Стояла поистине новогодняя ночь -- с легким морозцем, мягко падающим снегом, и Светланка всю дорогу озоровала: сталкивала его в сугробы, бросалась снежками, пыталась слепить снежную бабу. Целовались почти у каждого дерева, и Рушану всякий раз приходилось опускать в снег ее завернутые в газетку лаковые "шпильки". На катке во дворе "Железки" горела огнем наряженная елка, а стайки подростков в ярких спортивных костюмах мирно катались возле нее на коньках; для этой картины явно не хватало музыки, но их радостный смех, визг, ошалелые от предчувствия близящегося праздника возгласы слышались издалека...
Эту давнюю прогулку в новогоднюю ночь Рушан прокручивал в памяти потом сотни раз, припоминая все новые и новые детали. Говорят, что иногда прожитые годы проносятся перед человеком в считанные минуты, -- может, и так, но Рушану со временем та пятнадцатиминутная дорога представляется прогулкой длиною в жизнь.
Он шел как в бреду, иногда невпопад отвечал Светланке, не до конца осознавая, что все эти ласковые слова, жаркие поцелуи адресованы ему. Он никогда не думал, что от этого может так кружиться голова, биться сердце, порою ему казалось: не сон ли это -- надменная Светланка, недоступная Леди, о которой грезили многие, рядом с ним...
Она своим ключом открыла дверь и пригласила в дом. В прихожей, заметив его растерянность и то, как он замешкался у порога, ободряюще сказала:
-- Мы одни. Родители в гостях, вернутся утром, семейная традиция --встречать Новый год у деда. Проходи, -- и распахнула застекленную дверь в зал. За спиной щелкнул выключатель, и перед ним вспыхнула тяжелая люстра под высоким потолком, прямо над наряженной елкой. Казалось, тысячи хрустальных солнц струили на нее с потолка осколки своих лучей -- волшебное ощущение, которое он испытал в первый миг, надолго врезалось ему в память.
Удивительно, как в считанные минуты Рушан разглядел весь зал с тяжелыми, на восточный манер, коврами на стенах, с громоздкими напольными часами в корпусе из потемневшего красного дерева, чей неслышный ход, наверное, долгие годы определял ритм этого дома, с книжными шкафами, блиставшими золотыми корешками редких и незнакомых ему книг, с сервантом между окнами, где на хрустальных бокалах, фужерах отражались огни люстры, отсвет легких елочных игрушек и матово поблескивало тусклое серебро чайного сервиза.
Чуть поодаль, за елкой, под белой крахмальной скатертью --сервированный стол, заставленный салатами, закусками, но Рушану прежде всего бросились в глаза две высокие вазы: одна с крупными золотистыми мандаринами, другая с красным алма-атинским апортом, -- с тех пор у него Новый год ассоциируется с запахом яблок. Рушан уже четыре года обитал в общежитии на Деповской, в комнате на восемь человек, и единственный дом в городе, где он бывал -- это дом на Почтовой, 72, где жил его друг Роберт.
В те же минуты он ощутил уют, тепло и надежность этого дома, и был рад, что не ошибся, представляя жизнь Светланки именно такой, что она, как редкий и нежный цветок, росла в любви и заботе. В ту пору считалось хорошим тоном бывать в доме у девушки, с которой встречался, -- старые, милые традиции их провинциального городка, и Рушан понимал, что настал и его час, ведь в особняк на 1905 года его никогда не приглашали, и этот фактор играл в ту ночь немаловажную роль. Все навалилось на него неожиданно, стремительно, поистине -- новогодний сюрприз.
Не успел он осмотреться, обвыкнуться, как Светланка вдруг сказала:
-- Простор зала и этот огромный стол просто гнетут меня. Ты не возражаешь, если мы переберемся в мою комнату?..
Рушан, до сих пор ничего не понимая, словно в прострации, лишь кивнул головой и привстал с кресла.
Ее комната, довольно-таки большая, выходящая окном во двор, оказалась смежной с залом, и в приоткрытую дверь хорошо виделась в темноте светящаяся мерцающими гирляндами наряженная елка. Между книжными шкафами, занимавшими стену напротив окна, располагался уютный уголок с двумя глубокими кожаными креслами и низким столиком, обтянутым зеленым сукном. У изголовья одного из старинных кресел склонился стеклянный абажур диковинного бронзового торшера. Рушан вмиг представил Светланку, забравшуюся с ногами в просторное кресло, с книжкой в руках, и даже укутанную тяжелым шотландским пледом, которым была покрыта ее низкая деревянная кровать.
