Конечно, Юрис не посмел бы насмехаться открыто, но это ничуть не значило, что он не усмехнулся бы вообще.
— Вот я и подумал: квартира у меня хорошая, но там, в новом районе, воздух наверняка лучше. Для нас, стариков, это много значит. Нам нельзя есть жирное, мы должны много гулять на свежем воздухе. Тогда мы еще молодых переживем. Закваска другая!
И старик вдруг замолчал. Это было странно и неожиданно. Конраду казалось, что он садит в автобусе, который вдруг, ни с того ни с сего, затормозил.
— Ну, и что же дальше? — очнулся Конрад.
— Я не буду меняться. Здешний воздух никуда не годится и, по правде говоря, воняет гнилыми костями. Лучше попробую обменяться на Сигулду или Цесис. Там курортная зона, там никто не имеет права загаживать воздух.
— Вы ничего не сказали о магазине…
— Ох, все было, как в кино!
— Пожалуйста, продолжайте… Извините, я не знаю вашего имени…
— Голубовский… Николай Голубовский… Я зашел в магазин спросить кассиршу, какое домоуправление отвечает здесь за нумерацию домов, а она не знала, и я пошел в другой конец магазина, чтобы спросить продавщиц. Я слышал, как кто-то вошел в магазин, потом еще кто-то вошел, но я не обратил внимания… Конрад слушал старика и записывал в книжечку имя, фамилию и адрес.
— Когда я, товарищ начальник, обернулся, Дуршис уже ударил. Я только не знал, кого. Это я понял, когда он забрал мешочек с деньгами и ушел.
— Кто ударил? Повторите еще раз! — У Конрада от удивления трубка чуть не выпала изо рта, но он успел на лету подхватить ее.
— Дуршис, — Старик вытащил старомодный потрепанный бумажник с белыми проплешинами и достал оттуда небольшую газетную вырезку. — Дуршис А. Л.
— Он ваш сосед? Откуда вы его знаете? — Конрад вскочил. Он еще не мог поверить услышанному.
— Он мне не сосед, он часовщик. Лучше бы он грабежами занимался, а не портил людям часы. Лучше бы я никогда его не знал. Видите ли, у меня дома есть часы фирмы «Густав Беккер». Сорок лет они работали прекрасно, сорок лет отбивали каждые час и полчаса, но…
Но теперь Конраду не к чему было слушать ни об обмене квартиры, ни о стенных часах. Он встал напротив Голубовского и, впившись в его сердитое, морщинистое лицо, спросил чужим, ледяным голосом;
— Значит, вы утверждаете, что в нападавшем узнали часового мастера А. Л. Дуршиса?
— Я бы его узнал, если бы не эти большие очки! — оказал Голубовский, словно оправдываясь.
— Так вы узнали его или не узнали?
— Почти узнал.
— Как это понимать? — Конрад словно застыл, двигались только его губы. Поза была неудобной, но сейчас он наступал и не мог ее менять, потому что любое лишнее движение могло уменьшить напряжение.
— Будто бы он, а будто бы и не он. Раньше он носил маленькую бородку…
— У вас хорошая память на лица?
— М-м-м… Считайте, что я ничего не сказал.
— Нет, вы сказали!
— Знаете, все-таки это был не Дуршис…
— Итак, вы утверждаете, что нападавший не Дуршис?
— Нет, я ничего не утверждаю… Конрад обошел стол и опустился на стул. Тот скрипнул под его тяжестью.
— Значит, вам кажется, что это гражданин Дуршис, но вы в этом не уверены.
— Да, так будет правильнее.
— Почему вы сразу же не сказали об этом сотрудникам милиции, которые первыми прибыли на место происшествия?
— Я уже начинаю жалеть, что вообще что-то сказал, — старик совсем понурился. — Ни за что ни про что теперь по судам затаскают. Будь я уверен, что это Дуршис, я бы так и сказал милиционерам. Сердце мое чувствует, что это именно он! Я его из тысяч узнаю, он мне такие часы испортил! «Густав Беккер», я уже говорил… Я даже в «Ригас балсс» написал, вот, пожалуйста… — он протянул Конраду газетную вырезку, о которой оба забыли на какое-то время.
Под заголовком «Это мешает нам работать» была статейка десятка в два строк. Там были слова «революция», «пятилетка», «социализм», «ударные темпы», «империалисты», «Густав Беккер» и «часовой мастер А. Л. Дуршис», который не выполнил работу в указан —ный в квитанции срок, а когда, наконец, выполнил, то так небрежно, что получил за это предупреждение oт администрации. И подпись: Николай Голубовский, пенсионер.
Напряжение потихоньку отпустило Конрада, зато очень разгорячился владелец испорченных часов — часы больше не отбивали половину. Он крикнул:
— У меня квитанция! Я эти полчаса у него из глотки вырву!
