– вопросом встречает меня Жора.
Вспомнил-таки о кошке… Когда куклы у дяди Левона смотрели, никто не спрашивал, и я радовался – забыли!
– По-всякому! – отмахнулся я. – Кролем и это… Брассом… На спинке…
Не буду же я рассказывать, как она ела нас живьём, рвала когтями на полосы!
– А вот так она может? – Серёжа погрёб ладонями около пупка.
– По-собачьи? По-собачьи у неё лучше всего получается.
Хорошо, что не знают, как она удрала от нас. Интересно, где она ночевала? В нашем доме или убежала куда?
– Эй, тёзка! – крикнул Женя-большой сверху. Услышал, наверно, о чём мы разговариваем. – Ты на меня за вчерашнее не сердишься?
Я не успел и рта разинуть.
– Ну и молодец… Лови! Насовсем…
Что-то стукнуло мне в ладони и отскочило в сторону. Наклоняюсь… Ух ты! Ослик… Нет, не ослик, а козлик или бычок – есть маленькие рожки. Такой, что собран из кусочков, как бусы. Стоит на круглой коробочке, а из ног нитки в коробку идут. Надавишь на дно – он и выделывает всякие штуки. Умора просто!
Жора и Серёжа сразу пристали: «Дай нажать!» А Павлуша предложил оторвать снизу крышку и посмотреть, что там внутри.
Я дал им надавить по разу, сам давянул раза три и спрятал козлика в карман. Потом будем с ним забавляться…
– Адью, друзья! – помахал нам Женя с балкона.
Не желает, чтоб мы слышали их с Галкой разговоры. Ну что ж, пойдём…
К гаражу профессора Дервоеда не подошли. Ничего интересного. Стоит сам в дверях, смотрит, как из досок сооружают крышу гаража, и говорит, говорит. Наверно, всё о вреде, который причиняют бродячие кошки и собаки. И о том, какая польза была бы, если бы их всех переловили. Иван Иванович, видимо, совсем уже на работу не ходит. Когда ни посмотришь, всегда здесь где-нибудь торчит…
Сегодня на гараже не те рабочие, что вчера. Вчера их было трое, и все пожилые. А сегодня два молодых парня. Один худощавый, голый до пояса, в джинсах и пляжной шапочке с синим козырьком. Может, студенты?
Огибаем свой дом, выходим на улицу. Интересно, что там натворил дождь?
У обрыва стоит дядя Левон. Смотрит вниз и кого-то отчитывает:
– Вылезай, тебе говорят! Не спрячешься, я вижу… Не подкапывайся, говорю, рухнет на голову, и капут тебе будет!
Мы подняли правые руки, подошли к дяде Левону. Ого, ну и ровище образовался за ночь! Овраг даже, а не ров: в него можно спрятать и гараж дяди Коли, и половину гаража Дервоеда.
Где кончается склон, начинаются огороды соседней, нижней, улицы. Весь картофель на огороде занесло песком – одни верхушки торчат. Как будто растения только-только начали всходить. По картошке расхаживает высокий угрюмый дядька. То затылок почешет, то постоит, подперев руками бока. Интересно, как он будет теперь выкапывать этот картофель? Полуметровые ямы надо рыть.
– Салют! Салют! – наконец заметил нас дядя Левон. – Вот, полюбуйтесь на этого страуса. Голову спрятал, а пятки торчат. Вылезай, говорю тебе!
Из-под берега, из-под бахромы свисающих корней видны чьи-то знакомые сандалеты. Жора поднял камешек, прицелился – раз! Не попал… Поднял второй – шпок!
– Ой! – послышалось из-под обрыва, и вылез Вася. К коленкам и рукам прилип песок, а на голове – хоть горстью сгребай. – Подземный ход будет! – потеребил Вася грязными руками огненные волосы. – Вон за ту грушу выведу!
