..
Отныне Зизи избегал те места, где он мог встретиться с Жювом. Но также тщательно он избегал районы, прилегающие к улице Спонтини, и подходы к больнице, где работал Юбер…
– Мало мне неприятных встреч! – рассуждал Зизи. – В настоящее время прекрасные кварталы не для меня… Черт возьми, как бы мне хотелось пожить в деревне, но у меня нет свободной минуты, чтобы бросить Париж!.. Все дела! Дела…
На самом деле, конечно, Зизи в Париже удерживало отсутствие денег. Только… даже самому себе он не хотел в этом признаваться…
Зизи вращался в воровском мире. Он проводил время в таких отдаленных от центра кварталах, как Бельвиль, Шапель, Монпарнас. Разумеется, он рисковал, собирая на бульварах в районе площади Республики окурки, которые затем продавал на площади Мобер, что ему приносило несколько су в день, так необходимых для существования.
Однажды вечером, на следующий день после убийства дядюшки Фавье, Зизи, остановившись перед каким-то трактиром, заметил старый фиакр, запряженный клячей, которую он сразу же узнал.
– Вот те на! Карета моего папаши!.. – выкрикнул грум. – Что за удача… Если хозяин не пьян в стельку, он мне наверняка предложит фасоль с бараниной…
Зизи вошел в трактир. Было девять часов вечера, и клиентов оставалось мало. С первого взгляда грум заметил своего отца, кучера Коллардона, который, сидя за большим столом, в правой руке держал стакан, в левой – бутылку и сосредоточенно занимался «переливанием жидкости», как отметил Зизи.
– Здравствуй па… – закричал Зизи, входя в трактир. – Ну, виноградная лоза пошла в ход?
Затем он добавил с интонацией уважения и восхищения:
– Здорово! Ты позволяешь себе глоточек?.. Значит, ты при деньгах?..
Кучер Коллардон медленно поднял глаза на своего сына. Он бросил на него косой взгляд, в котором не было и проблеска ума.
– Что ты хочешь? – спросил он.
– Ты узнаешь меня, па?..
Бормотание Коллардона подтвердило Зизи, что отец его действительно узнал. Груму только это и было нужно. Он уселся за стол, где сидел отец, и заказал смутно видневшемуся гарсону, смотревшему на него отупелым взглядом:
– Давай, Жозеф, пошевеливайся! Сыра, хлеба и еще один стакан. Здесь угощает мой отец!..
Но при этом смелом утверждении папаша Коллардон, кажется, пробудился.
– Замолчи, зараза… – заворчал он. – Я тебя не приглашал! Ах! Дурак!.. Ты думаешь, что я запросто буду тратить мои су на такого нищего, как ты?..
– Шевелись, Жозеф! – повторял Зизи.
Все гарсоны в трактирах обычно откликаются на имя «Жозеф» и не обижаются при обращении на ты. Однако этот «Жозеф» колебался.
– Кто платит? – спросил он.
Зизи был категоричен:
– Старик!
Отец пытался протестовать, но Зизи не давал ему этой возможности:
– У тебя цветущий вид, па. А твоя лошадка? Жирная, как скелет! Черт подери, у тебя, наверное, хорошие доходы, и, значит, ты можешь мне устроить пирушку на двенадцать су. А для начала, не нальешь ли мне выпить?
Зизи должен был сам взять стакан на стойке. Он вынудил своего отца отпустить на мгновение литровую бутылку, которую тот держал, налил себе полный стакан и опустошил его залпом.
– Великолепно! – подтвердил Зизи.
Он чмокнул от удовольствия языком, а затем спросил, хлопнув отца по плечу:
– Ну, па, как поживает мамаша?
– Этого я не знаю, – проворчал кучер.
– Она ведь в Сен-Лаго?
– Точно…
– А твои делишки с полицией?
– Оставь меня в покое! – завопил кучер.
Он взял кнут, свой неразлучный кнут, положил его около стены и затем хлопнул им несколько раз.
– Прежде всего, откуда ты взялся? – спросил он.
– С улицы, – ответил Зизи.
– И чем ты сейчас занимаешься?
Зизи не хотел подрывать свой авторитет и сказал с двусмысленной улыбкой, отрезая себе толстую краюху хлеба:
– Ты же видишь, па, я ем! Поехали! За твое здоровье!
Он чокнулся с отцом, а потом спросил:
– Ты читаешь газеты, па? Ты просмотрел все, чем торгуют сейчас? В связи с этим, не знаешь ли ты кучера, который перевозил человека, убитого на авеню Дофин?
На вопрос Зизи папаша Коллардон постучал кулаком по столу.
– Замолчи, сопляк! – сказал он. – Говори потише!
Волнение отца явилось для Зизи подлинным откровением.
– Разом, это не ты, па, был тем кучером? – спросил он дрожащим голосом.
Папаша Коллардон вместо ответа налил себе стаканчик, яростно опрокинул его, а потом пристально посмотрел на сына:
– Ты что, из полиции, черт возьми, что допрашиваешь меня?
