К началу июля шесть комнат первого этажа были "отвоеваны у упадка и разорения", как это называл отец, и все они так чудесно пахли сухим и свежим деревом, их так чудесно заливало солнце - или по утрам, как нашу гостиную и спальни, или по вечерам, как кухню и кабинет отца. То есть, мы освоили приблизительно одну треть первого этажа. Даже не знаю "первым" или "вторым" его было бы правильней называть, потому что каменный фундамент поднимал его над землей больше чем на рост отца, а отец был совсем не маленьким. Настолько же, если не на большее расстояние, стены фундамента уходили под землю - так что легко можете себе представить, какими огромными были своды наших подвалов. "Если бы мы вздумали устроить здесь гараж, шутливо говорил отец, - то могли бы поставить в него две дюжины междугородних автобусов и открыть собственную туристскую фирму!" Вместе с отцом мы несколько раз поднимали большой люк, ведущий в подвалы, и видели, что от самого основания ведущей вниз лестницы они забиты всякой рухлядью и старым барахлом - среди которого могли, конечно, найтись и очень интересные вещи! Мы с Ванькой не меньше отца мечтали заняться подвалами и поэтому, когда шесть жилых комнат были приведены в полный порядок (и мы надеялись, что пока что отец не станет приводить в порядок другие комнаты, особенно второго этажа, ведь в их бесконечном, запутанном и запущенном, пространстве, так здорово было играть в путешествие хоббитов и в поиски сокровищ, прислушиваясь к скрипу старых половиц и ступенек), мы вслед за отцом решительно засучили рукава и с самого утра спустились в подвалы.
Воздух подвалов оказался на удивление сухим и свежим. Разумеется, там было прохладней, чем на улице, и сначала нам сделалось немного зябко после жаркого июльского солнца, которое в те дни начинало припекать чуть не с семи утра, но буквально через несколько секунд озноб прошел и нам, наоборот, стало удивительно хорошо и легко. Словно где-то глубоко внутри меня поднялся освежающий ветерок и потихоньку достиг кожи - вот как, наверно, можно описать это ощущение.
- Мастера старых времен были очень разумными и знающими людьми, сказал отец, включив большой переносной фонарь. - Я бы сказал, они были мудры, потому что умели наблюдать природу и учиться у нее. Они умели точно рассчитать, где расположить отдушины для вентиляции, и не менее точно знали, насколько глубоко нужно копать погреба, чтобы они постоянно хранили прохладную свежесть, одинаковую и летом и зимой, но не промерзали и не отсыревали. Высоту сводов они тоже принимали во внимание. Я сначала подумывал забетонировать пол, чтобы лучше держался холод, но теперь не знаю, правильно ли это будет. Бетон может нарушить тонкое равновесие, которое создали здесь старые мастера, и подвалы начнут отсыревать, появится гниль, которая может поползти кверху и поразить весь дом. М-да, это тот случай, когда лучше всего семь раз отмерить, прежде чем отрезать... Эгей, что это такое?
Он направил луч фонарика на место приблизительно в двух метрах от нас, шагнул туда, наклонился выпрямился - и показал нам очень старую монету, которая была намного больше и массивнее современных.
- Дай поглядеть! - мой братец рванулся вперед, зацепился джинсами за старую поломанную раму, из которой торчал к тому же скрюченный гвоздь, и чуть не полетел кувырком, но в последний момент успел ухватиться за опорный столб ближайшего свода.
- Поосторожней! - сказал отец, помогая Ваньке отцепить штанину от ржавого гвоздя. - В этих подвалах можно нарваться на что угодно!
- Ух ты! - мы с трепетным восторгом изучали монету. - Интересно, какого она времени?
Отец старался разобрать надпись на монете.
- Занятная вещица! - сказал он. - Странно, что я не заметил её раньше. Возможно, она была скрыта под горой опилок, которые я перетаскал отсюда, заполняя ими клеть вокруг верхнего бака нашего парового котла. Задел её лопатой - вот она откуда-то и выскочила, а мне недосуг было вглядываться... В любом случае, очень любопытно, что эта монета - времен Екатерины Великой, то есть, она не могла быть отчеканена позднее конца восемнадцатого века, приблизительно за полвека до того, когда, согласно имеющимся документам, был построен наш дом.
- Ты хочешь сказать, в то время, когда строился дом, такие монеты были уже не в ходу? - спросил я.
- Совершенно верно, - задумчиво проговорил отец. - Что ж, вероятно, на этом месте в те времена была какая-то другая постройка. А эта монета может стать началом нашей коллекции, верно?
- Конечно! - восторженно согласились мы. Идея собрать коллекцию монет в подвалах нашего дома - а потом дополнять её из разных источников - нам очень понравилась.
- Тогда с этим решили, и давайте приступать к работе. Здесь работы по горло!
- Что нам надо сделать в первую очередь? - спросил я.
- В первую очередь, - торжественно провозгласил отец, - нам надо расчистить достаточно пространства, чтобы устроить тут плотницкую и столярную мастерскую, короб для хранения картошки и соорудить шкафы и полки для хранения варенья, соленых грибов и огурцов и для охотничьего и рыболовного снаряжения. Винный погреб, так же как и мясной, мы, боюсь не потянем. То есть, соорудить-то мы их можем, но вряд ли нам будет по силам и по карману заложить в них тысячу бутылок лучшего вина, тысячу копченых окороков и тысячу бочек солонины - а ради меньшего количества и связываться не стоит!
Мы рассмеялись.
- Так сколько всего места нам надо очистить? - осведомился мой дотошный братец.
Отец улыбнулся.
- Помните старый армейский анекдот про сержанта, который велел двум рядовым копать канаву "от забора до обеда"? Мы начнем от этой стены и будем работать до обеда. Работать постараемся споро, но не слишком напрягаясь тут у нас дел не на один день, и все время, которое мы можем этому посвятить - наше, так что незачем пупки рвать. И я совсем не возражаю, если не сегодня так завтра кто-нибудь из нас наткнется на древний клад!
Вдохновленные словами отца - особенно последней фразой - мы бодро и весело взялись за работу. В следующие полчаса мы нашли множество интересных вещей: большой чугунный костыль, из тех, которые строители называют иногда "штыком" и которым скрепляют самые крупные бревна, с чеканом на нем: "Кузн. Петровъ, 1871", пуговицу от военного мундира, значок "Ударник коммунистического труда", три газеты 1961 года - в удивительно хорошем состоянии, лишь бумага чуть пожелтела, множество пустых жестянок, пожарный топорик и огнетушитель (мы не поняли, работает он или нет, а пробовать пока что не решились) и множество других ценнейших предметов, прятавшихся под грудами досок, кирпичей, шифера и черепицы.
Мы бы успели в тот день сделать не в пример больше, но сначала во дворе залаял Топа, потом мы услышали, как мама его отзывает, а минут через пять мама заглянула в открытый люк и окликнула нас:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41