Но можно, говорил отец, изучить его повадки и попытаться убедить его, что ты для него — не угроза и не добыча.
Торак заставил себя стоять совершенно неподвижно. «Только не беги, — твердил он себе. — Не беги. Возможно, он и не знает, что ты здесь».
Тихий шорох. Снова шевельнулись ветви.
Торак затаил дыхание. И услышал, что жуткая тварь осторожно двинулась в сторону их шалаша. Туда, где отец!
Торак, застыв как изваяние, ждал, когда зверь отойдет подальше. «Трус! — звенело у него в ушах. — Ты дал ему уйти, ты даже не попытался преградить ему путь и спасти отца!»
«Но разве ты смог бы остановить его?» — возразил в душе какой-то тихий голосок. Видимо, Торак еще не совсем утратил способность мыслить разумно. «Отец знал, что так и будет. Именно поэтому он и послал тебя за водой. Он чувствовал, что медведь близко, что он уже идет за ним…»
— Торак! — донесся до него дикий крик отца. — Беги!
С деревьев разом сорвалось несколько воронов. Чаща наполнилась страшным ревом; рев повторялся, становясь все громче, и Тораку казалось, что от этого рева голова у него раскалывается…
— Отец! — пронзительно вскрикнул он.
— Беги!
И снова Лес содрогнулся. И снова раздался крик отца. И вдруг оборвался…
Торак сунул в рот кулак.
Он видел сквозь деревья, как над развалинами их шалаша мелькнула огромная темная тень.
Потом повернулся и побежал.
Глава 2
С трудом пробившись сквозь заросли ольхи, Торак упал на колени в какой-то болотистой низинке. Над ним шептались встревоженные его стремительным бегством березы, и он молча молил их не выдавать его медведю.
Рваную рану на руке жгло как огнем, да и поврежденные ударом о дерево ребра сильно болели, но передохнуть Торак не посмел. Ведь в Лесу полно глаз. Он только представил себе, как этот медведь гонится за ним, и тут же побежал еще быстрее.
И невольно вспугнул молодого кабана, искавшего земляные каштаны. Торак на ходу пробормотал извинения, желая предупредить возможную атаку, и кабан, раздраженно хрюкнув, дал ему пройти.
Росомаха злобно оскалилась, словно приказывая мальчишке держаться подальше, и Торак тоже оскалился в ответ с самым свирепым видом — ведь росомахи понимают только язык угроз. Эта, во всяком случае, действительно решила, что он ей угрожает, и залезла повыше на дерево.
Небо на востоке стало серым, как волчья шкура. Вдали слышалось ворчание грома. На фоне грозовой тучи зелень деревьев казалась совершенно изумрудной. «А в горах-то ливень, — мимоходом подумал Торак. — Надо опасаться оползней и наводнений».
Он заставлял себя думать об этой опасности, чтобы отогнать страх, что владел его душой. Но ничего не помогало; он снова бросился бежать.
Наконец голод вынудил его остановиться. Мешком свалившись на землю у корней большого дуба, он поискал узелок с едой — и застонал от огорчения. Еды-то он не захватил! А теперь слишком поздно было вспоминать об аккуратной связке вяленого мяса, забытой им у разоренного шалаша.
«Ну и дурак же ты, Торак! — ругал он себя. — Надо же было натворить столько глупостей в первый же день своей самостоятельной жизни! И своего одиночества…»
Нет! Это просто невозможно! Разве мог отец бросить его? Уйти навсегда?
Торак поднял голову и посмотрел на трепещущую под ветром темно-зеленую листву дуба. Листья шептались о своих тайнах, не желая посвящать в них какого-то мальчишку.
Впервые в жизни Торак остался совершенно один. Он больше не чувствовал себя частью Леса. Ему казалось, будто его внешняя душа разорвала ту нить, что связывала ее с душами всех прочих живых существ: деревьев и птиц, охотников и дичи, реки и скал. Никто во всем свете не знал, что он, Торак, сейчас чувствует. И никто не хотел этого знать.
Боль в раненой руке заставила его отвлечься от горьких мыслей. Из мешочка с целебными травами и кореньями он вытащил последний кусок бересты и наложил на предплечье жесткую повязку. Потом заставил себя встать, оттолкнуться от ствола дуба и оглядеться.
Он вырос в этой части Леса. Здесь ему были знакомы каждый холм, каждая поляна. Чуть западнее, в долине, протекала Красная Вода, слишком мелкая, чтобы плыть по ней на лодке, но ловить в ней рыбу, особенно весной, когда лосось шел в Море на нерест, было одно удовольствие. На восток, вплоть до самой границы с Темной Чащей, простирались залитые солнцем рощи с полянами, где было полно орехов и ягод, а осенью нагуливала жирок дичь. А на юге раскинулись болотистые пустоши, заросшие мхом, где зимой паслись северные олени.