Но что-то инстинктивно насторожило Рушана. Подняв тревожный взгляд от ее ложа с двумя туго взбитыми подушками, он сразу увидел на стене приколотую кнопками большую фотографию улыбающегося Мещерякова. Он так растерялся, что не мог отвести от фотографии взгляда, и Светланка, вошедшая в эту минуту в комнату со скатертью в руках, застала его в замешательстве.
-- Это маман, ее происки. Где-то откопала любимого Славика. Видимо, решила новогодний сюрприз мне устроить, -- прокомментировала она и, тут же сорвав фотографию, разорвала ее на клочки. -- Потом, взяв Рушана за плечи, в своей лукавой манере сказала: -- Жаль, у тебя нет подходящего фотопортрета, а то я бы организовала ответный сюрприз.
Она умела разрядить любую грозовую атмосферу, и Рушан ни на минуту не усомнился, что все так и есть на самом деле -- Леди отличалась искренней прямотой, и в этом было ее очарование. Они часто общались, хорошо знали друг друга, возможно, и сегодняшний выбор Светланки скорее всего не был минутным капризом.
Высокие напольные часы известили глухим боем, что до Нового года осталось лишь четверть часа, и Светланка попросила его помочь. Вдвоем они быстро перенесли закуски и фрукты с праздничного стола в зале в ее комнату, без пяти двенадцать она зажгла на столе свечи в тяжелом, под стать торшеру, бронзовом подсвечнике, и, показав глазами на шампанское, волнуясь, сказала:
-- Вот так я задумала неделю назад, и рада, что моя мечта сбылась. С Новым годом, Рушан!
Они соединили бокалы, и звон хрусталя слился с боем часов в темном зале...
XVIII
Та новогодняя ночь и дорога к дому Резниковой воспринимается через годы как огромная и важная часть его жизни. Но в воспоминаниях ему ни разу не удалось пробыть с ней весь этот вечер от порога до порога, хотя он помнит, что находился там шесть часов. И все равно, чтобы описать эту встречу, понадобится целый роман, и в никакой телесериал она не уложится, ибо через годы всплывают вдруг в памяти забытые слова, оттенки и краски, жесты и взгляды, шум и шорохи, запах и мелодии той ночи. Однако заставь его кто-нибудь однажды записать хронологию новогодней ночи в доме Резниковой, он бы не смог. Но почему? Если помнил все до мельчайших подробностей, если пронес это волшебное свидание через всю жизнь? Но это и есть та тайна, магия любви, которая не всякому открывается, не открылась и Рушану, хотя ему дано было почувствовать волшебное дыхание любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Эту давнюю прогулку в новогоднюю ночь Рушан прокручивал в памяти потом сотни раз, припоминая все новые и новые детали. Говорят, что иногда прожитые годы проносятся перед человеком в считанные минуты, -- может, и так, но Рушану со временем та пятнадцатиминутная дорога представляется прогулкой длиною в жизнь.
Он шел как в бреду, иногда невпопад отвечал Светланке, не до конца осознавая, что все эти ласковые слова, жаркие поцелуи адресованы ему. Он никогда не думал, что от этого может так кружиться голова, биться сердце, порою ему казалось: не сон ли это -- надменная Светланка, недоступная Леди, о которой грезили многие, рядом с ним...
Она своим ключом открыла дверь и пригласила в дом. В прихожей, заметив его растерянность и то, как он замешкался у порога, ободряюще сказала:
-- Мы одни. Родители в гостях, вернутся утром, семейная традиция --встречать Новый год у деда. Проходи, -- и распахнула застекленную дверь в зал. За спиной щелкнул выключатель, и перед ним вспыхнула тяжелая люстра под высоким потолком, прямо над наряженной елкой. Казалось, тысячи хрустальных солнц струили на нее с потолка осколки своих лучей -- волшебное ощущение, которое он испытал в первый миг, надолго врезалось ему в память.
Удивительно, как в считанные минуты Рушан разглядел весь зал с тяжелыми, на восточный манер, коврами на стенах, с громоздкими напольными часами в корпусе из потемневшего красного дерева, чей неслышный ход, наверное, долгие годы определял ритм этого дома, с книжными шкафами, блиставшими золотыми корешками редких и незнакомых ему книг, с сервантом между окнами, где на хрустальных бокалах, фужерах отражались огни люстры, отсвет легких елочных игрушек и матово поблескивало тусклое серебро чайного сервиза.
