Сестра будет осаждать его разговорами о «высоком», потом начнет пилить за низменность, а может, сразу перейдет к пилению.
«А ведь мама видела тебя ученым, художником, музыкантом. Самарины всегда отличались…» Или «славились»? В общем, что-то такое с ними было и они всегда были очень возвышенными. И никто никогда не работал в милиции. Дмитрий иногда пытался возражать, напоминая, что многие Самарины служили в армии. «Может быть, они и в милицию бы пошли, просто ее тогда не было».
Но сейчас мысли потекли по другому руслу. «Может быть, Агния права. На черта все это? Что я там делаю? Нервы порчу себе и другим. Толку все равно . как от козла молока. Никакой пользы я никому не приношу. Рыпаться бесполезно».
– Дима! – Агнесса выскочила в прихожую. – Как хорошо, что ты сегодня не задержался!
– Что случилось?
– Я совершенно забыла тебе сказать… – глаза . сестры светились, – еще вчера я получила приглашение на прием в американское консульство.
– Опять какой-нибудь дирижер?
– Нет, – победоносно посмотрела на него Агния, – это будет «Встреча соотечественников». Русские, живущие в Америке, встречаются с потомственными дворянами.
Самарин застонал.
– Я надеюсь, ты не хочешь сказать, что у тебя внезапно разболелись зубы. – Сестра была настроена по-боевому. – Дмитрий, надо пойти. Как хорошо, что ты в кои-то веки раз вернулся пораньше. Не упрямься! Вспомни, ты все-таки потомок генерала Дмитрия Самарина, героя наполеоновских войн!
«Что ж, новая жизнь так новая жизнь», – уныло подумал Дмитрий.
– А что, встречу нарочно назначили в канун Великого Октября? – все-таки поинтересовался он.
– Это не принималось во внимание, – сурово отозвалась Агнесса, – и что это за праздник такой?
– Выходной день, между прочим…
– Дима, надо будет надеть галстук.
«Ни за что!» – завопил внутри бывший Дмитрий, но начавший новую жизнь только покорно кивнул и отправился в ванную бриться.
– Кстати, ты знаешь, кого я сегодня встретила?
– Понятия не имею.
– К нам в редакцию приходил Николай Чернецкий. Помнишь его?
Еще бы Дмитрий его не помнил. Это был муж Штопки. Единственный во всем мире человек, которому он завидовал.
– Представляешь себе, оказывается, они с Еленой развелись.
Безопасное лезвие дрогнуло в руке, и на подбородке образовался длинный красный порез. Дмитрий смотрел на свое отражение в зеркале, но ничего не видел.
– У нас писали о художниках с Пушкинской, десять, и он принес работы – свои и товарищей. Я еще удивилась, что он там. Говорит, уже полгода как, – продолжала стрекотать Агнесса. – Ты скоро?
Она заглянула в ванную.
– Димуля! Ну ты как маленький! И что ты смотришь? Хоть бы кровь остановил!
И как ты будешь выглядеть со свежим порезом!
– Все-таки не фингал…
– Если это шутка, то мне она не смешна, – отрезала сестра. – Давай, Дима, заканчивай.
Новая жизнь начала приносить сюрпризы.
7 ноября, пятница
Сюрпризы ожидали и Чака Норриса. Он, конечно, не пользовался календарем, а потому не знал, что, по человеческим подсчетам, на дворе пятница 7 ноября, но зато он сразу понял, что наступил выходной день.
А это значит бегать по скверу, втягивать носом экзотические запахи Зоопарка, с лаем носиться за другими псами и, наконец, совершить обычную пробежку через мост к дому, где живет прекрасная пуделица.
Все шло как положено, однако, когда дошло до пробежки через мост, стали происходить необычные вещи. Во-первых, хозяин зачем-то вернулся домой, переоделся и стал выглядеть так, словно уходит куда-то вместе с хозяйкой. У него даже запах изменился – на знакомый и любимый человеческий наложилась вонь, которую распространяет темно-синий флакон на полочке в ванной.
Дальше пошло еще хуже. Хозяин даже не подумал бежать, но, что еще хуже, не стал спускать Чака с поводка. Так они и пошли, как благонравные до отвращения, – медленно, степенно. Какое удовольствие от такой прогулки!
Впрочем, целью их оказался все тот же дом – хоть тут хозяин оказался верен себе. Но теперь вместо того, чтобы, как обычно, занять место напротив дома, облицованного желтым кирпичом, он постоял пару минут, а потом двинулся через дорогу!
8 этот момент дверь парадной открылась, и… Пуделица не вышла. Чак был невероятно разочарован. Все сегодня шло не так, как надо.
