Татьяна специально приоткрыла сумку так, чтобы торчало горлышко бутылки коньяка, которую она принесла с собой, и Гриша не смог этого не заметить. Сосед подтянул спортивные штаны и пригласил Татьяну войти. Они прошли на кухню, и тогда Гриша поинтересовался, кто она такая. Татьяна ответила, что она коллега Святогора по работе, а Гриша сказал, что он где-то видел ее лицо, даже предположил, будто она у него училась в школе и ходила на уроки физкультуры. Татьяна не стала раскрывать свое инкогнито, а просто сказала, что он обознался.
После двух выпитых рюмок Григорий Иваныч, как он сам попросил себя называть, размяк и разоткровенничался. Признался, что не любит российскую эстраду, потому что это не эстрада, а сборище семитских трансвеститов. А когда Татьяна перевела разговор на тему невесты Святогора-Егора, то Гриша высказался весьма резко, хотя и без матов, сказал, что, мол, она хотела квартиру у Егора оттяпать, а его самого задушить.
— Пока она тут жила больше месяца, я был как на гвоздях, — откровенно выложил Григорий Иванович, — как йог суринамский. Думал я, честно, отравит она меня или задушит. Ну скажи мне — чего эта телка половозрелая в Егоре нашла? Денег у этого засранца вообще нет, никогда мне и рубля не дал взаймы, раз, — сосед загнул один палец, — внешность, как у истощенного тифом крокодила, это два, — он загнул второй палец, — спортом он не занимается, отжаться двадцать раз от пола и то не может. Я могу в свои тридцать восемь, а он не может. А еще замуж эта фифа за него якобы собралась. Я точно тогда решил — эта самка чего-то хочет от Егора. Ему сказал об этом, он обиделся, пригрозил, что опять пригласит этого своего Бальмонта…
— Бальгана, — поправила Татьяна.
— Да какая разница! — отмахнулся Гриша. — Бандит он и есть бандит!
— А вы никаких подозрительных разговоров между Анжеликой и Святогором не слыхали? — поинтересовалась Татьяна. — Может быть, Анжелика не квартирой вашей хотела завладеть, а чем-то другим? Ну, подумайте, пожалуйста, скажите — что-то слышали такое подозрительное?
— Мне за «подумайте» денег не платят, — хитроумно насупился Гриша, — «подумайте» — это к учителю математики, а я физкультуру преподаю. Кстати, я тебя вспомнил, деточка, ты же поешь песни, которые я на диске у Егора слышал. И по телевизору я тебя видел, только не помню, как тебя?..
— Татьяна, Татьяна меня зовут, — подсказала она и добавила, достав кошелек: — Это в школе вам за «подумайте» денег не платят, а я заплачу.
С этими словами она приоткрыла свой кошелек и за краешек достала оттуда двадцать долларов. Гриша посмотрел на зеленую бумажку, налил себе рюмку, махнул ее разом, посетовал, что завтра ему идти в школу на уроки, — в запой не впадешь, и сообщил полушепотом:
— Я дырку в ихней стене просверлил к себе в комнату. Ну для того, чтобы слышать, если они меня убить захотят. Мне эта комната от моей родной тетки досталась, она тут жила до своей смерти. А родители Егора были против, чтобы я сюда въехал. Они-то думали, что им комнатка моей тетки достанется после ее смерти. Ох и мерзкие были людишки, эти родителя Святогора, жадные, одно слово, мразь! Хотели меня со свету сжить, да сами раньше туда отправились. Поэтому я просто вынужден был быть бдительным, когда эта Анжелика тут появилась. Так вот сижу я однажды, слушаю, и она говорит ему, мол, свадьба скоро у нас, а денег-то нет, а я хочу лимузин, платье за три штуки баксов с жемчугами и банкет в ресторане «Прага». Да и жить, говорит, в этой халупе с соседом-алкашом, то есть со мной, не хочет. Ну, думаю, точно меня со свету сжить хотят! А Егор ей отвечает, мол, я тебя люблю, ты меня любишь, и денег нет, а что мне делать? У меня финансовых запасов нет — все в студию вложено, а она в слезы — ты меня не любишь, ты для меня жалеешь. Ну, обычные бабские прихваты применила, а он и спекся, поплыл, как фруктовый кисель по подносу. И тут она ему одно дельце предложила, и я понял, что на квартиру мою они замахиваться не хотят…
Григорий Иванович резко замолчал, как будто ему рот заклеили, а когда Татьяна спросила, что дальше, — он ответил, что на этом информация, стоящая двадцать долларов, исчерпана. Дальше начинается информация, которая стоит сто долларов. Он намекнул, что информация действительно стоит того, и протянул свою натруженную турником и скакалкой руку к кошельку Татьяны. Таня, заинтригованная историей, которую начал рассказывать Григорий Иванович, хотела поскорее узнать развязку, поэтому сумочку открыла и достала сто баксов.
