В этот момент появился Витольд. Проходя мимо Вивиан, он дружески потрепал ее по голове, взъерошив черные волосы, и поставил на стол бутылку красною вина и бокалы. Все трое если есть. Никто не веселился, все были какие-то притихшие. Но в то же время от этой картины веяло уютом: близкие люди ужинали вместе под низким абажуром. Никакое эротическое представление не смогло бы возбудить меня настолько сильно. На меня накатила неописуемая тоска по человеческому обществу, по душевной близости с другими людьми. Значит, я перестану быть изгоем только после смерти, в этом уже не могло быть никаких сомнений. И вновь мне в голову пришла спасительная мысль о револьвере, который все еще лежал в ванной комнате. Я засунула его в старую косметичку и убрала повыше, на шкафчик с лекарствами. Возможно, вскоре все-таки придется приставить его к моей несчастной голове.
Стеклянная дверь была плотно закрыта, и в саду не было слышно ни слова из разговора этой троицы. Сын Витольда достал газету и, как мне показалось, перечитывал какую-то статью, ставшую предметом спора. Я не осмелилась подойти ближе. Постепенно холодало. Я была одинока, как никогда.
Наконец молодой человек и Вивиан вышли из дома, сели в Беатину машину и уехали. Витольд отнес посуду на кухню. Его движения были скованны, на лице застыло выражение некоторой обреченности. Я решила ехать домой.
Вдруг Витольд резко распахнул стеклянную дверь и вышел на террасу. Он глубоко вздохнул и тут заметил меня. Похоже, он видел только неясные очертания моей фигуры. Витольд нерешительно спросил:
— Кто там?
Это было ужасно. Мне хотелось провалиться сквозь землю, но она не расступалась подо мной. А что, если просто сбежать? Да меня в два счета поймают — словно взломшицу, задумавшую преступление. Я готова была умереть от стыда, однако вышла на свет и сказала:
— Это я.
Витольд огорошенно уставился на меня. Я промямлила:
— Вообще-то я собиралась навестить тебя и узнать, как прошли похороны. Но перед дверью стояла машина, я поняла, что у тебя гости, и не захотела нам мешать.
Витольд с трудом подбирал слова:
— Как прикажешь это понимать? Ты что же, шпионишь за мной?
— Ради Бога, как ты мог такое подумать? Я не способна на это! Но что-то тянуло меня в сад — на то место, где я стояла, когда с твоей женой случилось несчастье.
— Значит, убийца возвращается на место преступления?
Витольд довольно грубо схватил меня за локоть и втащил внутрь. Дверь захлопнулась.
— И часто ты там стоишь? — Он так разозлился, что я по-настоящему испугалась.
— Это всего второй раз. Не знаю, что вдруг на меня нашло, — бормотала я.
— Я не верю ни одному твоему слову. — Витольд зажег сигарету и посмотрел на меня с нескрываемой враждебностью. — Если еще хоть раз я увижу тебя в своем саду, то вызову полицию и покажу им твои большие ноги!
Это был удар ниже пояса. Я разревелась. Не столько из-за больших ног, сколько из-за его ненависти ко мне. Кроме того, я знала, что слезы способны смягчить его сердце: ведь, несмотря на все возмущение, охватившее Витольда, он оставался все тем же дамским угодником. И действительно: несколько затяжек, и пара моих всхлипываний заставили его сменить гнев на милость:
— Тира, ты очень одинокий человек. Нет, не — возражай мне: с тех пор как ушла из жизни Беата, тебе и поговорить-то не с кем. Может, тебе стоит записаться в женскую группу психологической поддержки или сходить на прием к психотерапевту?
— Ты думаешь, я ненормальная? — всхлипнула я.
Он обнял меня:
— У каждого из нас есть свой пунктик. Уверен, я такой же невротик, как и ты. Только тонкие, чувствительные люди нуждаются в помощи психолога. Между прочим, я и сам записался на консультацию.
— Мне уже никто не поможет, — воскликнула я. — Больше всего на свете я хочу умереть!
Витольд погладил меня по спине. Это было очень приятно. Теперь я ревела потому, что хотела, чтобы это продолжалось подольше.
— Ну, ну! Держи носовой платок. Если ты окажешься рядом с моим домом, просто звони в дверь, кто бы ни сидел у меня в гостях! Это же так просто!