На склоне, метра на три от вырытого водой оврага, стоит груша-дичок. Старая, корни толстые, узловатые. Между корнями пацаны вырыли ямку. Если ещё и оттуда копать, из-под груши, навстречу Васе, то можно вырыть подземный ход намного быстрее. Здорово придумал Рыжик!
– Совсем выходи! Вылезай! – Левон Иванович выманивал Васю рукой, как будто выгребал его оттуда. – Какой номер твоей квартиры?
– А он в школу ещё не ходит, считать не умеет, – подколол Серёжа.
– Не знаю? Семнадцатая! – буркнул Вася.
– Вот я сейчас скажу твоей мамаше, что сам себе роешь могилу.
Вася хитро посмотрел на дядю Левона, на нас.
– А моя мама спит после работы, нельзя её будить.
– Ничего, разбудим… – В голосе Левона Ивановича появилась решительность. – «Артековцы», боевое задание: выгнать этого упрямого козла… И сами туда ни ногой! Надо принимать меры, а то будет поздно.
Ушёл дядя Левон. Неужели будет подыматься на пятый этаж, будить Васину маму? Ему ведь так тяжело взбираться по лестнице…
Скатываемся по склону к картошке. Заходим снизу в овраг, как в ущелье. Под ногами влажный и плотный, будто спресованный, песок. Вода размалевала его извилистыми стёжками-дорожками. Как здесь глубоко! Два моих роста, не меньше. И таинственно, и страшно… И сыро… Отсюда виден только пятый этаж нашего дома.
Павлуша замер посреди оврага, вертит головой по сторонам. А я раздвинул корни – посмотреть на Васину работу. Жора залез в подкоп.
Ну и землекоп из Васи! Слабак! И на метр не продвинулся под берег, а уже звон поднял: «Пещера! Подземный ход!» Здесь только сверху не толще пяди серая земля с дёрном и корнями, а ниже – песочек. Мягкий, сам сыплется, только тронь. Можно было за утро до самой груши докопаться, а он…
– Вася, без нас – ни-ни! – вылез Жора. Глаза у него сверкали. – Мы придём из школы и начнём с двух сторон… Одни отсюда, другие – из-под груши.
Серёжа тем временем выбрался из оврага, стал на бережку как раз над пещерой – г-гэх! И ещё раз подпрыгнул – гух! Нет, не обрушивается, только что-то густо прошелестело и затихло…
Вася выбрался за нами неохотно. От оврага и не думал отходить.
И тут закричала на него в форточку мать. Разбудил её всё-таки Левон Иванович.
– А я и не лез! Я просто стоял! – отговаривался Вася.
Он даже не смотрел в сторону дома. Врал и ни капельки не краснел!
Мы пошли к школе, поминутно оглядываясь. Все, кто проходил мимо, тоже интересовались размытым склоном. Осторожно приближались к самому краю, боязливо вытягивали шеи, заглядывали вниз. Мы останавливались и ждали: а вдруг кто-нибудь рухнет вместе с землёй, кувыркнётся в овраг?
Как не хочется сегодня идти в школу! Пусть бы завтра было хоть десять уроков, а сегодня – ни одного… Мы вырыли б подземный ход мигом. Левон Иванович не успел бы вернуться из города.
– Смотрите, а на том заборе уже нет фанерин с буквами! – показал Павлуша.
Мы опять остановились. Интересно, что за слова мы тогда читали, когда бегали вдоль забора. Никак не вспомнить.
– Ха-ха-ха! – послышалось возле нас.
Два четвероклассника… Тонкий размахивает портфелем, как будто собрался зашвырнуть его подальше, толстый трясётся со смеху:
– Звонок давно был, а они ворон считают! Ха-ха-ха!
Тонкий подошёл и стукнул меня по затылку. Потом Жоре по спине сумкой – бух!
Ах так?! Мы побросали портфели в песок. Их двое, а нас четверо. Неужели не справимся?
– Ату их! Ату! Ха-ха-ха… – надувался толстяк.
