бывших подопечных Мориса и Мити и убирает их, а Бастинда-Пучкина случайно становится свидетельницей, а потому приходится избавиться и от нее. Логично? Не очень.
Почему тогда Завен явился в отделение и просил открыть розыск на негритенка? Или Жебров сначала выкрал мальчика из «Ел-пал», а потом уже расправился с ним. Опять же – зачем? Вся сложность как раз и заключалась в том, что эти трое никому не были нужны и никому не мешали.
Так ли это? А может быть, мешали кому-то. И сначала следовало решить вопрос: что могло связывать между собой этих троих?
Был и еще один вопрос: как могло случиться, что Вера не «доехала» до приемника-распределителя? Где она? Тоже ударилась в бега вместе с Шебалиным?
Куда она могли пойти – заторможенная, аутичная девочка?
Самарин пытался подступиться к этому уравнению с несколькими неизвестными все время, пока ехал в набитом поезде метро до «Маяковской». Здесь людской поток выбросил его на угол Невского и Марата. Самарин задумчиво шел по направлению к Московскому вокзалу, когда внезапно почувствовал, как чьи-то пальцы схватили его за рукав.
– Вы допросили его? Что он вам сказал? – послышался срывающийся шепот.
Самарин изумленно поднял голову. Перед ним стоял потерпевший Шакутин.
– Вы о Константинове? – наконец сообразил Дмитрий. – Да, я провел допрос.
– И что он вам сказал?
– Вообще-то это тайна следствия, – улыбнулся Самарин, – но в целом картина такая: он слышит о вас впервые в жизни, никогда не видел, в поезде с вами не ехал и вообще из Петербурга за последние три месяца не отлучался. Поэтому не имеет и не может иметь отношения к краже. Вот так.
– Но это же ложь! – вскричал Кол. – А откуда у него мои накладные на фрукты? А фамилия? Ведь именно его фамилия стояла на билете! Отпечатки, наконец! Вы получили данные экспертизы?
– Здесь на улице я не могу вам ответить. Давайте дойдем до прокуратуры.
– Я не понимаю, – говорил по дороге Кол, – ведь он вор, его нашли, неужели нет оснований его задержать?
– Так ведь надо еще доказать, что он совершил кражу.
– А то, что документы на груз оказались у него – это не кража?
– Понимаете, Николай Георгиевич, тут дело тонкое. Можно ориентироваться на статью сто шестьдесят пятую «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием», но он ущерба причинить не успел.
Они дошли до здания транспортной прокуратуры и поднялись в кабинет Самарина. Ни Никиты, ни ,Кати не было.
Дмитрий снял с полки Уголовный кодекс.
– Я вам сочувствую, Николай Георгиевич, но пока многого сделать не могу.
Как частное лицо я с вами согласен – место этому Константинову на зоне. Но как следователь я пока мало что могу ему предъявить. Уж больно он скользкий. Пока все идет к переквалификации на незаконное получение и разглашение коммерческой тайны. Статья сто восемьдесят третья.
Кол вспомнил про злополучные рубины. Вот если бы притянуть Василия за кражу ювелирных изделий… Эх, если бы не эта чертова статья!
«А действительно ли она существует?» – вдруг подумалось Колу. Ведь узнал-то он о ней от того же Васи Константинова…
– …А можно мне Уголовный кодекс посмотреть?
– Отчего ж нельзя? Вот, пожалуйста. – Самарин подал Шакутину еще не успевшую истрепаться книгу. – Пойду узнаю насчет экспертизы.
Кол лихорадочно начал листать Уголовный кодеке: убийства, кражи, грабежи… Наконец нашел то что было нужно: статья о незаконном обороте драг-металлов. Однако, вчитавшись, Кол с изумлением увидел, что в ней имеется интереснейшая оговорка:
«За исключением ювелирных и бытовых изделий и лома таких изделий». Вот это да! Значит, Василий и тут обвел его вокруг пальца. Видимо, когда говорил об этой статье, уже планировал завладеть кейсом.
«Идиот! Какой же я идиот! – Кол закрыл лицо руками. – Ведь Василий давно бы сидел. И обвинялся бы в краже не каких-то непонятных коносаментов, а вполне ясных ювелирных изделий. Черт, надо же было так проколоться! Хорошо, хоть сейчас догадался заглянуть в У К».
Когда Самарин вернулся, потерпевший совершенно преобразился. Похоже, он снова был готов идти в бой.
– Значит, Константинов говорит, что нашел документы в пластиковой папке чуть ли не у себя на лестнице?
– Именно так.
