К намеченному сроку дорожки были готовы, и самолеты «поселились» на хуторах. Из Ораниенбаума к Эзелю уже шли тральщики с горючим и авиабомбами.
Прикрывать Когул с воздуха Жаворонков поручил авиаэскадрилье майора Кудрявцева, имевшей в своем составе пятнадцать «Чаек», и трем зенитным батареям. Теперь главное слово было за авиаторами. Выбор генерала пал на 1-й минно-торпедный полк 8-й бомбардировочной авиабригады Балтфлота полковника Евгения Николаевича Преображенского, и пал не случайно. Уже на третий день войны 1-й минно-торпедный и 57-й бомбардировочный полки объединенной авиационной группой в 70 самолетов обрушили на порт Мемель – его причалы, портовые сооружения, на корабли и транспорты с боевой техникой врага – весь свой бомбовый и торпедный груз. Еще через два дня объединенная группа в составе 230 бомбардировщиков под прикрытием 220 истребителей атаковала аэродромы в Финляндии и Норвегии, на которых базировались самолеты 5-го воздушного флота Германии. 130 самолетов неприятеля были уничтожены. Это явилось только началом обретения опыта, пробой сил, выверкой техники и бойцовских качеств летного состава.
Кроме того, тридцатидвухлетний Евгений Николаевич Преображенский, один из самых одаренных выпускников Военно-воздушной академии им. Жуковского, прошел на Балтике все ступени становления опытного авиационного военачальника – от командира тяжелого воздушного корабля ТБ-3 до командира 57-го бомбардировочного авиационного полка, а затем командира 1-го минно-торпедного авиационного полка. В его послужном списке – и участие в советско-финской войне. В общей сложности он уже налетал свыше полумиллиона километров.
Кажется, прошла целая вечность с 30 июля, когда Жаворонков прилетел из Москвы под Ленинград, на аэродром Беззаботное. Его встречал там полковник Преображенский и батальонный комиссар Оганезов. Официальный рапорт командира полка, дружеские рукопожатия… Затем на окрашенной в зеленый цвет эмке поехали в штаб, размещавшийся в домике лесника в трех километрах от аэродрома. Жаворонков пытливо всматривался в молодое красивое лицо Преображенского. Чуть курносый, улыбчивый, с весьма роскошной густой шевелюрой, он, кажется, больше был похож на «первого парня на деревне», чем на строгого, требовательного командира полка; тем более, как знал Жаворонков, Преображенский часто в свободную минуту брал в руки баян… Комиссар полка Оганезов Григорий Захарович в облике своем, в жестах, в манере говорить запечатлел многие черты мужчин армянского происхождения – орлиные глаза под темными бровями, прямой нос, полные жестковатые губы. И будто в противовес Преображенскому – бритоголовый, по особому крепкий и гордый своей силой.
Жаворонков объяснил им цель своего прилета и распорядился приступить к разработке маршрута на Берлин, подготовке штурманских расчетов и отбору двенадцати лучших экипажей. Преображенский и Оганезов при этом загадочно, с притушенными улыбками переглянулись, что удивило Жаворонкова. Он тут же спросил, кто возглавит новую группу и кто будет флагманским штурманом. Преображенский, как само собой разумеющееся, назвал командиром себя, а флагманским штурманом – капитана Хохлова Петра Ильича. Жаворонков и не сомневался, что услышит другое предложение. Он сам бы лично повел самолеты на Берлин, но на бомбардировщике ДБ-ЗФ летать ему не приходилось. Поразило неожиданное признание Преображенского: они с Хохловым уже разработали план налета на логово Гитлера; почти во всех деталях этот план совпадал с замыслами Жаворонкова. Хохлов даже проложил и рассчитал маршрут между Эзелём и Берлином, взяв за исходную точку маяк на южной оконечности полуострова Сырве…
Молодец Хохлов! Лучший штурман в авиации Балтийского флота. Жаворонков будто воочию увидел губастое, с крупным носом лицо капитана, взгляд спокойный, глубокий, вопрошающий… Комиссаром группы утвердили старшего политрука Полякова Николая Федоровича.
При подготовке операции очень пригодился документ, переданный Жаворонкову адмиралом Кузнецовым, – донесение закордонного агента НКВД, хотя под руками имелась подробная карта Берлина. Цели для поражения намечали, исходя из того, что в столице рейха имелось десять самолетостроительных заводов, семь авиамоторных, восемь авиавооружения, двадцать два станкостроительных и металлургических заводов, семь – электрооборудования, тринадцать газовых, семь электростанций, двадцать четыре железнодорожных станций и узлов. Объектами для бомбометания кроме ставки Гитлера наметили танкостроительный и авиамоторный завод «Даймлер Бенц», заводы «Хейнкель», «Фокке-Вульф», «Шварц», «Симменс», «Цеппелин» и те железнодорожные станции, откуда отправлялись на восточный фронт воинские эшелоны. Запасными целями являлись порты Штеттин, Данциг, Гдыня, Мемель и Либава.