Отец говорил, что самое лучшее в здешних местах — это безлюдье. Действительно, здесь редко бывали охотники из других племен. Разве что порой забредали люди из племени Ивы, обитавшего на западе, у Моря, или из южного племени Гадюки, но ни те, ни другие никогда надолго в их краях не задерживались. Они просто шли своим путем, охотясь свободно, как и все в Лесу, и даже не подозревая, что и Торак с отцом тоже охотятся неподалеку.
До сих пор Торак никогда не задавался вопросом, почему это так. Ведь они так жили всегда: вдвоем с отцом, вдали от других племен. Но теперь, впервые в жизни, ему вдруг страстно захотелось оказаться среди людей. Захотелось крикнуть, позвать на помощь…
Но отец предупредил, что ему следует держаться от людей подальше.
И кроме того, крики могут привлечь внимание медведя.
Того медведя…
Тораку стало вдруг так страшно, что перехватило горло. Он несколько раз глубоко вздохнул и снова побежал, но теперь более размеренно и спокойно, направляясь к северу.
На бегу он подмечал следы возможной добычи. Вот прошел лось. А это помет зубра. А там сквозь заросли папоротника с шумом продирается олень. Да, пока что медведю не удалось распугать всех обитателей Леса! Но только пока.
А что, если отец ошибался? Вдруг все, что он говорил, было предсмертным бредом?
«Твой отец сумасшедший!» — дразнили Торака ребятишки, когда лет пять назад они с отцом ходили к Морю на ежегодный Совет племен. Ничего хорошего это путешествие им не принесло, и отец больше никогда не брал Торака на такие собрания.
«Говорят, твой отец проглотил одну из душ умершего, — кричали мальчишки, — вот ему и пришлось уйти из племени и перебиваться, как может!»
Семилетний Торак страшно разозлился. Он бы точно побил этих мальчишек, но его окликнул проходивший мимо отец и, отведя в сторонку, сказал, смеясь:
— Не обращай на них внимания, Торак. Они и сами не понимают, что говорят.
И он был, конечно, прав.
Но был ли он прав насчет медведя?
Впереди за деревьями Торак заметил поляну, залитую солнечным светом, вышел на нее и замер, точно налетев на невидимую преграду, ошеломленный жутким запахом разложения.
Медведь уже побывал здесь. И на небольшой поляне царила смерть.
Трупы оленей валялись точно поломанные игрушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Торак заставил себя стоять совершенно неподвижно. «Только не беги, — твердил он себе. — Не беги. Возможно, он и не знает, что ты здесь».
Тихий шорох. Снова шевельнулись ветви.
Торак затаил дыхание. И услышал, что жуткая тварь осторожно двинулась в сторону их шалаша. Туда, где отец!
Торак, застыв как изваяние, ждал, когда зверь отойдет подальше. «Трус! — звенело у него в ушах. — Ты дал ему уйти, ты даже не попытался преградить ему путь и спасти отца!»
«Но разве ты смог бы остановить его?» — возразил в душе какой-то тихий голосок. Видимо, Торак еще не совсем утратил способность мыслить разумно. «Отец знал, что так и будет. Именно поэтому он и послал тебя за водой. Он чувствовал, что медведь близко, что он уже идет за ним…»
— Торак! — донесся до него дикий крик отца. — Беги!
С деревьев разом сорвалось несколько воронов. Чаща наполнилась страшным ревом; рев повторялся, становясь все громче, и Тораку казалось, что от этого рева голова у него раскалывается…
— Отец! — пронзительно вскрикнул он.
— Беги!
И снова Лес содрогнулся. И снова раздался крик отца. И вдруг оборвался…
Торак сунул в рот кулак.
Он видел сквозь деревья, как над развалинами их шалаша мелькнула огромная темная тень.
Потом повернулся и побежал.
Глава 2
С трудом пробившись сквозь заросли ольхи, Торак упал на колени в какой-то болотистой низинке. Над ним шептались встревоженные его стремительным бегством березы, и он молча молил их не выдавать его медведю.
Рваную рану на руке жгло как огнем, да и поврежденные ударом о дерево ребра сильно болели, но передохнуть Торак не посмел. Ведь в Лесу полно глаз. Он только представил себе, как этот медведь гонится за ним, и тут же побежал еще быстрее.
И невольно вспугнул молодого кабана, искавшего земляные каштаны. Торак на ходу пробормотал извинения, желая предупредить возможную атаку, и кабан, раздраженно хрюкнув, дал ему пройти.
Росомаха злобно оскалилась, словно приказывая мальчишке держаться подальше, и Торак тоже оскалился в ответ с самым свирепым видом — ведь росомахи понимают только язык угроз. Эта, во всяком случае, действительно решила, что он ей угрожает, и залезла повыше на дерево.