Больше ничего не надо было добавлять, несчастному Зизи все стало ясно. Без всякого сомнения, его отец замешан в убийстве дядюшки Фавье…
– Па, – обратился Зизи, – я не из полиции, и мне наплевать на префектуру. Только как-то на ратодроме я слышал, как об этом говорили…
– На ратодроме? – спросил Коллардон. – Где это?
– Авеню Сен-Уэн… там, где встречаются с Гаду…
– Значит, ты ее знаешь?
– Ну конечно! Довольно-таки!
Папаша Коллардон снова принялся пить. Теперь он казался наполовину пьяным и охваченным слепой яростью:
– Хочешь, я тебе скажу, Изидор, кто она, эта Гаду: просто шлюха! Вот! Она заставила меня проделать дьявольские трюки и не рассчиталась, как следовало!.. За твое здоровье!..
Коллардон пил, не закусывая, однако он был достаточно великодушен, – опорожняя свой стакан, он предлагал точно такой же и Зизи. Хотя уже три пустые бутылки выстроились в ряд на столе, кучер заказал четвертую, добавив:
– Вот, например, история с поездкой, которую она вынудила меня сделать однажды ночью… Это стоило тысячу франков, черт подери, но, клянусь, если я получил из них сорок пять! Ах ты, чума! Это так не пройдет!..
Он пил еще, потом, опершись локтями о стол, пристально посмотрел на сына и повторил:
– Это так не пройдет!
Пока отец говорил, Зизи сидел, глубоко задумавшись…
Как случилось, что папаша Коллардон окрестил «шлюхой» ту самую мегеру, которую он сам ненавидел от всего сердца?
Значит, он знаком с Гаду?
Связан ли он с похитителями пленницы из «Деревянных коней»?
К сожалению, мысли Зизи путались. Он много выпил, пил еще, и, тем не менее, ему казалось, что он уже узнал или скоро узнает что-то очень интересное…
То, что именно отец был кучером фиакра, в котором нашли мертвого Фавье, не вызывало у Зизи особого удивления. Без сомнения, папаша Коллардон был мастером на все руки, и Гаду, если верить газетам, убийцей была она, могла очень просто привлечь его как соучастника. Очевидно, Коллардон бывал в ангаре на улице Шампьонне. Это интересовало Зизи больше всего!
Грум смутно сознавал, что прежде всего, чтобы узнать как можно больше подробностей, надо было не допускать полного опьянения отца.
– Что, если пойти поесть улиток на Центральный рынок? – предложил он, особенно не настаивая. – Подходит, па?
Коллардон был уже не в состоянии сопротивляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Отныне Зизи избегал те места, где он мог встретиться с Жювом. Но также тщательно он избегал районы, прилегающие к улице Спонтини, и подходы к больнице, где работал Юбер…
– Мало мне неприятных встреч! – рассуждал Зизи. – В настоящее время прекрасные кварталы не для меня… Черт возьми, как бы мне хотелось пожить в деревне, но у меня нет свободной минуты, чтобы бросить Париж!.. Все дела! Дела…
На самом деле, конечно, Зизи в Париже удерживало отсутствие денег. Только… даже самому себе он не хотел в этом признаваться…
Зизи вращался в воровском мире. Он проводил время в таких отдаленных от центра кварталах, как Бельвиль, Шапель, Монпарнас. Разумеется, он рисковал, собирая на бульварах в районе площади Республики окурки, которые затем продавал на площади Мобер, что ему приносило несколько су в день, так необходимых для существования.
Однажды вечером, на следующий день после убийства дядюшки Фавье, Зизи, остановившись перед каким-то трактиром, заметил старый фиакр, запряженный клячей, которую он сразу же узнал.
– Вот те на! Карета моего папаши!.. – выкрикнул грум. – Что за удача… Если хозяин не пьян в стельку, он мне наверняка предложит фасоль с бараниной…
Зизи вошел в трактир. Было девять часов вечера, и клиентов оставалось мало. С первого взгляда грум заметил своего отца, кучера Коллардона, который, сидя за большим столом, в правой руке держал стакан, в левой – бутылку и сосредоточенно занимался «переливанием жидкости», как отметил Зизи.
– Здравствуй па… – закричал Зизи, входя в трактир. – Ну, виноградная лоза пошла в ход?
Затем он добавил с интонацией уважения и восхищения:
– Здорово! Ты позволяешь себе глоточек?.. Значит, ты при деньгах?..
Кучер Коллардон медленно поднял глаза на своего сына. Он бросил на него косой взгляд, в котором не было и проблеска ума.
– Что ты хочешь? – спросил он.
– Ты узнаешь меня, па?..
Бормотание Коллардона подтвердило Зизи, что отец его действительно узнал. Груму только это и было нужно. Он уселся за стол, где сидел отец, и заказал смутно видневшемуся гарсону, смотревшему на него отупелым взглядом:
– Давай, Жозеф, пошевеливайся! Сыра, хлеба и еще один стакан. Здесь угощает мой отец!..
Но при этом смелом утверждении папаша Коллардон, кажется, пробудился.