4 августа Жаворонков с экипажем старшего лейтенанта Фокина перелетел на аэродром Когул. Строй бомбардировщиков с бомбами на борту – всего пока двенадцать машин – вел полковник Преображенский. На второй день в Когуле приземлились еще семь ДБ-ЗФ, которые задержались в Беззаботном из-за ремонта.
Изношенность моторов – и тогда была главной болью Жаворонкова… Будто изношенность собственного сердца. Вот-вот должны были поступить новые моторы для замены ими хотя бы самых ненадежных, давно выработавших свои технические ресурсы. Но время не ждало. Моонзундский архипелаг находился под угрозой вторжения врага, и надо было успеть нанести удары по Берлину.
В ночь на 5 августа Преображенский послал в разведывательный полет к Берлину пять загруженных бомбами самолетов под командованием капитана Андрея Ефремова. Перед ними стояла задача: в сложных метеорологических условиях пройти по намеченному маршруту над морем, разведать противовоздушную оборону на северных подступах к немецкой столице и, учитывая изношенность моторов и взлет самолетов с грунтовой полосы длиной всего лишь в 1300 метров, определить максимальную бомбовую нагрузку машин.
Задача была выполнена группой капитана Ефремова превосходно. Все самолеты возвратились в Когул невредимыми. И это несколько рассеяло тревоги генерала Жаворонкова, поселило уверенность, что изношенные моторы, получив дополнительный запас прочности из умелых рук техников и инженеров, сдюжат бомбовую нагрузку до восьмисот килограммов.
Но на второй день случилось тяжкое летное происшествие с экипажем полковника Преображенского. И опять тревога сжала сердце в ледяной комок… Поступил приказ звеном бомбардировщиков уничтожить командный пункт 18-й немецкой армии в Пярну. Преображенский решил вести звено сам. Но даже он не мог предвидеть, что жара, достигавшая в тот день почти тридцати градусов, сыграет злую шутку с изношенными моторами его самолета, под которым подвешены три бомбы по двести пятьдесят килограммов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Прикрывать Когул с воздуха Жаворонков поручил авиаэскадрилье майора Кудрявцева, имевшей в своем составе пятнадцать «Чаек», и трем зенитным батареям. Теперь главное слово было за авиаторами. Выбор генерала пал на 1-й минно-торпедный полк 8-й бомбардировочной авиабригады Балтфлота полковника Евгения Николаевича Преображенского, и пал не случайно. Уже на третий день войны 1-й минно-торпедный и 57-й бомбардировочный полки объединенной авиационной группой в 70 самолетов обрушили на порт Мемель – его причалы, портовые сооружения, на корабли и транспорты с боевой техникой врага – весь свой бомбовый и торпедный груз. Еще через два дня объединенная группа в составе 230 бомбардировщиков под прикрытием 220 истребителей атаковала аэродромы в Финляндии и Норвегии, на которых базировались самолеты 5-го воздушного флота Германии. 130 самолетов неприятеля были уничтожены. Это явилось только началом обретения опыта, пробой сил, выверкой техники и бойцовских качеств летного состава.
Кроме того, тридцатидвухлетний Евгений Николаевич Преображенский, один из самых одаренных выпускников Военно-воздушной академии им. Жуковского, прошел на Балтике все ступени становления опытного авиационного военачальника – от командира тяжелого воздушного корабля ТБ-3 до командира 57-го бомбардировочного авиационного полка, а затем командира 1-го минно-торпедного авиационного полка. В его послужном списке – и участие в советско-финской войне. В общей сложности он уже налетал свыше полумиллиона километров.
Кажется, прошла целая вечность с 30 июля, когда Жаворонков прилетел из Москвы под Ленинград, на аэродром Беззаботное. Его встречал там полковник Преображенский и батальонный комиссар Оганезов. Официальный рапорт командира полка, дружеские рукопожатия… Затем на окрашенной в зеленый цвет эмке поехали в штаб, размещавшийся в домике лесника в трех километрах от аэродрома. Жаворонков пытливо всматривался в молодое красивое лицо Преображенского. Чуть курносый, улыбчивый, с весьма роскошной густой шевелюрой, он, кажется, больше был похож на «первого парня на деревне», чем на строгого, требовательного командира полка; тем более, как знал Жаворонков, Преображенский часто в свободную минуту брал в руки баян… Комиссар полка Оганезов Григорий Захарович в облике своем, в жестах, в манере говорить запечатлел многие черты мужчин армянского происхождения – орлиные глаза под темными бровями, прямой нос, полные жестковатые губы. И будто в противовес Преображенскому – бритоголовый, по особому крепкий и гордый своей силой.
