— спросила Фантик.
— Похоже на то, — ответил я. — Хотя как-то чересчур он завёлся. Вполне возможно, он унюхал что-то важное.
— Связанное с ружьями? — живо спросила Фантик.
— Если так, то сейчас узнаем, — ответил я. — Топа, сидеть!
Топа уселся, но продолжал ёрзать и показывать всем видом, что мы зря не обращаем внимания на то, что он пытается нам сообщить.
Мы подошли к двери и постучали. Нам никто не ответил. Мы постучали ещё раз, потом я толкнул дверь — скорее машинально, чем из осознанного желания проверить, есть ли кто в доме. К моему удивлению, дверь взяла и легко открылась.
Мы заглянули вовнутрь. В прихожей горел свет, и в дальней комнате тоже.
— Гришка! — позвал я.
Никакого ответа.
— Судя по всему, он ненадолго вышел, — сказала Фантик.
— Да, — кивнул я. — Буквально на пять минут, раз печка топится и свет не погашен. Может, он на заднем дворе?
— Давай проверим, — предложила Фантик. — А если его там нет, нам придётся ждать его у калитки — иначе Топа не впустит его в собственный дом!
Мысль была справедливой, и мы прошли за дом, посмотреть на заднюю часть двора. Там мы увидели, что большие ворота, через которые Торбышев выезжал и въезжал на своём «москвиче» (чтобы выезжать на шоссе не по главной улице деревни, а задами, по прямой дороге), широко распахнуты, а «москвича» под навесом нет.
— Куда-то отъехал, — сделала вывод Фантик. — Причём совсем ненадолго.
— Или ненадолго, или в жуткой спешке, — сказал я. — Смотри!… — я указал на следы колёс. — Тут было две машины. Одна стояла перед навесом, потом отъехала, а Гришка пустился ей вслед. Видишь, отпечатки «москвича», идущие из-под навеса, перекрывают следы другой машины! Такое впечатление, что Гришка пустился за ней вдогонку, боясь лишнюю секунду потерять — иначе бы он остановился, чтобы затворить ворота.
— Послушай! — Фантик аж задохнулась от волнения. — Может, это была машина воров? Они по старой памяти заехали к Гришке, поняли, что теперь с ним каши не сваришь и сбыть ружья он им не поможет — а он, догадавшись, зачем они приезжали, помчался за ними вслед, чтобы отобрать украденное?
— Вполне может быть, — сказал я. — Давай ещё разок заглянем в дом. А потом решим, что делать.
Мы вернулись в дом. Обойдя все комнаты, мы обнаружили три незастеленные кровати и гору грязной посуды на кухне.
— Ночевали здесь три человека, и ели тоже, — заметил я. — Причём не один день. Допустим, один из троих — Гришка. Тогда кто остальные двое?
— Его гости, — сказала Фантик.
— Это и так понятно. Наверно, приехали к нему на новогодние дни. Я имею в виду другое — могут они быть ворами ли нет?
— И почему Гришка пустился за ними вдогонку? — дополнила Фантик.
Мы вышли из кухни и заглянули в большую комнату.
— Смотри! — показал я. — Что там, на телевизоре?
Мы подошли поглядеть — и у нас дыхание перехватило.
На телевизоре лежала бронзовая табличка, с гравированной надписью:
Степану Артёмовичу
Угрюмому
от сотрудников министерства
Горячо поздравляем с юбилеем
и желаем
удачной охоты на любого зверя
— Ух ты! — присвистнул я. — Теперь все понятно!
— Выходит, ружья всё-таки стащил Гришка?
— Нет! — твёрдо ответил я. — Ружья стащили его гости. Табличку они свинтили и оставили в доме. Сегодня они уехали. Гришка стал прибираться после них, нашёл табличку, понял, в чём дело, и рванул за ними вдогонку, чтобы отобрать украденное. Он, наверно, в ужас пришёл, когда обнаружил, что они натворили! Ведь милиция наверняка решит, что он был заодно со своими гостями…
— Так что нам делать? — растерянно спросила Фантик. — Возвращаться домой?
— Времени нет! — ответил я. — Нам надо узнать, куда они направились, а то следы могут исчезнуть. Пусть Топа проследит, сколько может, куда поехали машины, а потом мы вернёмся домой. Или лучше позвоним. В соседней деревне есть телефон в медпункте, и до неё нам в десять раз ближе, чем до дома!
— Тогда вперёд! — сказала Фантик. — Не будем медлить!
— Вперёд!.. — откликнулся я.
Мы выскочили из дому, затворили дверь, и я отвязал Топу.
— Топа, ищи! Ищи, миленький! Ты ведь знаешь, что искать?..
Топа знал. Он с такой силой рванул по следу, что мне оставалось бежать за ним, чтобы не полететь кувырком. Фантик с трудом за нами поспевала. Топа проволок нас к навесу и дальше, через распахнутые ворота, по следам машин.