– Замолчи, зараза… – заворчал он. – Я тебя не приглашал! Ах! Дурак!.. Ты думаешь, что я запросто буду тратить мои су на такого нищего, как ты?..
– Шевелись, Жозеф! – повторял Зизи.
Все гарсоны в трактирах обычно откликаются на имя «Жозеф» и не обижаются при обращении на ты. Однако этот «Жозеф» колебался.
– Кто платит? – спросил он.
Зизи был категоричен:
– Старик!
Отец пытался протестовать, но Зизи не давал ему этой возможности:
– У тебя цветущий вид, па. А твоя лошадка? Жирная, как скелет! Черт подери, у тебя, наверное, хорошие доходы, и, значит, ты можешь мне устроить пирушку на двенадцать су. А для начала, не нальешь ли мне выпить?
Зизи должен был сам взять стакан на стойке. Он вынудил своего отца отпустить на мгновение литровую бутылку, которую тот держал, налил себе полный стакан и опустошил его залпом.
– Великолепно! – подтвердил Зизи.
Он чмокнул от удовольствия языком, а затем спросил, хлопнув отца по плечу:
– Ну, па, как поживает мамаша?
– Этого я не знаю, – проворчал кучер.
– Она ведь в Сен-Лаго?
– Точно…
– А твои делишки с полицией?
– Оставь меня в покое! – завопил кучер.
Он взял кнут, свой неразлучный кнут, положил его около стены и затем хлопнул им несколько раз.
– Прежде всего, откуда ты взялся? – спросил он.
– С улицы, – ответил Зизи.
– И чем ты сейчас занимаешься?
Зизи не хотел подрывать свой авторитет и сказал с двусмысленной улыбкой, отрезая себе толстую краюху хлеба:
– Ты же видишь, па, я ем! Поехали! За твое здоровье!
Он чокнулся с отцом, а потом спросил:
– Ты читаешь газеты, па? Ты просмотрел все, чем торгуют сейчас? В связи с этим, не знаешь ли ты кучера, который перевозил человека, убитого на авеню Дофин?
На вопрос Зизи папаша Коллардон постучал кулаком по столу.
– Замолчи, сопляк! – сказал он. – Говори потише!
Волнение отца явилось для Зизи подлинным откровением.
– Разом, это не ты, па, был тем кучером? – спросил он дрожащим голосом.
Папаша Коллардон вместо ответа налил себе стаканчик, яростно опрокинул его, а потом пристально посмотрел на сына:
– Ты что, из полиции, черт возьми, что допрашиваешь меня?
Больше ничего не надо было добавлять, несчастному Зизи все стало ясно. Без всякого сомнения, его отец замешан в убийстве дядюшки Фавье…
– Па, – обратился Зизи, – я не из полиции, и мне наплевать на префектуру. Только как-то на ратодроме я слышал, как об этом говорили…
– На ратодроме? – спросил Коллардон. – Где это?
– Авеню Сен-Уэн… там, где встречаются с Гаду…
– Значит, ты ее знаешь?
– Ну конечно! Довольно-таки!
Папаша Коллардон снова принялся пить. Теперь он казался наполовину пьяным и охваченным слепой яростью:
– Хочешь, я тебе скажу, Изидор, кто она, эта Гаду: просто шлюха! Вот! Она заставила меня проделать дьявольские трюки и не рассчиталась, как следовало!.. За твое здоровье!..
Коллардон пил, не закусывая, однако он был достаточно великодушен, – опорожняя свой стакан, он предлагал точно такой же и Зизи. Хотя уже три пустые бутылки выстроились в ряд на столе, кучер заказал четвертую, добавив:
– Вот, например, история с поездкой, которую она вынудила меня сделать однажды ночью… Это стоило тысячу франков, черт подери, но, клянусь, если я получил из них сорок пять! Ах ты, чума! Это так не пройдет!..
Он пил еще, потом, опершись локтями о стол, пристально посмотрел на сына и повторил:
– Это так не пройдет!
Пока отец говорил, Зизи сидел, глубоко задумавшись…
Как случилось, что папаша Коллардон окрестил «шлюхой» ту самую мегеру, которую он сам ненавидел от всего сердца?
Значит, он знаком с Гаду?
Связан ли он с похитителями пленницы из «Деревянных коней»?
К сожалению, мысли Зизи путались. Он много выпил, пил еще, и, тем не менее, ему казалось, что он уже узнал или скоро узнает что-то очень интересное…
То, что именно отец был кучером фиакра, в котором нашли мертвого Фавье, не вызывало у Зизи особого удивления. Без сомнения, папаша Коллардон был мастером на все руки, и Гаду, если верить газетам, убийцей была она, могла очень просто привлечь его как соучастника. Очевидно, Коллардон бывал в ангаре на улице Шампьонне. Это интересовало Зизи больше всего!
Грум смутно сознавал, что прежде всего, чтобы узнать как можно больше подробностей, надо было не допускать полного опьянения отца.
– Что, если пойти поесть улиток на Центральный рынок? – предложил он, особенно не настаивая. – Подходит, па?
Коллардон был уже не в состоянии сопротивляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86