— В ситивации, вы говорите, сэр? Что это за штуковина такая — ситивация?
— Да как же, черт возьми, а туман? Ни зги ж не видно... — воскликнул я, но тут же прикусил язык.
— Ах, вот оно что! То-то я в толк не возьму, отчего сегодня все не так, как всегда. За утро, наверное, и шиллинга не набрал. Туман, вы говорите? Скажи на милость! Наверное, всем туманам туман, раз и шиллинга не собрал. Ну и дела-а...
Он снова вздохнул и, как мне показалось, осмотрелся вокруг, что выглядело весьма странным и жутковатым при его недуге.
— Вам чем-нибудь помочь? — осведомился я.
— Нет-нет, благодарим покорно, спаси вас Бог. Видно что или не видно — мне все едино. Ведь так? Спасибо, господин хороший. — Он вытащил монетки, положенные мной в шляпу, и опустил в карман. Я попрощался с ним, и он зашаркал прочь, постукивая перед собой тросточкой. Он ничем не отличался от других прохожих в этом проклятом тумане. Разве что снова начал петь, и его голос скоро замер в отдалении, а самого скрыл туман.
Я снова огляделся и крикнул:
— Холмс!
— Не надо так кричать, Ватсон. Я здесь, — услышал я знакомый голос рядом с собой. Я обернулся и оказался нос к носу со слепым певцом.
Тоби превосходит самого себя
— Холмс!
Он рассмеялся, сорвал с себя парик, фальшивые брови, усы и бородавки на подбородке. Затем снял темные очки и вместо бельм уличного певца я увидел сверкающие озорством глаза Холмса.
— Простите меня, мой друг. Вы же знаете, я никогда не могу устоять перед соблазном почувствовать себя актером. Обстановка была настолько располагающей, что я поддался этому искушению.
Не сразу нам удалось успокоить возницу, который был ни жив ни мертв от ужаса. В конце концов Холмсу это удалось.
— Зачем все-таки весь этот маскарад? — допытывался я в то время, как Холмс наклонился погладить песика, который, почуяв знакомый запах, теперь радостно вилял хвостиком и слизывал грим со щек Холмса. Тот пристально посмотрел на меня.
— Он исчез, Ватсон.
— Исчез? Кто исчез, Холмс?
— Профессор, — сказал он раздраженно, распрямляясь. — Его дом там, в тумане, у вас за спиной. Я следил за ним всю прошлую ночь (обычно для этого я нанимал Уиггинса), и все шло хорошо до самой полуночи. Было промозгло и сыро, и я отправился в кабачок в конце улицы выпить немного бренди, чтобы согреться. Пока меня не было, к профессору пришли двое. О чем они говорили, я не знаю, однако у меня нет ни малейшего сомнения, что это были наемные ищейки. Приходили они, чтобы предупредить профессора, что мои сети затягиваются вокруг него все туже и туже. Когда я вернулся, их уже не было. Сегодня утром я получил телеграмму от Уиггинса. В промежутке между тем, как я уже ушел, а он еще не занял мое место, профессор скрылся. Как это ему удалось, нам предстоит выяснить. Я пришел сюда в том виде, в каком вы застали меня на случай, если его подручные сидят в засаде.
Я слушал, изо всех сил стараясь оставаться бесстрастным и задавать подобающие вопросы.
— Так вы говорите, их было двое?
— Да, двое. Один из них очень высокий и плотный, четырнадцать стоунов — не меньше. Его следы отлично сохранились на влажной земле. Он носит ботинки большого размера с загнутым носом, квадратный каблук стоптан внутрь. Мужчины такого роста и веса обычно держат носки врозь, отчего обувь стаптывается внутрь. Он, по-видимому, был за старшего и настроен решительно.
— Ну а другой? — У меня даже горло перехватило от волнения.
— Ах да, другой, — Холмс задумчиво вздохнул и огляделся. Кругом было тихо. — Этот другой — весьма примечательная личность. Он ниже ростом и значительно легче, чем его спутник; ростом, скорее всего, меньше шести футов, кроме того, он прихрамывает на левую ногу, совсем как вы, Ватсон. На какое-то время он отстал, и другому пришлось окликнуть его на подходе к дому. К такому заключению я пришел на том основании, что следы его, ведущие в том направлении, представляют собой отпечаток носка его ботинок. Следовательно, он побежал вдогонку, что также подтверждается большей длиной шага. Кроме того, он уже не таился, как и его спутник. Они подошли к дому профессора, переговорили с ним и ушли. Я бы мог рассказать вам больше, если бы проклятый туман не скрыл от меня поле их деятельности. К счастью, я позаботился о том, чтобы иметь возможность выследить их, если понадобится. Вы же помните, не в моих правилах гоняться за рыбешкой в то время, когда рыбища гуляет на свободе. Осторожно, ванильная эссенция! — вдруг воскликнул он и потянул меня назад, как только я сделал шаг-другой по направлению к дому. — Вы, наверное, испачкались, — выдохнул он, ухватившись за меня, чтобы не потерять равновесия. Теперь мне стало совершенно ясно, что Холмс безумен.
— Ванильная эссенция? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие.
— Не беспокойтесь, друг мой, я в своем уме, — усмехнулся он, отпуская отвороты моего пальто. — Я же говорю вам, что позаботился о том, чтобы выследить тех двоих. Расплатитесь с возчиком, и я вам все объясню.
Предчувствуя неладное, я вернулся к кэбу, спотыкаясь на каждом шагу, вытащил багаж и расплатился. Возница испытал явное облегчение от того, что его наконец отпустили. Несомненно, опасности, подстерегающие его в тумане, были ерундой по сравнению с пребыванием на Мунро-Роуд. Кэб, скрипнув, тронулся с места и словно канул в небытие, а я вернулся на то место, где меня поджидал Холмс. Взяв меня под руку и держа Тоби на поводке, Холмс повел нас к дому, остававшемуся невидимым. Однако я уже чувствовал, что он где-то рядом.
— Наклонитесь вот здесь и глубоко вдохните, — сказал Холмс. Я присел на корточки, и тотчас же в нос мне ударил сладковатый запах ванили.
— Что это за... — начал было я.
— Она еще лучше, чем креозот, если только удается применить ее в деле, — ответил он, давая Тоби понюхать след. — Ваниль не липкая, человек, наступивший в нее, не замечает, что что-то пристало к подошвам. Еще одно уникальное качество — неповторимость. Запах сильный и стойкий, и я не сомневаюсь, что Тоби не спутает его ни с чем — если только наш путь не будет лежать через кухню. Ну-ка, давай, приятель, ищи, ищи! — приказал он собаке, которая прилежно обнюхала большую лужу рядом с тротуаром.
— Я разлил ее здесь прошлой ночью, — продолжал Холмс, снимая остатки грима. — И Мориарти, и его сообщники — все наступили в нее. Туда же попало и колесо кэба, в котором они уехали отсюда несколько часов назад.
Я поблагодарил свою счастливую звезду за то, что сегодня надел другую пару ботинок. Поднявшись, я спросил:
— Что будем делать теперь?
— Теперь Тоби поведет нас туда, куда уехал экипаж. Когда он потеряет след колеса, мы поищем, где начинаются следы ног.
— А еще не поздно сделать это?
— Думаю, что нет. Туман, задержавший ваше прибытие, несомненно, затруднил профессору бегство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52