Показания Голубовского были очень интересны: он утверждал, что нападавшим был часовой мастер Дуршис или кто-то другой, невероятно похожий на него, но без бороды. Это облегчало поиски преступника, ибо при создании его портрета можно будет взять за основу фотокарточку часовщика. Мысль же о том, что преступником мог быть сам часовщик Дуршис, вызвала у Конрада только усмешку.
Инспектору Юрису Гаранчу совсем не везло, потому что девушки ничего не видели. Это было странно: они видели все, но не заметили ни одной детали, которая пригодилась бы следствию. Они словно наблюдали за действиями каких-то безликих фигур. Правда, одна из продавщиц заикнулась, что у нападавшего были черные волосы, но потом сказала, что просто темные, и, наконец, заявила, что, возможно, темные волосы — всего лишь плод ее фантазии.
Пока Юрис их допрашивал, небо затянуло, на улице стемнело. Девушки боялись закрывать магазин и в одиночку возвращаться домой. В конце концов Юрис был вынужден попросить у Конрада машину, чтобы отвезти их.
— Заодно узнай, где живет гражданин Дуршис А. Л., и достань его фотографии, — приказал Конрад.
— М-да… Этот человек очень обрадуется ночному визиту милиции… Заодно я отвезу домой Голубовского, с утра он ведь нам понадобится…
Конрад согласился.
Голубовский, Голубовский… думал он. Знакомое имя!
6
Сквозь кусты черемухи, жасмина и сирени с танцплощадки доносилось:
— Мамочка, мамуля,
Дай мне погулять,
Хоть одну минутку
У Гауи постоять…
Слова были слышны ясно. Алые отсветы костров на Ирбуленском лугу отражались в темно-синем звездном небе.
— А где мы найдем Гаую?
— Поищем, — Нелли робко улыбнулась.
Людвиг знал, что такими душистыми ночами с девушками не стоит говорить о законах Фарадея, похищении суперлайнера Бойинг — 747, романах Золя, повторном матче между боксерами Листоном и Петерсоном или о всемирном конкурсе красоты в лондонском «Ал-бертхолле», потому что вообще ни о чем не надо говорить. Надо целовать.
Людвиг запрокинул голову Нелли, погладил ее шелковые волосы и запечатлел на ее губах поцелуй. И был удивлен, что она совсем не умеет целоваться. Но противиться она не противилась, даже не пыталась уклониться от его губ, поэтому он, целуя, больше не сжимал ее в объятиях, а гладил волосы и плечи и чувствовал, как она дрожит.
— Гауи у нас нет, но ведь мы можем пойти к озеру?
— Хорошо, — тихо ответила Нелли.
Людвиг снял пиджак и укутал им Нелли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Вот я и подумал: квартира у меня хорошая, но там, в новом районе, воздух наверняка лучше. Для нас, стариков, это много значит. Нам нельзя есть жирное, мы должны много гулять на свежем воздухе. Тогда мы еще молодых переживем. Закваска другая!
И старик вдруг замолчал. Это было странно и неожиданно. Конраду казалось, что он садит в автобусе, который вдруг, ни с того ни с сего, затормозил.
— Ну, и что же дальше? — очнулся Конрад.
— Я не буду меняться. Здешний воздух никуда не годится и, по правде говоря, воняет гнилыми костями. Лучше попробую обменяться на Сигулду или Цесис. Там курортная зона, там никто не имеет права загаживать воздух.
— Вы ничего не сказали о магазине…
— Ох, все было, как в кино!
— Пожалуйста, продолжайте… Извините, я не знаю вашего имени…
— Голубовский… Николай Голубовский… Я зашел в магазин спросить кассиршу, какое домоуправление отвечает здесь за нумерацию домов, а она не знала, и я пошел в другой конец магазина, чтобы спросить продавщиц. Я слышал, как кто-то вошел в магазин, потом еще кто-то вошел, но я не обратил внимания… Конрад слушал старика и записывал в книжечку имя, фамилию и адрес.
— Когда я, товарищ начальник, обернулся, Дуршис уже ударил. Я только не знал, кого. Это я понял, когда он забрал мешочек с деньгами и ушел.
— Кто ударил? Повторите еще раз! — У Конрада от удивления трубка чуть не выпала изо рта, но он успел на лету подхватить ее.
— Дуршис, — Старик вытащил старомодный потрепанный бумажник с белыми проплешинами и достал оттуда небольшую газетную вырезку. — Дуршис А. Л.
— Он ваш сосед? Откуда вы его знаете? — Конрад вскочил. Он еще не мог поверить услышанному.
— Он мне не сосед, он часовщик. Лучше бы он грабежами занимался, а не портил людям часы. Лучше бы я никогда его не знал. Видите ли, у меня дома есть часы фирмы «Густав Беккер». Сорок лет они работали прекрасно, сорок лет отбивали каждые час и полчаса, но…
Но теперь Конраду не к чему было слушать ни об обмене квартиры, ни о стенных часах. Он встал напротив Голубовского и, впившись в его сердитое, морщинистое лицо, спросил чужим, ледяным голосом;
— Значит, вы утверждаете, что в нападавшем узнали часового мастера А. Л. Дуршиса?