Я не знаю, сколько мы так бежали. У меня сложилось впечатление, что целую вечность. Иногда Топа давал мне передышку, когда притормаживал, чтобы в очередной раз обнюхать след — и устремиться дальше, не успевал я толком перевести дух. Я машинально перебирал ногами, которые словно стали и не моими собственными, я взмок так, что пот застилал мне глаза и периодически я бежал вслепую. Я боялся сделать лишнее движение рукой, чтобы смахнуть пот — такое было ощущение, что если я поднесу к лицу вытянутую назад руку, то потеряю равновесие. Фантик то отставала от нас, то немного нагоняла. Я бы не удивился, если бы она взяла и рухнула в снег — так было искажено её лицо от усталости и напряжения. И при этом её лицо все больше делалось упрямым и злым: она не собиралась сдаваться, не собиралась ссылаться потом на свою девчоночью слабость. Просто удивительно, откуда в хрупкой Фантике брались такие силы. Впрочем, занятия фигурным катанием — это ещё та закалка!
Топа вывел нас на шоссе, и довольно долго вёл по шоссе, вдоль границы заповедника, в сторону, противоположную городу и населённым местностям, все дальше и дальше от нашего дома. Меня мотало из стороны в сторону, и я уже подумывал о том, чтобы выпустить поводок и, сбавив темп, вместе с Фантиком идти по следам Топы — ведь где-то он остановится и будет нас ждать. Но тут Топа резко свернул на просёлочную дорогу, на которой виднелись свежие следы шин.
Ещё две три минуты — и мы уткнулись в две машины, пустые и запертые. Дальше машины пройти не смогли, потому что по дороге давно никто не ездил и метрах в ста от шоссе её совсем занесло снегом. Я налетел животом на багажник задней машины — это был Гришкин «москвичок» — и упёрся в него.
— Топа, погоди!.. — взмолился я. — Передышка… Ждём Фантика…
Топа остановился и оглянулся на меня. Он проявлял явное нетерпение, но вместе с тем понимал, что настаивать на продолжении преследования будет сейчас нехорошо — я, что называется, «вырубился». Вырубилась и Фантик — доплетясь до машины, она просто рухнула животом на багажник, бессильно раскинув руки.
— Не… не прижимайся щекой к металлу… — пробормотал я. — Во-первых… Можешь примёрзнуть… А во-вторых… Нельзя слишком резко остужаться, когда вспотел…
— Знаю… — простонала Фантик… — Но так приятно прижаться к холодному… Ну, Топа даёт…
— Нам надо решить, что делать дальше, — прохрипел я.
— Найти бы кого-нибудь из взрослых… — ответила Фантик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Похоже на то, — ответил я. — Хотя как-то чересчур он завёлся. Вполне возможно, он унюхал что-то важное.
— Связанное с ружьями? — живо спросила Фантик.
— Если так, то сейчас узнаем, — ответил я. — Топа, сидеть!
Топа уселся, но продолжал ёрзать и показывать всем видом, что мы зря не обращаем внимания на то, что он пытается нам сообщить.
Мы подошли к двери и постучали. Нам никто не ответил. Мы постучали ещё раз, потом я толкнул дверь — скорее машинально, чем из осознанного желания проверить, есть ли кто в доме. К моему удивлению, дверь взяла и легко открылась.
Мы заглянули вовнутрь. В прихожей горел свет, и в дальней комнате тоже.
— Гришка! — позвал я.
Никакого ответа.
— Судя по всему, он ненадолго вышел, — сказала Фантик.
— Да, — кивнул я. — Буквально на пять минут, раз печка топится и свет не погашен. Может, он на заднем дворе?
— Давай проверим, — предложила Фантик. — А если его там нет, нам придётся ждать его у калитки — иначе Топа не впустит его в собственный дом!
Мысль была справедливой, и мы прошли за дом, посмотреть на заднюю часть двора. Там мы увидели, что большие ворота, через которые Торбышев выезжал и въезжал на своём «москвиче» (чтобы выезжать на шоссе не по главной улице деревни, а задами, по прямой дороге), широко распахнуты, а «москвича» под навесом нет.
— Куда-то отъехал, — сделала вывод Фантик. — Причём совсем ненадолго.
— Или ненадолго, или в жуткой спешке, — сказал я. — Смотри!… — я указал на следы колёс. — Тут было две машины. Одна стояла перед навесом, потом отъехала, а Гришка пустился ей вслед. Видишь, отпечатки «москвича», идущие из-под навеса, перекрывают следы другой машины! Такое впечатление, что Гришка пустился за ней вдогонку, боясь лишнюю секунду потерять — иначе бы он остановился, чтобы затворить ворота.
— Послушай! — Фантик аж задохнулась от волнения. — Может, это была машина воров? Они по старой памяти заехали к Гришке, поняли, что теперь с ним каши не сваришь и сбыть ружья он им не поможет — а он, догадавшись, зачем они приезжали, помчался за ними вслед, чтобы отобрать украденное?
— Вполне может быть, — сказал я. — Давай ещё разок заглянем в дом. А потом решим, что делать.
