– Нет-нет, не беспокойтесь, уверяю вас, с Тре­висом все в порядке. Давайте вернемся к разговору. Вы познакомились с Тревисом в Фару, позже – с той женщиной…
– Да. Ева Кристенсен приехала не сразу. Ка­жется, впервые она здесь появилась месяца через четыре после приезда Тревиса и пробыла не больше недели. Они тогда почти не выходили из комнаты.
Во взгляде Жоакина Пинту сверкнул огонек. Анита никак не отреагировала, и он продол­жил:
– Потом она стала приезжать чаще, и… в семь­десят девятом, да, в сентябре, она обосновалась здесь окончательно. Купила Тревису две яхты, очень скоро, в восьмидесятом родилась Алиса – по-моему, в Швейцарии… они вернулись сюда…
У Пинту снова нервно дернулись уголки губ.
Вздох.
– Ева Кристенсен изменилась. Неуловимо. Мы с Тревисом стали настоящими друзьями, и я часто бывал в их великолепном доме, который она купи­ла к западу от Лагуша.
– Где это? – Анита приготовилась записывать адрес в блокноте.
– Ла-Каса – Асуль. Теперь там центр талассоте­рапии… Вы его без труда найдете.
Каса – Асуль. Лагуш.
– Продолжайте, я слушаю…
– Алисе не было и двух лет, когда отношения между ними стали портиться. Что-то не ладилось. Помню, на Алисино двухлетие в Каса-Асуль уст­роили грандиозный праздник, и с Тревисом невоз­можно было говорить, понимаете, он не был, как обычно, немногословным, нет… Ему было явно не по себе, он избегал общения, не смотрел в глаза, таким я его никогда не видел… Меньше чем через год они уехали в Барселону… Потом большой дом продали, через моего маклера избавились от яхт, и тогда я понял: они сжигают мосты, больше я с Тревисом не увижусь…
Пинту замолчал и вернулся к столу. Казалось, он вызывает из глубин памяти воспоминания, дав­но и навечно там похороненные.
– Но Тревис все-таки вернулся? – Да.
Голос Жоакина внезапно охрип.
– И что дальше?
– Я начал кое-что подозревать незадолго до их отъезда, и шесть лет спустя понял, что не ошибал­ся. Черт, если это не из-за малышки, значит… Гос­поди…
Анита смотрела не понимая:
– Простите, Пинту, но я..
– Я должен был сразу догадаться – как только узнал, что вы из полиции Амстердама…
– Что вы хотите этим сказать, господин Пинту? Он взглянул ей прямо в глаза:
– Можете не юлить: я был уверен, что рано или поздно так и будет.
Анита с трудом держала себя в руках. Стара­ясь не сорваться, она мягко спросила:
– Может, все-таки скажете, что вы имеете в виду? Я не улавливаю…
– Неужели?
– Слушайте, вы сказали либо слишком много, либо слишком мало. Итак?..
У Пинту дернулись губы. На лице читались удивление и отчаяние.
– Вот дьявольщина, надеюсь, я его не зало­жил?
– Вот что я вам скажу, Пинту: если скроете от меня важные факты – сами окажетесь в дерьме!
Они больше не смеялись.
– Я думал, это из-за… Амстердама… Анита недоуменно приподняла бровь.
– Из-за наркотиков, понимаете?
Анита переваривала информацию, стараясь не выдать волнения. Холодно и жестко она переспро­сила:
– Наркотики? Тревис был наркоманом? Вы со­вершенно уверены?
– Еще бы. Впервые я заметил у них дома. Он был под кайфом. В другой раз, перед самым их отъ­ездом, я видел следы уколов на его руках… Он боль­ше месяца не выходил в море. Для такого человека, как он, это свидетельство неминуемой катастрофы. Обычно стоило ему один день не пройтись на яхте вдоль побережья, и он уже чувствовал себя несча­стнейшим из смертных. Я ничего не смог сделать, не хватало времени, отреагировать… не знаю… Он уехал, а когда вернулся… Боже… Это был совершен­но другой человек, понимаете?
Анита читала в его взгляде жгучее бешенство. Ярость, окрашенную ненавистью.
– Он по-настоящему подсел?
– Полностью. – Он был уничтожен. При разводе его лишили родительских прав и заткнули рот алиментами.
Все та же холодная ненависть во взгляде.
– Понимаю, – почти прошептала Анита. На лице Пинту было написано ожидание. Аните понабилось секунд десять, чтобы понять.
– Хочу вас успокоить, господин Пинту… я не могу поделиться с вами сведениями, но уверяю – мы НЕ разыскиваем Тревиса за сбыт наркотиков, если вы этого опасаетесь.
Мысленно она прокручивала в памяти инфор­мацию, полученную от инспектора Оливейры. Тревис общался с темными личностями, членами син­диката, связанного с итальянской мафией. Одним словом, с дилерами.
Впрочем, это вовсе не означало, что Тревис был одним из них. С дилером связываешься, когда тебе нужен порошок.
– Вы часто виделись после его возвращения? Задавая этот вопрос, Анита хотела выяснить, не видел ли Пинту одного из них.
– Как вам объяснить… мы увиделись не сразу. Встретились случайно, год или больше спустя по­сле его возвращения, я тогда отправился по делам в Вила-Реал, это на границе с Испанией. Он был в плачевном состоянии. В прошлом Тревис мне очень помог, подыскал мне работу, когда я кончил пла­вать (Пинту решительно подавил болезненные вос­поминания)… И я решил им заняться, чтобы он вы­лечился, нашел ему работу в маленькой мастерской по ремонту яхт и катеров, которую наша компания приобрела в Лагуше.
– Получилось? Пинту колебался.
– Не особенно… Первый раз он продержался около года, потом снова подсел, уволился с работы и исчез – месяца на три. Потом вдруг позвонил и сказал, что купил дом рядом с Албуфейрой. Мне тогда сразу пришло в голову, что он провернул ка­кое-то дельце – иначе за такой короткий срок большую сумму не соберешь, но закрыл на это гла­за. Время от времени мы встречались… Я видел, что он все еще употребляет, хоть и уменьшил дозу и даже набирал вес… Но потом он снова исчез… как я вам уже рассказывал… И опять появился с куском денег, и снова уехал… Так продолжалось до декаб­ря прошлого года. Тогда он продал дом и исчез, по­звонил только раз – поздравлял с Новым годом, но с тех пор я о нем ничего не слышал…
«Эти маленькие, но такие выгодные путешествия по-настоящему подозрительны», – решила Анита.
– Спрошу откровенно: вы хоть раз видели ко­го-нибудь из тех, кто поставлял Тревису порошок?
– Ни разу, это правда! Таким было наше мол­чаливое соглашение. Если к нему должен был прийти поставщик, он давал мне понять, и я не на­вещал его.
– Он зарабатывал только так?
– Нет… ну… я точно не знаю. Мы никогда не за­давали друг другу вопросов, понимаете?
На его лице появилась улыбка – грустная, нос­тальгическая, как воспоминание о трудной, но та­кой крепкой дружбе…
– Тревис всерьез занялся живописью… Она его и спасла, вот только денег было мало… Постепенно уменьшил дозу, и я знаю, что колоться он перестал, но нюхал и курил много… смесь кокаина с герои­ном… взрывоопасную дрянь…
Анита поняла, что Пинту один раз пробовал эту «взрывчатку» сам.
– В прошлом году он снова начал выходить в море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107