Жаворонков объяснил им цель своего прилета и распорядился приступить к разработке маршрута на Берлин, подготовке штурманских расчетов и отбору двенадцати лучших экипажей. Преображенский и Оганезов при этом загадочно, с притушенными улыбками переглянулись, что удивило Жаворонкова. Он тут же спросил, кто возглавит новую группу и кто будет флагманским штурманом. Преображенский, как само собой разумеющееся, назвал командиром себя, а флагманским штурманом – капитана Хохлова Петра Ильича. Жаворонков и не сомневался, что услышит другое предложение. Он сам бы лично повел самолеты на Берлин, но на бомбардировщике ДБ-ЗФ летать ему не приходилось. Поразило неожиданное признание Преображенского: они с Хохловым уже разработали план налета на логово Гитлера; почти во всех деталях этот план совпадал с замыслами Жаворонкова. Хохлов даже проложил и рассчитал маршрут между Эзелём и Берлином, взяв за исходную точку маяк на южной оконечности полуострова Сырве…
Молодец Хохлов! Лучший штурман в авиации Балтийского флота. Жаворонков будто воочию увидел губастое, с крупным носом лицо капитана, взгляд спокойный, глубокий, вопрошающий… Комиссаром группы утвердили старшего политрука Полякова Николая Федоровича.
При подготовке операции очень пригодился документ, переданный Жаворонкову адмиралом Кузнецовым, – донесение закордонного агента НКВД, хотя под руками имелась подробная карта Берлина. Цели для поражения намечали, исходя из того, что в столице рейха имелось десять самолетостроительных заводов, семь авиамоторных, восемь авиавооружения, двадцать два станкостроительных и металлургических заводов, семь – электрооборудования, тринадцать газовых, семь электростанций, двадцать четыре железнодорожных станций и узлов. Объектами для бомбометания кроме ставки Гитлера наметили танкостроительный и авиамоторный завод «Даймлер Бенц», заводы «Хейнкель», «Фокке-Вульф», «Шварц», «Симменс», «Цеппелин» и те железнодорожные станции, откуда отправлялись на восточный фронт воинские эшелоны. Запасными целями являлись порты Штеттин, Данциг, Гдыня, Мемель и Либава.
4 августа Жаворонков с экипажем старшего лейтенанта Фокина перелетел на аэродром Когул. Строй бомбардировщиков с бомбами на борту – всего пока двенадцать машин – вел полковник Преображенский. На второй день в Когуле приземлились еще семь ДБ-ЗФ, которые задержались в Беззаботном из-за ремонта.
Изношенность моторов – и тогда была главной болью Жаворонкова… Будто изношенность собственного сердца. Вот-вот должны были поступить новые моторы для замены ими хотя бы самых ненадежных, давно выработавших свои технические ресурсы. Но время не ждало. Моонзундский архипелаг находился под угрозой вторжения врага, и надо было успеть нанести удары по Берлину.
В ночь на 5 августа Преображенский послал в разведывательный полет к Берлину пять загруженных бомбами самолетов под командованием капитана Андрея Ефремова. Перед ними стояла задача: в сложных метеорологических условиях пройти по намеченному маршруту над морем, разведать противовоздушную оборону на северных подступах к немецкой столице и, учитывая изношенность моторов и взлет самолетов с грунтовой полосы длиной всего лишь в 1300 метров, определить максимальную бомбовую нагрузку машин.
Задача была выполнена группой капитана Ефремова превосходно. Все самолеты возвратились в Когул невредимыми. И это несколько рассеяло тревоги генерала Жаворонкова, поселило уверенность, что изношенные моторы, получив дополнительный запас прочности из умелых рук техников и инженеров, сдюжат бомбовую нагрузку до восьмисот килограммов.
Но на второй день случилось тяжкое летное происшествие с экипажем полковника Преображенского. И опять тревога сжала сердце в ледяной комок… Поступил приказ звеном бомбардировщиков уничтожить командный пункт 18-й немецкой армии в Пярну. Преображенский решил вести звено сам. Но даже он не мог предвидеть, что жара, достигавшая в тот день почти тридцати градусов, сыграет злую шутку с изношенными моторами его самолета, под которым подвешены три бомбы по двести пятьдесят килограммов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70