— Я бы его узнал, если бы не эти большие очки! — оказал Голубовский, словно оправдываясь.
— Так вы узнали его или не узнали?
— Почти узнал.
— Как это понимать? — Конрад словно застыл, двигались только его губы. Поза была неудобной, но сейчас он наступал и не мог ее менять, потому что любое лишнее движение могло уменьшить напряжение.
— Будто бы он, а будто бы и не он. Раньше он носил маленькую бородку…
— У вас хорошая память на лица?
— М-м-м… Считайте, что я ничего не сказал.
— Нет, вы сказали!
— Знаете, все-таки это был не Дуршис…
— Итак, вы утверждаете, что нападавший не Дуршис?
— Нет, я ничего не утверждаю… Конрад обошел стол и опустился на стул. Тот скрипнул под его тяжестью.
— Значит, вам кажется, что это гражданин Дуршис, но вы в этом не уверены.
— Да, так будет правильнее.
— Почему вы сразу же не сказали об этом сотрудникам милиции, которые первыми прибыли на место происшествия?
— Я уже начинаю жалеть, что вообще что-то сказал, — старик совсем понурился. — Ни за что ни про что теперь по судам затаскают. Будь я уверен, что это Дуршис, я бы так и сказал милиционерам. Сердце мое чувствует, что это именно он! Я его из тысяч узнаю, он мне такие часы испортил! «Густав Беккер», я уже говорил… Я даже в «Ригас балсс» написал, вот, пожалуйста… — он протянул Конраду газетную вырезку, о которой оба забыли на какое-то время.
Под заголовком «Это мешает нам работать» была статейка десятка в два строк. Там были слова «революция», «пятилетка», «социализм», «ударные темпы», «империалисты», «Густав Беккер» и «часовой мастер А. Л. Дуршис», который не выполнил работу в указан —ный в квитанции срок, а когда, наконец, выполнил, то так небрежно, что получил за это предупреждение oт администрации. И подпись: Николай Голубовский, пенсионер.
Напряжение потихоньку отпустило Конрада, зато очень разгорячился владелец испорченных часов — часы больше не отбивали половину. Он крикнул:
— У меня квитанция! Я эти полчаса у него из глотки вырву!
Показания Голубовского были очень интересны: он утверждал, что нападавшим был часовой мастер Дуршис или кто-то другой, невероятно похожий на него, но без бороды. Это облегчало поиски преступника, ибо при создании его портрета можно будет взять за основу фотокарточку часовщика. Мысль же о том, что преступником мог быть сам часовщик Дуршис, вызвала у Конрада только усмешку.
Инспектору Юрису Гаранчу совсем не везло, потому что девушки ничего не видели. Это было странно: они видели все, но не заметили ни одной детали, которая пригодилась бы следствию. Они словно наблюдали за действиями каких-то безликих фигур. Правда, одна из продавщиц заикнулась, что у нападавшего были черные волосы, но потом сказала, что просто темные, и, наконец, заявила, что, возможно, темные волосы — всего лишь плод ее фантазии.
Пока Юрис их допрашивал, небо затянуло, на улице стемнело. Девушки боялись закрывать магазин и в одиночку возвращаться домой. В конце концов Юрис был вынужден попросить у Конрада машину, чтобы отвезти их.
— Заодно узнай, где живет гражданин Дуршис А. Л., и достань его фотографии, — приказал Конрад.
— М-да… Этот человек очень обрадуется ночному визиту милиции… Заодно я отвезу домой Голубовского, с утра он ведь нам понадобится…
Конрад согласился.
Голубовский, Голубовский… думал он. Знакомое имя!
6
Сквозь кусты черемухи, жасмина и сирени с танцплощадки доносилось:
— Мамочка, мамуля,
Дай мне погулять,
Хоть одну минутку
У Гауи постоять…
Слова были слышны ясно. Алые отсветы костров на Ирбуленском лугу отражались в темно-синем звездном небе.
— А где мы найдем Гаую?
— Поищем, — Нелли робко улыбнулась.
Людвиг знал, что такими душистыми ночами с девушками не стоит говорить о законах Фарадея, похищении суперлайнера Бойинг — 747, романах Золя, повторном матче между боксерами Листоном и Петерсоном или о всемирном конкурсе красоты в лондонском «Ал-бертхолле», потому что вообще ни о чем не надо говорить. Надо целовать.
Людвиг запрокинул голову Нелли, погладил ее шелковые волосы и запечатлел на ее губах поцелуй. И был удивлен, что она совсем не умеет целоваться. Но противиться она не противилась, даже не пыталась уклониться от его губ, поэтому он, целуя, больше не сжимал ее в объятиях, а гладил волосы и плечи и чувствовал, как она дрожит.
— Гауи у нас нет, но ведь мы можем пойти к озеру?
— Хорошо, — тихо ответила Нелли.
Людвиг снял пиджак и укутал им Нелли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58