Я успокоилась и принялась расспрашивать его о том, как прошли похороны. Его лицо тут же омрачилось:
— Я уже однажды прошел через эту нервотрепку на похоронах жены, а теперь приходится переживать то же самое еще раз вместе с Эрнстом! Мой несчастный друг шагу не мог ступить без посторонней помощи, вел себя словно ребенок. Но ты даже представить себе не можешь, сколько всего приходится выслушивать от работников похоронного бюро. По их представлениям, «достойно завершить жизненный путь» — значит быть похороненным в дорогущем гробу. В прежние времена Эрнст просто посмеялся бы над подобным утверждением и с большей охотой пожертвовал деньги в пользу какого-нибудь детского приюта, но сейчас он настолько беспомощен и несчастен, что заказал для своей жены самый дорогой гроб.
Об этой стороне дела я еще не задумывалась. Действительно, сколько же денег ушло на все эти похороны?
Мы сидели рядом и молчали. Витольд курил, я нервно комкала в руках его носовой платок, мокрый от слез.
— Дети поехали в кино, — как бы невзначай заметил он. — А я слишком устал, да и не в настроении.
— Дети? — переспросила я.
— Ну да, — объяснил он, — по возрасту Вивиан годится мне скорее в дочери, чем в подруги. Такое впечатление, что и она видит во мне не столько любовника, сколько отца. Господи, у нее куча проблем, с которыми она никак не может справиться.
Мне было очень интересно, расстались они или нет. Мы понуро сидели рядом: мне даже пришло в голову, что мы похожи на супружескую пару, которая после отъезда детей погрузилась в невеселые раздумья. Похоже, от Витольда не укрылось мое любопытство по поводу Вивиан.
— Я слишком стар для этой девушки, — прошептал он. — В конце концов, я должен работать, вести домашнее хозяйство, ухаживать за садом. Я не могу и не хочу ночи напролет веселиться на вечеринках — мне нужно высыпаться.
В моей голове роились тысячи мыслей. Стоит ли сейчас признаться ему в любви, сделать робкую попытку объясниться? А если он поддастся сентиментальному порыву и, спасаясь от одиночества, захочет со мной переспать? Я задумалась, А хочу ли я этого вообще? С другой стороны, старая поговорка гласит: кто не рискует, тот и не выигрывает. Я придвинулась к нему чуть ближе — лишь чтобы прощупать почву. Ответного движения не последовало. Какое-то время он оставался в том же положении — просто, чтобы не показаться грубым, терпеливо выждал минуту-другую, а затем отодвинулся, чтобы взять следующую сигарету.
Я столько раз представляла себе, как все случится, а теперь оказалось, что все мои попытки с самого начала были обречены на неудачу! Я ему не нужна. Конечно, ему приятно платоническое обожание с моей стороны, и, чтобы сохранить все по-прежнему, он готов при необходимости утешать и поддерживать меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Стеклянная дверь была плотно закрыта, и в саду не было слышно ни слова из разговора этой троицы. Сын Витольда достал газету и, как мне показалось, перечитывал какую-то статью, ставшую предметом спора. Я не осмелилась подойти ближе. Постепенно холодало. Я была одинока, как никогда.
Наконец молодой человек и Вивиан вышли из дома, сели в Беатину машину и уехали. Витольд отнес посуду на кухню. Его движения были скованны, на лице застыло выражение некоторой обреченности. Я решила ехать домой.
Вдруг Витольд резко распахнул стеклянную дверь и вышел на террасу. Он глубоко вздохнул и тут заметил меня. Похоже, он видел только неясные очертания моей фигуры. Витольд нерешительно спросил:
— Кто там?
Это было ужасно. Мне хотелось провалиться сквозь землю, но она не расступалась подо мной. А что, если просто сбежать? Да меня в два счета поймают — словно взломшицу, задумавшую преступление. Я готова была умереть от стыда, однако вышла на свет и сказала:
— Это я.
Витольд огорошенно уставился на меня. Я промямлила:
— Вообще-то я собиралась навестить тебя и узнать, как прошли похороны. Но перед дверью стояла машина, я поняла, что у тебя гости, и не захотела нам мешать.
Витольд с трудом подбирал слова:
— Как прикажешь это понимать? Ты что же, шпионишь за мной?
— Ради Бога, как ты мог такое подумать? Я не способна на это! Но что-то тянуло меня в сад — на то место, где я стояла, когда с твоей женой случилось несчастье.
— Значит, убийца возвращается на место преступления?
Витольд довольно грубо схватил меня за локоть и втащил внутрь. Дверь захлопнулась.
— И часто ты там стоишь? — Он так разозлился, что я по-настоящему испугалась.