— Я отдам их вам, если вы меня не обманете, — сказала она, — и то, что вы расскажете, действительно представляет ценность…
Григорий Иванович надменно усмехнулся и щедро плеснул себе в коричневую от крепкого чая кружку остатки коньяка.
Через полчаса Татьяна вышла от афериста-физкультурника с кошельком, облегченным на сто двадцать долларов, но по ее хитрой улыбке было видно, что дело стоило того. И хотя информацию, которую выдал ей за наличные Григорий Иванович, еще следовало проверить, но это было уже кое-что, хоть какая-то зацепка. Татьяна села в свой «Лексус», завела мотор и помчалась обратно в сторону студии, предварительно позвонив Бальгану. Оказалось, что продюсер уже сидел в какой-то теплой компании в ресторане и ехать никуда не хотел. Но Татьяна настаивала, чтобы он приехал в студию, потому что дело было безотлагательным. С тяжелым вздохом Бальган согласился и сказал, что через часок будет.
Татьяна подрулила прямо к двери студии, решительно вышла из машины и нажала на кнопку звонка. Двери открылись не сразу, видимо, Святогор либо задремал, как обычно, сидя в кресле, либо просто на голове его были надеты наушники и он ничего не слышал. Когда он открыл двери, его лицо опять светилось надеждой, очевидно, он все еще надеялся, что возлюбленная одумается и вернется к нему. Но, увидев Татьяну, он понял, что напрасно надеется. В его лице даже промелькнуло раздражение и вопрос: мол, чего она туда-сюда ездит?
— А-а, это опять ты… — разочарованно, как и в прошлый раз, протянул он и зевнул, показав черные зубы.
— А ты кого ждал? — спросила Татьяна, переступая порог. — Анжелику?
И не удержалась — врезала кулачком потягивающемуся Святогору прямо в солнечное сплетение, как ее отец научил. Того скрючило, и Татьяна ребром ладони добавила ему по шее, вложив в удар всю злость, которая кипела в ней. Звукооператор упал на ковер на четвереньки и схватился за живот.
— Ты… что… с ума сошла? — прохрипел он. — Ты… чего дерешься?
Татьяна не стала ему ничего отвечать, схватила за длинный и грязный хвост волос на его затылке и потащила в аппаратную. Святогор бежал за ней, как собачка на поводке, крича: «Ай-ай-ай!» В аппаратной она толкнула его к стулу возле микшерного пульта и сама села на диван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
После двух выпитых рюмок Григорий Иваныч, как он сам попросил себя называть, размяк и разоткровенничался. Признался, что не любит российскую эстраду, потому что это не эстрада, а сборище семитских трансвеститов. А когда Татьяна перевела разговор на тему невесты Святогора-Егора, то Гриша высказался весьма резко, хотя и без матов, сказал, что, мол, она хотела квартиру у Егора оттяпать, а его самого задушить.
— Пока она тут жила больше месяца, я был как на гвоздях, — откровенно выложил Григорий Иванович, — как йог суринамский. Думал я, честно, отравит она меня или задушит. Ну скажи мне — чего эта телка половозрелая в Егоре нашла? Денег у этого засранца вообще нет, никогда мне и рубля не дал взаймы, раз, — сосед загнул один палец, — внешность, как у истощенного тифом крокодила, это два, — он загнул второй палец, — спортом он не занимается, отжаться двадцать раз от пола и то не может. Я могу в свои тридцать восемь, а он не может. А еще замуж эта фифа за него якобы собралась. Я точно тогда решил — эта самка чего-то хочет от Егора. Ему сказал об этом, он обиделся, пригрозил, что опять пригласит этого своего Бальмонта…
— Бальгана, — поправила Татьяна.
— Да какая разница! — отмахнулся Гриша. — Бандит он и есть бандит!
— А вы никаких подозрительных разговоров между Анжеликой и Святогором не слыхали? — поинтересовалась Татьяна. — Может быть, Анжелика не квартирой вашей хотела завладеть, а чем-то другим? Ну, подумайте, пожалуйста, скажите — что-то слышали такое подозрительное?
— Мне за «подумайте» денег не платят, — хитроумно насупился Гриша, — «подумайте» — это к учителю математики, а я физкультуру преподаю. Кстати, я тебя вспомнил, деточка, ты же поешь песни, которые я на диске у Егора слышал. И по телевизору я тебя видел, только не помню, как тебя?..
— Татьяна, Татьяна меня зовут, — подсказала она и добавила, достав кошелек: — Это в школе вам за «подумайте» денег не платят, а я заплачу.
С этими словами она приоткрыла свой кошелек и за краешек достала оттуда двадцать долларов. Гриша посмотрел на зеленую бумажку, налил себе рюмку, махнул ее разом, посетовал, что завтра ему идти в школу на уроки, — в запой не впадешь, и сообщил полушепотом:
— Я дырку в ихней стене просверлил к себе в комнату. Ну для того, чтобы слышать, если они меня убить захотят. Мне эта комната от моей родной тетки досталась, она тут жила до своей смерти. А родители Егора были против, чтобы я сюда въехал. Они-то думали, что им комнатка моей тетки достанется после ее смерти. Ох и мерзкие были людишки, эти родителя Святогора, жадные, одно слово, мразь! Хотели меня со свету сжить, да сами раньше туда отправились. Поэтому я просто вынужден был быть бдительным, когда эта Анжелика тут появилась. Так вот сижу я однажды, слушаю, и она говорит ему, мол, свадьба скоро у нас, а денег-то нет, а я хочу лимузин, платье за три штуки баксов с жемчугами и банкет в ресторане «Прага». Да и жить, говорит, в этой халупе с соседом-алкашом, то есть со мной, не хочет. Ну, думаю, точно меня со свету сжить хотят! А Егор ей отвечает, мол, я тебя люблю, ты меня любишь, и денег нет, а что мне делать? У меня финансовых запасов нет — все в студию вложено, а она в слезы — ты меня не любишь, ты для меня жалеешь. Ну, обычные бабские прихваты применила, а он и спекся, поплыл, как фруктовый кисель по подносу. И тут она ему одно дельце предложила, и я понял, что на квартиру мою они замахиваться не хотят…
Григорий Иванович резко замолчал, как будто ему рот заклеили, а когда Татьяна спросила, что дальше, — он ответил, что на этом информация, стоящая двадцать долларов, исчерпана. Дальше начинается информация, которая стоит сто долларов. Он намекнул, что информация действительно стоит того, и протянул свою натруженную турником и скакалкой руку к кошельку Татьяны. Таня, заинтригованная историей, которую начал рассказывать Григорий Иванович, хотела поскорее узнать развязку, поэтому сумочку открыла и достала сто баксов.
— Я отдам их вам, если вы меня не обманете, — сказала она, — и то, что вы расскажете, действительно представляет ценность…
Григорий Иванович надменно усмехнулся и щедро плеснул себе в коричневую от крепкого чая кружку остатки коньяка.
Через полчаса Татьяна вышла от афериста-физкультурника с кошельком, облегченным на сто двадцать долларов, но по ее хитрой улыбке было видно, что дело стоило того. И хотя информацию, которую выдал ей за наличные Григорий Иванович, еще следовало проверить, но это было уже кое-что, хоть какая-то зацепка. Татьяна села в свой «Лексус», завела мотор и помчалась обратно в сторону студии, предварительно позвонив Бальгану. Оказалось, что продюсер уже сидел в какой-то теплой компании в ресторане и ехать никуда не хотел. Но Татьяна настаивала, чтобы он приехал в студию, потому что дело было безотлагательным. С тяжелым вздохом Бальган согласился и сказал, что через часок будет.
Татьяна подрулила прямо к двери студии, решительно вышла из машины и нажала на кнопку звонка. Двери открылись не сразу, видимо, Святогор либо задремал, как обычно, сидя в кресле, либо просто на голове его были надеты наушники и он ничего не слышал. Когда он открыл двери, его лицо опять светилось надеждой, очевидно, он все еще надеялся, что возлюбленная одумается и вернется к нему. Но, увидев Татьяну, он понял, что напрасно надеется. В его лице даже промелькнуло раздражение и вопрос: мол, чего она туда-сюда ездит?
— А-а, это опять ты… — разочарованно, как и в прошлый раз, протянул он и зевнул, показав черные зубы.
— А ты кого ждал? — спросила Татьяна, переступая порог. — Анжелику?
И не удержалась — врезала кулачком потягивающемуся Святогору прямо в солнечное сплетение, как ее отец научил. Того скрючило, и Татьяна ребром ладони добавила ему по шее, вложив в удар всю злость, которая кипела в ней. Звукооператор упал на ковер на четвереньки и схватился за живот.
— Ты… что… с ума сошла? — прохрипел он. — Ты… чего дерешься?
Татьяна не стала ему ничего отвечать, схватила за длинный и грязный хвост волос на его затылке и потащила в аппаратную. Святогор бежал за ней, как собачка на поводке, крича: «Ай-ай-ай!» В аппаратной она толкнула его к стулу возле микшерного пульта и сама села на диван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76