Главное, хозяйка-то ее появилась. Но вместо хорошенькой собачки ее сопровождал мужчина. Чак был не особенно силен по части человеческой красоты, и самыми красивыми ему, разумеется, представлялись собственные хозяева. Но этот мужчина ему решительно не понравился. И пахло от него чем-то таким, что хотелось вздыбить шерсть на загривке.
Хозяин тоже, видно, не был доволен тем, что вместо собачки рыжеволосая женщина в сером коротком пальто выводит на прогулку мужчину с противным запахом. Он остановился посреди дороги (чего псу никогда бы не разрешил) и замер как вкопанный.
Женщина в коротком сером пальто и ее спутник не заметили ни Чака, ни его хозяина. Она взяла мужчину под руку, и они не спеша пошли, но не в сторону сквера у реки, а в противоположную.
– Ну что ж, пойдем, Чак, – сказал Дмитрий, когда Штопка вместе со своим спутником перешла Большой проспект и скрылась из виду. – Кажется, мы опоздали.
Не везет нам, а? Как ты считаешь?
Пес преданно взглянул на хозяина. «О чем ты можешь печалиться, когда у тебя есть я?» – говорил его взгляд.
Анна Васильевна Савицкая была не из тех, кто за последние десять лет поменял свои политические убеждения. Она не принадлежала ни к тем, кто раньше ругал советскую власть, а теперь со вздохами вспоминает о «застойных» временах, ни к более редкому типу людей – поддерживающих любое правительство.
Анна Васильевна была и осталась убежденной сталинисткой, уверенной, что только «жесткая рука» и есть единственно правильный способ управления государством. Она не приветствовала ни хрущевскую «оттепель», ни вакханалию цинизма при Брежневе, а нынешних правителей не желала даже обсуждать.
При этом она вовсе не была завсегдатаем митингов и демонстраций, ибо обо всем судила здраво. «Скопище сумасшедших» – так она охарактеризовала толпу пенсионеров, вышедших на улицы 7 ноября. Что не помешало ей самой достойно встретить 80-ю годовщину советской власти. Она накрыла стол белой крахмальной скатертью – пусть на одного человека, однако по всем правилам хорошего тона.
Расставила на столе закуски – салат «оливье», несколько кружков твердокопченой колбасы и тут же пару ломтиков сыра, порезала соленый огурчик, буженинки…
Поставила масло и столовый прибор для соли, перца и горчицы. Одно огорчало – отделение для горчицы оставалось пустым: несмотря на все старания, так и не удалось достать отечественной. Анна Васильевна жила на одну пенсию, но импортные продукты не покупала принципиально, хотя они были куда дешевле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
«А ведь мама видела тебя ученым, художником, музыкантом. Самарины всегда отличались…» Или «славились»? В общем, что-то такое с ними было и они всегда были очень возвышенными. И никто никогда не работал в милиции. Дмитрий иногда пытался возражать, напоминая, что многие Самарины служили в армии. «Может быть, они и в милицию бы пошли, просто ее тогда не было».
Но сейчас мысли потекли по другому руслу. «Может быть, Агния права. На черта все это? Что я там делаю? Нервы порчу себе и другим. Толку все равно . как от козла молока. Никакой пользы я никому не приношу. Рыпаться бесполезно».
– Дима! – Агнесса выскочила в прихожую. – Как хорошо, что ты сегодня не задержался!
– Что случилось?
– Я совершенно забыла тебе сказать… – глаза . сестры светились, – еще вчера я получила приглашение на прием в американское консульство.
– Опять какой-нибудь дирижер?
– Нет, – победоносно посмотрела на него Агния, – это будет «Встреча соотечественников». Русские, живущие в Америке, встречаются с потомственными дворянами.
Самарин застонал.
– Я надеюсь, ты не хочешь сказать, что у тебя внезапно разболелись зубы. – Сестра была настроена по-боевому. – Дмитрий, надо пойти. Как хорошо, что ты в кои-то веки раз вернулся пораньше. Не упрямься! Вспомни, ты все-таки потомок генерала Дмитрия Самарина, героя наполеоновских войн!
«Что ж, новая жизнь так новая жизнь», – уныло подумал Дмитрий.
– А что, встречу нарочно назначили в канун Великого Октября? – все-таки поинтересовался он.
– Это не принималось во внимание, – сурово отозвалась Агнесса, – и что это за праздник такой?
– Выходной день, между прочим…
– Дима, надо будет надеть галстук.
«Ни за что!» – завопил внутри бывший Дмитрий, но начавший новую жизнь только покорно кивнул и отправился в ванную бриться.
– Кстати, ты знаешь, кого я сегодня встретила?
– Понятия не имею.
– К нам в редакцию приходил Николай Чернецкий. Помнишь его?
Еще бы Дмитрий его не помнил. Это был муж Штопки. Единственный во всем мире человек, которому он завидовал.
– Представляешь себе, оказывается, они с Еленой развелись.