– А как же кейс? Хочу сделать заявление. Константинов украл у меня не только документы, но и кейс с ювелирными изделиями из рубинов в золоте на сумму более десяти миллионов рублей. Собственно он украл кейс, а документы были в нем.
– Так, – сказал Самарин, – и что же вы раньше молчали?
– Понимаете, – начал Кол, чувствуя себя полнейшим кретином, – Константинов мне сказал, что существует такая статья… – И он чистосердечно поведал следователю о тех страхах, которые ему внушил Василий.
– Ловко он вас, ничего не скажешь, – улыбнулся Самарин, – но время вы упустили, это точно. Конечно, мы и сейчас можем разослать по всем комиссионным магазинам и художественным салонам описание ваших вещей. Но они могли давно уйти.
– Лучше поздно, чем никогда, – уныло сказал Кол.
Дверь кабинета открылась, и появился Никита Панков.
– Составьте подробное описание пропавших вещей, – посоветовал Колу Самарин, – и до завтра.
Кол вздохнул и вышел.
– Вот экземпляр, – сказал Самарин, когда за Шакутиным закрылась дверь, – как говорится, глядя на мир, нельзя не удивляться.
– Типичнейший лопух, – отозвался Никита. – Дмитрий Евгеньевич, выловил я Сорокина. Он теперь работает на дядю. В его фирме, если можно так выразиться.
Знаете, кто его дядя?
– И кто же? – продолжая думать о Шакутине, отозвался Дмитрий.
– Некто Петр Федорович Сорокин, больше известный в определенных кругах под кличкой Француз. Специалист по кражам антиквариата.
– Картины?
– И они тоже. Но главным образом ювелирные изделия: броши, кольца, камеи… Культурный человек, между прочим. Никогда не клевал на фуфло.
– Так-так, – Самарину было знакомо это имя, – значит, с горя подался в криминальные структуры, ну-ну.
– Это и понятно, Дмитрий Евгеньевич, – глубокомысленно заметил Никита,после таких потрясений кто вешается, кто спивается.
– А кто нанимается к любимому дяде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Человек он был на редкость неприятный, и бомжовая элита хотела таким образом выжить его с вокзала.
Однако возникал вопрос: куда же в таком случае пропали три человека?
Ударились в бега? Вместе или по отдельности? Или кто-то бежал, а кто-то убит?
Фантазировать на эту тему можно было сколько угодно, но версии не складывались, даже рабочие.
В голову лезла полная фантастика. Например, Жебров решает избавиться от своих бывших подопечных Мориса и Мити и убирает их, а Бастинда-Пучкина случайно становится свидетельницей, а потому приходится избавиться и от нее. Логично? Не очень.
Почему тогда Завен явился в отделение и просил открыть розыск на негритенка? Или Жебров сначала выкрал мальчика из «Ел-пал», а потом уже расправился с ним. Опять же – зачем? Вся сложность как раз и заключалась в том, что эти трое никому не были нужны и никому не мешали.
Так ли это? А может быть, мешали кому-то. И сначала следовало решить вопрос: что могло связывать между собой этих троих?
Был и еще один вопрос: как могло случиться, что Вера не «доехала» до приемника-распределителя? Где она? Тоже ударилась в бега вместе с Шебалиным?
Куда она могли пойти – заторможенная, аутичная девочка?
Самарин пытался подступиться к этому уравнению с несколькими неизвестными все время, пока ехал в набитом поезде метро до «Маяковской». Здесь людской поток выбросил его на угол Невского и Марата. Самарин задумчиво шел по направлению к Московскому вокзалу, когда внезапно почувствовал, как чьи-то пальцы схватили его за рукав.
– Вы допросили его? Что он вам сказал? – послышался срывающийся шепот.
Самарин изумленно поднял голову. Перед ним стоял потерпевший Шакутин.
– Вы о Константинове? – наконец сообразил Дмитрий. – Да, я провел допрос.
– И что он вам сказал?
– Вообще-то это тайна следствия, – улыбнулся Самарин, – но в целом картина такая: он слышит о вас впервые в жизни, никогда не видел, в поезде с вами не ехал и вообще из Петербурга за последние три месяца не отлучался. Поэтому не имеет и не может иметь отношения к краже. Вот так.
– Но это же ложь! – вскричал Кол. – А откуда у него мои накладные на фрукты? А фамилия? Ведь именно его фамилия стояла на билете! Отпечатки, наконец! Вы получили данные экспертизы?
– Здесь на улице я не могу вам ответить. Давайте дойдем до прокуратуры.