Нас было уже не четверо, а всего двое. Павлуша мчал к школе без оглядки, за ним переваливался с ноги на ногу Серёжа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Вспомнил-таки о кошке… Когда куклы у дяди Левона смотрели, никто не спрашивал, и я радовался – забыли!
– По-всякому! – отмахнулся я. – Кролем и это… Брассом… На спинке…
Не буду же я рассказывать, как она ела нас живьём, рвала когтями на полосы!
– А вот так она может? – Серёжа погрёб ладонями около пупка.
– По-собачьи? По-собачьи у неё лучше всего получается.
Хорошо, что не знают, как она удрала от нас. Интересно, где она ночевала? В нашем доме или убежала куда?
– Эй, тёзка! – крикнул Женя-большой сверху. Услышал, наверно, о чём мы разговариваем. – Ты на меня за вчерашнее не сердишься?
Я не успел и рта разинуть.
– Ну и молодец… Лови! Насовсем…
Что-то стукнуло мне в ладони и отскочило в сторону. Наклоняюсь… Ух ты! Ослик… Нет, не ослик, а козлик или бычок – есть маленькие рожки. Такой, что собран из кусочков, как бусы. Стоит на круглой коробочке, а из ног нитки в коробку идут. Надавишь на дно – он и выделывает всякие штуки. Умора просто!
Жора и Серёжа сразу пристали: «Дай нажать!» А Павлуша предложил оторвать снизу крышку и посмотреть, что там внутри.
Я дал им надавить по разу, сам давянул раза три и спрятал козлика в карман. Потом будем с ним забавляться…
– Адью, друзья! – помахал нам Женя с балкона.
Не желает, чтоб мы слышали их с Галкой разговоры. Ну что ж, пойдём…
К гаражу профессора Дервоеда не подошли. Ничего интересного. Стоит сам в дверях, смотрит, как из досок сооружают крышу гаража, и говорит, говорит. Наверно, всё о вреде, который причиняют бродячие кошки и собаки. И о том, какая польза была бы, если бы их всех переловили. Иван Иванович, видимо, совсем уже на работу не ходит. Когда ни посмотришь, всегда здесь где-нибудь торчит…
Сегодня на гараже не те рабочие, что вчера. Вчера их было трое, и все пожилые. А сегодня два молодых парня. Один худощавый, голый до пояса, в джинсах и пляжной шапочке с синим козырьком. Может, студенты?
Огибаем свой дом, выходим на улицу. Интересно, что там натворил дождь?
У обрыва стоит дядя Левон. Смотрит вниз и кого-то отчитывает:
– Вылезай, тебе говорят! Не спрячешься, я вижу… Не подкапывайся, говорю, рухнет на голову, и капут тебе будет!
Мы подняли правые руки, подошли к дяде Левону. Ого, ну и ровище образовался за ночь! Овраг даже, а не ров: в него можно спрятать и гараж дяди Коли, и половину гаража Дервоеда.
Где кончается склон, начинаются огороды соседней, нижней, улицы. Весь картофель на огороде занесло песком – одни верхушки торчат. Как будто растения только-только начали всходить. По картошке расхаживает высокий угрюмый дядька. То затылок почешет, то постоит, подперев руками бока. Интересно, как он будет теперь выкапывать этот картофель? Полуметровые ямы надо рыть.
– Салют! Салют! – наконец заметил нас дядя Левон. – Вот, полюбуйтесь на этого страуса. Голову спрятал, а пятки торчат. Вылезай, говорю тебе!
Из-под берега, из-под бахромы свисающих корней видны чьи-то знакомые сандалеты. Жора поднял камешек, прицелился – раз! Не попал… Поднял второй – шпок!
– Ой! – послышалось из-под обрыва, и вылез Вася. К коленкам и рукам прилип песок, а на голове – хоть горстью сгребай. – Подземный ход будет! – потеребил Вася грязными руками огненные волосы. – Вон за ту грушу выведу!
На склоне, метра на три от вырытого водой оврага, стоит груша-дичок. Старая, корни толстые, узловатые. Между корнями пацаны вырыли ямку. Если ещё и оттуда копать, из-под груши, навстречу Васе, то можно вырыть подземный ход намного быстрее. Здорово придумал Рыжик!