Чуть поодаль, за елкой, под белой крахмальной скатертью --сервированный стол, заставленный салатами, закусками, но Рушану прежде всего бросились в глаза две высокие вазы: одна с крупными золотистыми мандаринами, другая с красным алма-атинским апортом, -- с тех пор у него Новый год ассоциируется с запахом яблок. Рушан уже четыре года обитал в общежитии на Деповской, в комнате на восемь человек, и единственный дом в городе, где он бывал -- это дом на Почтовой, 72, где жил его друг Роберт.
В те же минуты он ощутил уют, тепло и надежность этого дома, и был рад, что не ошибся, представляя жизнь Светланки именно такой, что она, как редкий и нежный цветок, росла в любви и заботе. В ту пору считалось хорошим тоном бывать в доме у девушки, с которой встречался, -- старые, милые традиции их провинциального городка, и Рушан понимал, что настал и его час, ведь в особняк на 1905 года его никогда не приглашали, и этот фактор играл в ту ночь немаловажную роль. Все навалилось на него неожиданно, стремительно, поистине -- новогодний сюрприз.
Не успел он осмотреться, обвыкнуться, как Светланка вдруг сказала:
-- Простор зала и этот огромный стол просто гнетут меня. Ты не возражаешь, если мы переберемся в мою комнату?..
Рушан, до сих пор ничего не понимая, словно в прострации, лишь кивнул головой и привстал с кресла.
Ее комната, довольно-таки большая, выходящая окном во двор, оказалась смежной с залом, и в приоткрытую дверь хорошо виделась в темноте светящаяся мерцающими гирляндами наряженная елка. Между книжными шкафами, занимавшими стену напротив окна, располагался уютный уголок с двумя глубокими кожаными креслами и низким столиком, обтянутым зеленым сукном. У изголовья одного из старинных кресел склонился стеклянный абажур диковинного бронзового торшера. Рушан вмиг представил Светланку, забравшуюся с ногами в просторное кресло, с книжкой в руках, и даже укутанную тяжелым шотландским пледом, которым была покрыта ее низкая деревянная кровать.
Но что-то инстинктивно насторожило Рушана. Подняв тревожный взгляд от ее ложа с двумя туго взбитыми подушками, он сразу увидел на стене приколотую кнопками большую фотографию улыбающегося Мещерякова. Он так растерялся, что не мог отвести от фотографии взгляда, и Светланка, вошедшая в эту минуту в комнату со скатертью в руках, застала его в замешательстве.
-- Это маман, ее происки. Где-то откопала любимого Славика. Видимо, решила новогодний сюрприз мне устроить, -- прокомментировала она и, тут же сорвав фотографию, разорвала ее на клочки. -- Потом, взяв Рушана за плечи, в своей лукавой манере сказала: -- Жаль, у тебя нет подходящего фотопортрета, а то я бы организовала ответный сюрприз.
Она умела разрядить любую грозовую атмосферу, и Рушан ни на минуту не усомнился, что все так и есть на самом деле -- Леди отличалась искренней прямотой, и в этом было ее очарование. Они часто общались, хорошо знали друг друга, возможно, и сегодняшний выбор Светланки скорее всего не был минутным капризом.
Высокие напольные часы известили глухим боем, что до Нового года осталось лишь четверть часа, и Светланка попросила его помочь. Вдвоем они быстро перенесли закуски и фрукты с праздничного стола в зале в ее комнату, без пяти двенадцать она зажгла на столе свечи в тяжелом, под стать торшеру, бронзовом подсвечнике, и, показав глазами на шампанское, волнуясь, сказала:
-- Вот так я задумала неделю назад, и рада, что моя мечта сбылась. С Новым годом, Рушан!
Они соединили бокалы, и звон хрусталя слился с боем часов в темном зале...
XVIII
Та новогодняя ночь и дорога к дому Резниковой воспринимается через годы как огромная и важная часть его жизни. Но в воспоминаниях ему ни разу не удалось пробыть с ней весь этот вечер от порога до порога, хотя он помнит, что находился там шесть часов. И все равно, чтобы описать эту встречу, понадобится целый роман, и в никакой телесериал она не уложится, ибо через годы всплывают вдруг в памяти забытые слова, оттенки и краски, жесты и взгляды, шум и шорохи, запах и мелодии той ночи. Однако заставь его кто-нибудь однажды записать хронологию новогодней ночи в доме Резниковой, он бы не смог. Но почему? Если помнил все до мельчайших подробностей, если пронес это волшебное свидание через всю жизнь? Но это и есть та тайна, магия любви, которая не всякому открывается, не открылась и Рушану, хотя ему дано было почувствовать волшебное дыхание любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105