– Я не понимаю, – говорил по дороге Кол, – ведь он вор, его нашли, неужели нет оснований его задержать?
– Так ведь надо еще доказать, что он совершил кражу.
– А то, что документы на груз оказались у него – это не кража?
– Понимаете, Николай Георгиевич, тут дело тонкое. Можно ориентироваться на статью сто шестьдесят пятую «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием», но он ущерба причинить не успел.
Они дошли до здания транспортной прокуратуры и поднялись в кабинет Самарина. Ни Никиты, ни ,Кати не было.
Дмитрий снял с полки Уголовный кодекс.
– Я вам сочувствую, Николай Георгиевич, но пока многого сделать не могу.
Как частное лицо я с вами согласен – место этому Константинову на зоне. Но как следователь я пока мало что могу ему предъявить. Уж больно он скользкий. Пока все идет к переквалификации на незаконное получение и разглашение коммерческой тайны. Статья сто восемьдесят третья.
Кол вспомнил про злополучные рубины. Вот если бы притянуть Василия за кражу ювелирных изделий… Эх, если бы не эта чертова статья!
«А действительно ли она существует?» – вдруг подумалось Колу. Ведь узнал-то он о ней от того же Васи Константинова…
– …А можно мне Уголовный кодекс посмотреть?
– Отчего ж нельзя? Вот, пожалуйста. – Самарин подал Шакутину еще не успевшую истрепаться книгу. – Пойду узнаю насчет экспертизы.
Кол лихорадочно начал листать Уголовный кодеке: убийства, кражи, грабежи… Наконец нашел то что было нужно: статья о незаконном обороте драг-металлов. Однако, вчитавшись, Кол с изумлением увидел, что в ней имеется интереснейшая оговорка:
«За исключением ювелирных и бытовых изделий и лома таких изделий». Вот это да! Значит, Василий и тут обвел его вокруг пальца. Видимо, когда говорил об этой статье, уже планировал завладеть кейсом.
«Идиот! Какой же я идиот! – Кол закрыл лицо руками. – Ведь Василий давно бы сидел. И обвинялся бы в краже не каких-то непонятных коносаментов, а вполне ясных ювелирных изделий. Черт, надо же было так проколоться! Хорошо, хоть сейчас догадался заглянуть в У К».
Когда Самарин вернулся, потерпевший совершенно преобразился. Похоже, он снова был готов идти в бой.
– Значит, Константинов говорит, что нашел документы в пластиковой папке чуть ли не у себя на лестнице?
– Именно так.
– А как же кейс? Хочу сделать заявление. Константинов украл у меня не только документы, но и кейс с ювелирными изделиями из рубинов в золоте на сумму более десяти миллионов рублей. Собственно он украл кейс, а документы были в нем.
– Так, – сказал Самарин, – и что же вы раньше молчали?
– Понимаете, – начал Кол, чувствуя себя полнейшим кретином, – Константинов мне сказал, что существует такая статья… – И он чистосердечно поведал следователю о тех страхах, которые ему внушил Василий.
– Ловко он вас, ничего не скажешь, – улыбнулся Самарин, – но время вы упустили, это точно. Конечно, мы и сейчас можем разослать по всем комиссионным магазинам и художественным салонам описание ваших вещей. Но они могли давно уйти.
– Лучше поздно, чем никогда, – уныло сказал Кол.
Дверь кабинета открылась, и появился Никита Панков.
– Составьте подробное описание пропавших вещей, – посоветовал Колу Самарин, – и до завтра.
Кол вздохнул и вышел.
– Вот экземпляр, – сказал Самарин, когда за Шакутиным закрылась дверь, – как говорится, глядя на мир, нельзя не удивляться.
– Типичнейший лопух, – отозвался Никита. – Дмитрий Евгеньевич, выловил я Сорокина. Он теперь работает на дядю. В его фирме, если можно так выразиться.
Знаете, кто его дядя?
– И кто же? – продолжая думать о Шакутине, отозвался Дмитрий.
– Некто Петр Федорович Сорокин, больше известный в определенных кругах под кличкой Француз. Специалист по кражам антиквариата.
– Картины?
– И они тоже. Но главным образом ювелирные изделия: броши, кольца, камеи… Культурный человек, между прочим. Никогда не клевал на фуфло.
– Так-так, – Самарину было знакомо это имя, – значит, с горя подался в криминальные структуры, ну-ну.
– Это и понятно, Дмитрий Евгеньевич, – глубокомысленно заметил Никита,после таких потрясений кто вешается, кто спивается.
– А кто нанимается к любимому дяде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108