– Совсем выходи! Вылезай! – Левон Иванович выманивал Васю рукой, как будто выгребал его оттуда. – Какой номер твоей квартиры?
– А он в школу ещё не ходит, считать не умеет, – подколол Серёжа.
– Не знаю? Семнадцатая! – буркнул Вася.
– Вот я сейчас скажу твоей мамаше, что сам себе роешь могилу.
Вася хитро посмотрел на дядю Левона, на нас.
– А моя мама спит после работы, нельзя её будить.
– Ничего, разбудим… – В голосе Левона Ивановича появилась решительность. – «Артековцы», боевое задание: выгнать этого упрямого козла… И сами туда ни ногой! Надо принимать меры, а то будет поздно.
Ушёл дядя Левон. Неужели будет подыматься на пятый этаж, будить Васину маму? Ему ведь так тяжело взбираться по лестнице…
Скатываемся по склону к картошке. Заходим снизу в овраг, как в ущелье. Под ногами влажный и плотный, будто спресованный, песок. Вода размалевала его извилистыми стёжками-дорожками. Как здесь глубоко! Два моих роста, не меньше. И таинственно, и страшно… И сыро… Отсюда виден только пятый этаж нашего дома.
Павлуша замер посреди оврага, вертит головой по сторонам. А я раздвинул корни – посмотреть на Васину работу. Жора залез в подкоп.
Ну и землекоп из Васи! Слабак! И на метр не продвинулся под берег, а уже звон поднял: «Пещера! Подземный ход!» Здесь только сверху не толще пяди серая земля с дёрном и корнями, а ниже – песочек. Мягкий, сам сыплется, только тронь. Можно было за утро до самой груши докопаться, а он…
– Вася, без нас – ни-ни! – вылез Жора. Глаза у него сверкали. – Мы придём из школы и начнём с двух сторон… Одни отсюда, другие – из-под груши.
Серёжа тем временем выбрался из оврага, стал на бережку как раз над пещерой – г-гэх! И ещё раз подпрыгнул – гух! Нет, не обрушивается, только что-то густо прошелестело и затихло…
Вася выбрался за нами неохотно. От оврага и не думал отходить.
И тут закричала на него в форточку мать. Разбудил её всё-таки Левон Иванович.
– А я и не лез! Я просто стоял! – отговаривался Вася.
Он даже не смотрел в сторону дома. Врал и ни капельки не краснел!
Мы пошли к школе, поминутно оглядываясь. Все, кто проходил мимо, тоже интересовались размытым склоном. Осторожно приближались к самому краю, боязливо вытягивали шеи, заглядывали вниз. Мы останавливались и ждали: а вдруг кто-нибудь рухнет вместе с землёй, кувыркнётся в овраг?
Как не хочется сегодня идти в школу! Пусть бы завтра было хоть десять уроков, а сегодня – ни одного… Мы вырыли б подземный ход мигом. Левон Иванович не успел бы вернуться из города.
– Смотрите, а на том заборе уже нет фанерин с буквами! – показал Павлуша.
Мы опять остановились. Интересно, что за слова мы тогда читали, когда бегали вдоль забора. Никак не вспомнить.
– Ха-ха-ха! – послышалось возле нас.
Два четвероклассника… Тонкий размахивает портфелем, как будто собрался зашвырнуть его подальше, толстый трясётся со смеху:
– Звонок давно был, а они ворон считают! Ха-ха-ха!
Тонкий подошёл и стукнул меня по затылку. Потом Жоре по спине сумкой – бух!
Ах так?! Мы побросали портфели в песок. Их двое, а нас четверо. Неужели не справимся?
– Ату их! Ату! Ха-ха-ха… – надувался толстяк.
Нас было уже не четверо, а всего двое. Павлуша мчал к школе без оглядки, за ним переваливался с ноги на ногу Серёжа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43