Небо на востоке стало серым, как волчья шкура. Вдали слышалось ворчание грома. На фоне грозовой тучи зелень деревьев казалась совершенно изумрудной. «А в горах-то ливень, — мимоходом подумал Торак. — Надо опасаться оползней и наводнений».
Он заставлял себя думать об этой опасности, чтобы отогнать страх, что владел его душой. Но ничего не помогало; он снова бросился бежать.
Наконец голод вынудил его остановиться. Мешком свалившись на землю у корней большого дуба, он поискал узелок с едой — и застонал от огорчения. Еды-то он не захватил! А теперь слишком поздно было вспоминать об аккуратной связке вяленого мяса, забытой им у разоренного шалаша.
«Ну и дурак же ты, Торак! — ругал он себя. — Надо же было натворить столько глупостей в первый же день своей самостоятельной жизни! И своего одиночества…»
Нет! Это просто невозможно! Разве мог отец бросить его? Уйти навсегда?
Торак поднял голову и посмотрел на трепещущую под ветром темно-зеленую листву дуба. Листья шептались о своих тайнах, не желая посвящать в них какого-то мальчишку.
Впервые в жизни Торак остался совершенно один. Он больше не чувствовал себя частью Леса. Ему казалось, будто его внешняя душа разорвала ту нить, что связывала ее с душами всех прочих живых существ: деревьев и птиц, охотников и дичи, реки и скал. Никто во всем свете не знал, что он, Торак, сейчас чувствует. И никто не хотел этого знать.
Боль в раненой руке заставила его отвлечься от горьких мыслей. Из мешочка с целебными травами и кореньями он вытащил последний кусок бересты и наложил на предплечье жесткую повязку. Потом заставил себя встать, оттолкнуться от ствола дуба и оглядеться.
Он вырос в этой части Леса. Здесь ему были знакомы каждый холм, каждая поляна. Чуть западнее, в долине, протекала Красная Вода, слишком мелкая, чтобы плыть по ней на лодке, но ловить в ней рыбу, особенно весной, когда лосось шел в Море на нерест, было одно удовольствие. На восток, вплоть до самой границы с Темной Чащей, простирались залитые солнцем рощи с полянами, где было полно орехов и ягод, а осенью нагуливала жирок дичь. А на юге раскинулись болотистые пустоши, заросшие мхом, где зимой паслись северные олени.
Отец говорил, что самое лучшее в здешних местах — это безлюдье. Действительно, здесь редко бывали охотники из других племен. Разве что порой забредали люди из племени Ивы, обитавшего на западе, у Моря, или из южного племени Гадюки, но ни те, ни другие никогда надолго в их краях не задерживались. Они просто шли своим путем, охотясь свободно, как и все в Лесу, и даже не подозревая, что и Торак с отцом тоже охотятся неподалеку.
До сих пор Торак никогда не задавался вопросом, почему это так. Ведь они так жили всегда: вдвоем с отцом, вдали от других племен. Но теперь, впервые в жизни, ему вдруг страстно захотелось оказаться среди людей. Захотелось крикнуть, позвать на помощь…
Но отец предупредил, что ему следует держаться от людей подальше.
И кроме того, крики могут привлечь внимание медведя.
Того медведя…
Тораку стало вдруг так страшно, что перехватило горло. Он несколько раз глубоко вздохнул и снова побежал, но теперь более размеренно и спокойно, направляясь к северу.
На бегу он подмечал следы возможной добычи. Вот прошел лось. А это помет зубра. А там сквозь заросли папоротника с шумом продирается олень. Да, пока что медведю не удалось распугать всех обитателей Леса! Но только пока.
А что, если отец ошибался? Вдруг все, что он говорил, было предсмертным бредом?
«Твой отец сумасшедший!» — дразнили Торака ребятишки, когда лет пять назад они с отцом ходили к Морю на ежегодный Совет племен. Ничего хорошего это путешествие им не принесло, и отец больше никогда не брал Торака на такие собрания.
«Говорят, твой отец проглотил одну из душ умершего, — кричали мальчишки, — вот ему и пришлось уйти из племени и перебиваться, как может!»
Семилетний Торак страшно разозлился. Он бы точно побил этих мальчишек, но его окликнул проходивший мимо отец и, отведя в сторонку, сказал, смеясь:
— Не обращай на них внимания, Торак. Они и сами не понимают, что говорят.
И он был, конечно, прав.
Но был ли он прав насчет медведя?
Впереди за деревьями Торак заметил поляну, залитую солнечным светом, вышел на нее и замер, точно налетев на невидимую преграду, ошеломленный жутким запахом разложения.
Медведь уже побывал здесь. И на небольшой поляне царила смерть.
Трупы оленей валялись точно поломанные игрушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61