— Stultorum numerus… — донесся шепот из коридора.
— …infinitus est, — откликнулся я и распахнул дверь.
Домино тупо пялился на меня с минуту, а потом заорал:
— Господи, кого я вижу! — и кинулся обниматься. Он крепко сжал меня в объятиях, потом отстранился и окинул оценивающим взглядом мою наружность. — Ну, ты не особо постарел.
— Как и ты, — тактично ответил я.
Для его шестидесяти с хвостиком лет он выглядел прилично в своем роскошном — традиционно черно-белом — костюме с горностаевой накидкой, в которую он надменно завернулся, входя в номер. Я частенько задумывался, хорошо ли живут шуты в больших городах, особенно когда сам грелся у костерка в лесистой ложбине, ставя очередную нищенскую заплату на потрепанный костюм. Судя по всему, