Видимо, придется ехать, раз дочери так нужна его помощь.
— Ну, блин, вообще, да? — восторженно матерясь, произнес дежурный по части — пухлый Сухоруков, — жене, блин, скажу, блин, что с самой Татьяной по телефону сегодня разговаривал, она не поверит. У нее же только три, блин, певицы любимых — Валерия, Пугачева и Татьяна. Она помрет, блин, от зависти! Ну, ты, блин, капитан, дочку вырастил — звезда эстрады!
— Я ее не растил, она сама выросла, — ответил Краб, — а ты, капитан, пореже матерись, ты этим самым демонов энергией подпитываешь…
— Чего? — не понял растерянный Сухоруков, но Краб уже вышел на крыльцо штаба, где едва не столкнулся с мичманом хозчасти Петром Петровичем Карабузовым.
Этот мичман полностью соответствовал своей фамилии — был маленьким, жадненьким, круглым и лысым. Поворовывал он со склада все, что плохо лежало, но, с другой стороны, слыл хорошим хозяйственником с большой выслугой лет. То есть пользы от его деятельности было больше, и начальство мичмана за это ценило.
— Слышал, ты в отпуск через неделю, товарищ капитан, — весело поприветствовал Краба Карабузов, — а я сегодня уезжаю на поезде к маме в Вологду. Порыбачу там, за грибами схожу, водки попью на природе…
Он что-то еще намеревался сделать на природе, но Краб его уже не слушал — ему предстояло идти к комбригу, писать рапорт, чтобы тот отпустил его в отпуск на неделю пораньше по семейным обстоятельствам. В шестьдесят первой отдельной Киркенесской бригаде морской пехоты Краб был на хорошем счету, поэтому он рассчитывал, что на его рапорте командир напишет: «Разрешить».
Глава 1
Известный деятель российского шоу-бизнеса продюсер Александр Бальган в погожий летний день впал в состояние шокового транса и оттого в одиночку пил коньяк, запершись от всего мира в своем кабинете на собственной студии звукозаписи. В транс он впал из-за того, что дело, которому Бальган посвятил минувший год своей жизни и в которое вложил огромное количество денег, рухнуло в одночасье. Продажа нового альбома его знаменитой подопечной — певицы Татьяны — обещала принести ему прибыль порядка полутора миллионов долларов, но не принесла, а, наоборот, сильно «опустила» финансовые возможности продюсера.
Каким-то образом тщательно охраняемый музыкальный материал попал в руки так называемым музыкальным «пиратам». И за месяц до официальной презентации рынок не только Москвы, но и всей России вмиг заполонили дешевые подделки, и продавались они по вдвое меньшей цене, чем диски и кассеты, которые Бальган заказал в Германии и которые со дня на день должны были уже пойти в печать.
Теперь уже тиражировать в Германии новый альбом Татьяны было бессмысленно — те, кто хотел купить его, наверняка купят дешевую пиратскую версию и не будут ждать, когда Бальган выйдет на рынок с официальной продукцией. А ведь сколько сил и средств было вложено в то, чтобы песни Татьяны зазвучали на всех рынках и у привокзальных ларьков, чтобы они стали хитами и народ распевал их! Снято было три дорогостоящих клипа на самые «убойные» песни альбома, распихивание клипа по всем телевизионным каналам, умасливание редакторов взятками для беспрерывной трансляции в эфир клипов «съели» чуть ли не в два раза больше средств, чем обошлась съемка. Раскрутка на радио, в СМИ, презентации — все было уже заказано и проплачено в счет будущей прибыли от продажи альбома, а прибыль эта в одночасье ушла в карманы «пиратам», оставив Бальгана и саму Татьяну, которая все эти песни сочинила и спела, с фигой в кармане.
Продюсер налил себе рюмочку и только собирался выпить, как вдруг в его кабинет постучали. Но он никого не хотел видеть, потому даже не шевельнулся, чтобы открыть дверь. Он медленно выпил ароматный греческий коньячок и закусил лимоном. В двери его кабинета постучали настойчивей, и женский голос крикнул:
— Саша, открой, это я, Татьяна. Ко мне отец приехал!
Бальган нехотя поднялся из кресла, поправил съехавший набок галстук, неторопливо подошел к двери и открыл ее. За спиной певицы стоял ее отец, с которым, конечно же, продюсер был знаком, и не просто знаком, а выбирался из переделки, когда Татьяну пытался убить неизвестный киллер. Если бы не Краб, то и Татьяне, и самому Бальгану пришлось бы очень плохо, поэтому продюсер отступил, пропуская гостей, а потом молча пожал морпеху руку и выдавил с тяжелым вздохом:
— Вот видишь, тут чего… — Он махнул рукой и рухнул обратно в свое кожаное кресло. — Беспредел творится, как в Чикаго…
Бальган налил себе в рюмку еще коньяку до краев, потом поднял глаза на Краба и Татьяну и предложил:
— Алексей Никитович, Таня, составьте компанию, выпейте со мной коньяку, а то напиваюсь тут один, как алкаш конченый.
Краб присел к нему за столик. Вообще-то он спиртным не злоупотреблял, но коньяк у Бальгана был хороший, греческий, из пропитанного южным солнцем винограда, такого в Североморске не купишь, поэтому можно сделать исключение и выпить рюмочку. Татьяна подошла к шкафу, вытащила оттуда еще две коньячные рюмки, тоже присела в кресло и поставила их на стол. Бальган открыл коробку шоколадных конфет и сам наполнил рюмки Татьяны и Краба коньяком.
— Выпьем за встречу, — с горькой миной произнес он, — больше пить не за что, потому что мы сейчас в глубоком дерьме.
Краб ничего ему не ответил на этот водопад пессимизма, опрокинул свою рюмку и закусил конфеткой. Татьяна свою рюмку смаковала — отпила половинку и поставила. Бальган тоже смаковал, но больше по привычке, чем от удовольствия, — похоже, вкуса сейчас он почти не чувствовал. Краб поинтересовался подробностями дела, которое ему по дороге из аэропорта рассказала Татьяна.
— Дело труба, — ответил Бальган, — мною был вложен в этот проект почти миллион долларов. Мы с Татьяной хотели на продаже альбома вернуть эту сумму, а потом начинать ездить с «чесом» по столичным клубам и провинции, чтобы уже для себя заработать на жизнь за счет гастрольного тура. А получилось, что в гастрольный тур нам придется ехать, чтобы только долги отдать. Пираты завалили все прилавки подделкой, теперь даже не имеет смысла печатать официальную версию альбома — ее просто невозможно будет продать…
— А что, нельзя из продажи весь контрафактный материал изъять? — поинтересовался Краб.
— Пробовал я уже это делать, — горько усмехнулся Бальган, — на одном торговом складе мы вместе с УБОПом изъяли наш альбом на дисках и кассетах в количестве около десяти тысяч штук, в другой, в третьей столько же, и все под бульдозер, а тиражи-то миллионные, по всей стране расползлись уже — везде не изымешь. Где столько бульдозеров наберешь, чтобы все диски и кассеты подавить? Да и у УБОПа мы не единственные, у них вон сколько всякого жулья, с которым надо бороться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Ну, блин, вообще, да? — восторженно матерясь, произнес дежурный по части — пухлый Сухоруков, — жене, блин, скажу, блин, что с самой Татьяной по телефону сегодня разговаривал, она не поверит. У нее же только три, блин, певицы любимых — Валерия, Пугачева и Татьяна. Она помрет, блин, от зависти! Ну, ты, блин, капитан, дочку вырастил — звезда эстрады!
— Я ее не растил, она сама выросла, — ответил Краб, — а ты, капитан, пореже матерись, ты этим самым демонов энергией подпитываешь…
— Чего? — не понял растерянный Сухоруков, но Краб уже вышел на крыльцо штаба, где едва не столкнулся с мичманом хозчасти Петром Петровичем Карабузовым.
Этот мичман полностью соответствовал своей фамилии — был маленьким, жадненьким, круглым и лысым. Поворовывал он со склада все, что плохо лежало, но, с другой стороны, слыл хорошим хозяйственником с большой выслугой лет. То есть пользы от его деятельности было больше, и начальство мичмана за это ценило.
— Слышал, ты в отпуск через неделю, товарищ капитан, — весело поприветствовал Краба Карабузов, — а я сегодня уезжаю на поезде к маме в Вологду. Порыбачу там, за грибами схожу, водки попью на природе…
Он что-то еще намеревался сделать на природе, но Краб его уже не слушал — ему предстояло идти к комбригу, писать рапорт, чтобы тот отпустил его в отпуск на неделю пораньше по семейным обстоятельствам. В шестьдесят первой отдельной Киркенесской бригаде морской пехоты Краб был на хорошем счету, поэтому он рассчитывал, что на его рапорте командир напишет: «Разрешить».
Глава 1
Известный деятель российского шоу-бизнеса продюсер Александр Бальган в погожий летний день впал в состояние шокового транса и оттого в одиночку пил коньяк, запершись от всего мира в своем кабинете на собственной студии звукозаписи. В транс он впал из-за того, что дело, которому Бальган посвятил минувший год своей жизни и в которое вложил огромное количество денег, рухнуло в одночасье. Продажа нового альбома его знаменитой подопечной — певицы Татьяны — обещала принести ему прибыль порядка полутора миллионов долларов, но не принесла, а, наоборот, сильно «опустила» финансовые возможности продюсера.
Каким-то образом тщательно охраняемый музыкальный материал попал в руки так называемым музыкальным «пиратам». И за месяц до официальной презентации рынок не только Москвы, но и всей России вмиг заполонили дешевые подделки, и продавались они по вдвое меньшей цене, чем диски и кассеты, которые Бальган заказал в Германии и которые со дня на день должны были уже пойти в печать.
Теперь уже тиражировать в Германии новый альбом Татьяны было бессмысленно — те, кто хотел купить его, наверняка купят дешевую пиратскую версию и не будут ждать, когда Бальган выйдет на рынок с официальной продукцией. А ведь сколько сил и средств было вложено в то, чтобы песни Татьяны зазвучали на всех рынках и у привокзальных ларьков, чтобы они стали хитами и народ распевал их! Снято было три дорогостоящих клипа на самые «убойные» песни альбома, распихивание клипа по всем телевизионным каналам, умасливание редакторов взятками для беспрерывной трансляции в эфир клипов «съели» чуть ли не в два раза больше средств, чем обошлась съемка. Раскрутка на радио, в СМИ, презентации — все было уже заказано и проплачено в счет будущей прибыли от продажи альбома, а прибыль эта в одночасье ушла в карманы «пиратам», оставив Бальгана и саму Татьяну, которая все эти песни сочинила и спела, с фигой в кармане.
Продюсер налил себе рюмочку и только собирался выпить, как вдруг в его кабинет постучали. Но он никого не хотел видеть, потому даже не шевельнулся, чтобы открыть дверь. Он медленно выпил ароматный греческий коньячок и закусил лимоном. В двери его кабинета постучали настойчивей, и женский голос крикнул:
— Саша, открой, это я, Татьяна. Ко мне отец приехал!
Бальган нехотя поднялся из кресла, поправил съехавший набок галстук, неторопливо подошел к двери и открыл ее. За спиной певицы стоял ее отец, с которым, конечно же, продюсер был знаком, и не просто знаком, а выбирался из переделки, когда Татьяну пытался убить неизвестный киллер. Если бы не Краб, то и Татьяне, и самому Бальгану пришлось бы очень плохо, поэтому продюсер отступил, пропуская гостей, а потом молча пожал морпеху руку и выдавил с тяжелым вздохом:
— Вот видишь, тут чего… — Он махнул рукой и рухнул обратно в свое кожаное кресло. — Беспредел творится, как в Чикаго…
Бальган налил себе в рюмку еще коньяку до краев, потом поднял глаза на Краба и Татьяну и предложил:
— Алексей Никитович, Таня, составьте компанию, выпейте со мной коньяку, а то напиваюсь тут один, как алкаш конченый.
Краб присел к нему за столик. Вообще-то он спиртным не злоупотреблял, но коньяк у Бальгана был хороший, греческий, из пропитанного южным солнцем винограда, такого в Североморске не купишь, поэтому можно сделать исключение и выпить рюмочку. Татьяна подошла к шкафу, вытащила оттуда еще две коньячные рюмки, тоже присела в кресло и поставила их на стол. Бальган открыл коробку шоколадных конфет и сам наполнил рюмки Татьяны и Краба коньяком.
— Выпьем за встречу, — с горькой миной произнес он, — больше пить не за что, потому что мы сейчас в глубоком дерьме.
Краб ничего ему не ответил на этот водопад пессимизма, опрокинул свою рюмку и закусил конфеткой. Татьяна свою рюмку смаковала — отпила половинку и поставила. Бальган тоже смаковал, но больше по привычке, чем от удовольствия, — похоже, вкуса сейчас он почти не чувствовал. Краб поинтересовался подробностями дела, которое ему по дороге из аэропорта рассказала Татьяна.
— Дело труба, — ответил Бальган, — мною был вложен в этот проект почти миллион долларов. Мы с Татьяной хотели на продаже альбома вернуть эту сумму, а потом начинать ездить с «чесом» по столичным клубам и провинции, чтобы уже для себя заработать на жизнь за счет гастрольного тура. А получилось, что в гастрольный тур нам придется ехать, чтобы только долги отдать. Пираты завалили все прилавки подделкой, теперь даже не имеет смысла печатать официальную версию альбома — ее просто невозможно будет продать…
— А что, нельзя из продажи весь контрафактный материал изъять? — поинтересовался Краб.
— Пробовал я уже это делать, — горько усмехнулся Бальган, — на одном торговом складе мы вместе с УБОПом изъяли наш альбом на дисках и кассетах в количестве около десяти тысяч штук, в другой, в третьей столько же, и все под бульдозер, а тиражи-то миллионные, по всей стране расползлись уже — везде не изымешь. Где столько бульдозеров наберешь, чтобы все диски и кассеты подавить? Да и у УБОПа мы не единственные, у них вон сколько всякого жулья, с которым надо бороться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76