Мы вернулись в дом. Обойдя все комнаты, мы обнаружили три незастеленные кровати и гору грязной посуды на кухне.
— Ночевали здесь три человека, и ели тоже, — заметил я. — Причём не один день. Допустим, один из троих — Гришка. Тогда кто остальные двое?
— Его гости, — сказала Фантик.
— Это и так понятно. Наверно, приехали к нему на новогодние дни. Я имею в виду другое — могут они быть ворами ли нет?
— И почему Гришка пустился за ними вдогонку? — дополнила Фантик.
Мы вышли из кухни и заглянули в большую комнату.
— Смотри! — показал я. — Что там, на телевизоре?
Мы подошли поглядеть — и у нас дыхание перехватило.
На телевизоре лежала бронзовая табличка, с гравированной надписью:
Степану Артёмовичу
Угрюмому
от сотрудников министерства
Горячо поздравляем с юбилеем
и желаем
удачной охоты на любого зверя
— Ух ты! — присвистнул я. — Теперь все понятно!
— Выходит, ружья всё-таки стащил Гришка?
— Нет! — твёрдо ответил я. — Ружья стащили его гости. Табличку они свинтили и оставили в доме. Сегодня они уехали. Гришка стал прибираться после них, нашёл табличку, понял, в чём дело, и рванул за ними вдогонку, чтобы отобрать украденное. Он, наверно, в ужас пришёл, когда обнаружил, что они натворили! Ведь милиция наверняка решит, что он был заодно со своими гостями…
— Так что нам делать? — растерянно спросила Фантик. — Возвращаться домой?
— Времени нет! — ответил я. — Нам надо узнать, куда они направились, а то следы могут исчезнуть. Пусть Топа проследит, сколько может, куда поехали машины, а потом мы вернёмся домой. Или лучше позвоним. В соседней деревне есть телефон в медпункте, и до неё нам в десять раз ближе, чем до дома!
— Тогда вперёд! — сказала Фантик. — Не будем медлить!
— Вперёд!.. — откликнулся я.
Мы выскочили из дому, затворили дверь, и я отвязал Топу.
— Топа, ищи! Ищи, миленький! Ты ведь знаешь, что искать?..
Топа знал. Он с такой силой рванул по следу, что мне оставалось бежать за ним, чтобы не полететь кувырком. Фантик с трудом за нами поспевала. Топа проволок нас к навесу и дальше, через распахнутые ворота, по следам машин.
Я не знаю, сколько мы так бежали. У меня сложилось впечатление, что целую вечность. Иногда Топа давал мне передышку, когда притормаживал, чтобы в очередной раз обнюхать след — и устремиться дальше, не успевал я толком перевести дух. Я машинально перебирал ногами, которые словно стали и не моими собственными, я взмок так, что пот застилал мне глаза и периодически я бежал вслепую. Я боялся сделать лишнее движение рукой, чтобы смахнуть пот — такое было ощущение, что если я поднесу к лицу вытянутую назад руку, то потеряю равновесие. Фантик то отставала от нас, то немного нагоняла. Я бы не удивился, если бы она взяла и рухнула в снег — так было искажено её лицо от усталости и напряжения. И при этом её лицо все больше делалось упрямым и злым: она не собиралась сдаваться, не собиралась ссылаться потом на свою девчоночью слабость. Просто удивительно, откуда в хрупкой Фантике брались такие силы. Впрочем, занятия фигурным катанием — это ещё та закалка!
Топа вывел нас на шоссе, и довольно долго вёл по шоссе, вдоль границы заповедника, в сторону, противоположную городу и населённым местностям, все дальше и дальше от нашего дома. Меня мотало из стороны в сторону, и я уже подумывал о том, чтобы выпустить поводок и, сбавив темп, вместе с Фантиком идти по следам Топы — ведь где-то он остановится и будет нас ждать. Но тут Топа резко свернул на просёлочную дорогу, на которой виднелись свежие следы шин.
Ещё две три минуты — и мы уткнулись в две машины, пустые и запертые. Дальше машины пройти не смогли, потому что по дороге давно никто не ездил и метрах в ста от шоссе её совсем занесло снегом. Я налетел животом на багажник задней машины — это был Гришкин «москвичок» — и упёрся в него.
— Топа, погоди!.. — взмолился я. — Передышка… Ждём Фантика…
Топа остановился и оглянулся на меня. Он проявлял явное нетерпение, но вместе с тем понимал, что настаивать на продолжении преследования будет сейчас нехорошо — я, что называется, «вырубился». Вырубилась и Фантик — доплетясь до машины, она просто рухнула животом на багажник, бессильно раскинув руки.
— Не… не прижимайся щекой к металлу… — пробормотал я. — Во-первых… Можешь примёрзнуть… А во-вторых… Нельзя слишком резко остужаться, когда вспотел…
— Знаю… — простонала Фантик… — Но так приятно прижаться к холодному… Ну, Топа даёт…
— Нам надо решить, что делать дальше, — прохрипел я.
— Найти бы кого-нибудь из взрослых… — ответила Фантик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49