Безопасное лезвие дрогнуло в руке, и на подбородке образовался длинный красный порез. Дмитрий смотрел на свое отражение в зеркале, но ничего не видел.
– У нас писали о художниках с Пушкинской, десять, и он принес работы – свои и товарищей. Я еще удивилась, что он там. Говорит, уже полгода как, – продолжала стрекотать Агнесса. – Ты скоро?
Она заглянула в ванную.
– Димуля! Ну ты как маленький! И что ты смотришь? Хоть бы кровь остановил!
И как ты будешь выглядеть со свежим порезом!
– Все-таки не фингал…
– Если это шутка, то мне она не смешна, – отрезала сестра. – Давай, Дима, заканчивай.
Новая жизнь начала приносить сюрпризы.
7 ноября, пятница
Сюрпризы ожидали и Чака Норриса. Он, конечно, не пользовался календарем, а потому не знал, что, по человеческим подсчетам, на дворе пятница 7 ноября, но зато он сразу понял, что наступил выходной день.
А это значит бегать по скверу, втягивать носом экзотические запахи Зоопарка, с лаем носиться за другими псами и, наконец, совершить обычную пробежку через мост к дому, где живет прекрасная пуделица.
Все шло как положено, однако, когда дошло до пробежки через мост, стали происходить необычные вещи. Во-первых, хозяин зачем-то вернулся домой, переоделся и стал выглядеть так, словно уходит куда-то вместе с хозяйкой. У него даже запах изменился – на знакомый и любимый человеческий наложилась вонь, которую распространяет темно-синий флакон на полочке в ванной.
Дальше пошло еще хуже. Хозяин даже не подумал бежать, но, что еще хуже, не стал спускать Чака с поводка. Так они и пошли, как благонравные до отвращения, – медленно, степенно. Какое удовольствие от такой прогулки!
Впрочем, целью их оказался все тот же дом – хоть тут хозяин оказался верен себе. Но теперь вместо того, чтобы, как обычно, занять место напротив дома, облицованного желтым кирпичом, он постоял пару минут, а потом двинулся через дорогу!
8 этот момент дверь парадной открылась, и… Пуделица не вышла. Чак был невероятно разочарован. Все сегодня шло не так, как надо.
Главное, хозяйка-то ее появилась. Но вместо хорошенькой собачки ее сопровождал мужчина. Чак был не особенно силен по части человеческой красоты, и самыми красивыми ему, разумеется, представлялись собственные хозяева. Но этот мужчина ему решительно не понравился. И пахло от него чем-то таким, что хотелось вздыбить шерсть на загривке.
Хозяин тоже, видно, не был доволен тем, что вместо собачки рыжеволосая женщина в сером коротком пальто выводит на прогулку мужчину с противным запахом. Он остановился посреди дороги (чего псу никогда бы не разрешил) и замер как вкопанный.
Женщина в коротком сером пальто и ее спутник не заметили ни Чака, ни его хозяина. Она взяла мужчину под руку, и они не спеша пошли, но не в сторону сквера у реки, а в противоположную.
– Ну что ж, пойдем, Чак, – сказал Дмитрий, когда Штопка вместе со своим спутником перешла Большой проспект и скрылась из виду. – Кажется, мы опоздали.
Не везет нам, а? Как ты считаешь?
Пес преданно взглянул на хозяина. «О чем ты можешь печалиться, когда у тебя есть я?» – говорил его взгляд.
Анна Васильевна Савицкая была не из тех, кто за последние десять лет поменял свои политические убеждения. Она не принадлежала ни к тем, кто раньше ругал советскую власть, а теперь со вздохами вспоминает о «застойных» временах, ни к более редкому типу людей – поддерживающих любое правительство.
Анна Васильевна была и осталась убежденной сталинисткой, уверенной, что только «жесткая рука» и есть единственно правильный способ управления государством. Она не приветствовала ни хрущевскую «оттепель», ни вакханалию цинизма при Брежневе, а нынешних правителей не желала даже обсуждать.
При этом она вовсе не была завсегдатаем митингов и демонстраций, ибо обо всем судила здраво. «Скопище сумасшедших» – так она охарактеризовала толпу пенсионеров, вышедших на улицы 7 ноября. Что не помешало ей самой достойно встретить 80-ю годовщину советской власти. Она накрыла стол белой крахмальной скатертью – пусть на одного человека, однако по всем правилам хорошего тона.
Расставила на столе закуски – салат «оливье», несколько кружков твердокопченой колбасы и тут же пару ломтиков сыра, порезала соленый огурчик, буженинки…
Поставила масло и столовый прибор для соли, перца и горчицы. Одно огорчало – отделение для горчицы оставалось пустым: несмотря на все старания, так и не удалось достать отечественной. Анна Васильевна жила на одну пенсию, но импортные продукты не покупала принципиально, хотя они были куда дешевле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108