— Это всего второй раз. Не знаю, что вдруг на меня нашло, — бормотала я.
— Я не верю ни одному твоему слову. — Витольд зажег сигарету и посмотрел на меня с нескрываемой враждебностью. — Если еще хоть раз я увижу тебя в своем саду, то вызову полицию и покажу им твои большие ноги!
Это был удар ниже пояса. Я разревелась. Не столько из-за больших ног, сколько из-за его ненависти ко мне. Кроме того, я знала, что слезы способны смягчить его сердце: ведь, несмотря на все возмущение, охватившее Витольда, он оставался все тем же дамским угодником. И действительно: несколько затяжек, и пара моих всхлипываний заставили его сменить гнев на милость:
— Тира, ты очень одинокий человек. Нет, не — возражай мне: с тех пор как ушла из жизни Беата, тебе и поговорить-то не с кем. Может, тебе стоит записаться в женскую группу психологической поддержки или сходить на прием к психотерапевту?
— Ты думаешь, я ненормальная? — всхлипнула я.
Он обнял меня:
— У каждого из нас есть свой пунктик. Уверен, я такой же невротик, как и ты. Только тонкие, чувствительные люди нуждаются в помощи психолога. Между прочим, я и сам записался на консультацию.
— Мне уже никто не поможет, — воскликнула я. — Больше всего на свете я хочу умереть!
Витольд погладил меня по спине. Это было очень приятно. Теперь я ревела потому, что хотела, чтобы это продолжалось подольше.
— Ну, ну! Держи носовой платок. Если ты окажешься рядом с моим домом, просто звони в дверь, кто бы ни сидел у меня в гостях! Это же так просто!
Я успокоилась и принялась расспрашивать его о том, как прошли похороны. Его лицо тут же омрачилось:
— Я уже однажды прошел через эту нервотрепку на похоронах жены, а теперь приходится переживать то же самое еще раз вместе с Эрнстом! Мой несчастный друг шагу не мог ступить без посторонней помощи, вел себя словно ребенок. Но ты даже представить себе не можешь, сколько всего приходится выслушивать от работников похоронного бюро. По их представлениям, «достойно завершить жизненный путь» — значит быть похороненным в дорогущем гробу. В прежние времена Эрнст просто посмеялся бы над подобным утверждением и с большей охотой пожертвовал деньги в пользу какого-нибудь детского приюта, но сейчас он настолько беспомощен и несчастен, что заказал для своей жены самый дорогой гроб.
Об этой стороне дела я еще не задумывалась. Действительно, сколько же денег ушло на все эти похороны?
Мы сидели рядом и молчали. Витольд курил, я нервно комкала в руках его носовой платок, мокрый от слез.
— Дети поехали в кино, — как бы невзначай заметил он. — А я слишком устал, да и не в настроении.
— Дети? — переспросила я.
— Ну да, — объяснил он, — по возрасту Вивиан годится мне скорее в дочери, чем в подруги. Такое впечатление, что и она видит во мне не столько любовника, сколько отца. Господи, у нее куча проблем, с которыми она никак не может справиться.
Мне было очень интересно, расстались они или нет. Мы понуро сидели рядом: мне даже пришло в голову, что мы похожи на супружескую пару, которая после отъезда детей погрузилась в невеселые раздумья. Похоже, от Витольда не укрылось мое любопытство по поводу Вивиан.
— Я слишком стар для этой девушки, — прошептал он. — В конце концов, я должен работать, вести домашнее хозяйство, ухаживать за садом. Я не могу и не хочу ночи напролет веселиться на вечеринках — мне нужно высыпаться.
В моей голове роились тысячи мыслей. Стоит ли сейчас признаться ему в любви, сделать робкую попытку объясниться? А если он поддастся сентиментальному порыву и, спасаясь от одиночества, захочет со мной переспать? Я задумалась, А хочу ли я этого вообще? С другой стороны, старая поговорка гласит: кто не рискует, тот и не выигрывает. Я придвинулась к нему чуть ближе — лишь чтобы прощупать почву. Ответного движения не последовало. Какое-то время он оставался в том же положении — просто, чтобы не показаться грубым, терпеливо выждал минуту-другую, а затем отодвинулся, чтобы взять следующую сигарету.
Я столько раз представляла себе, как все случится, а теперь оказалось, что все мои попытки с самого начала были обречены на неудачу! Я ему не нужна. Конечно, ему приятно платоническое обожание с моей стороны, и, чтобы сохранить все по-прежнему, он готов при необходимости утешать и поддерживать меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55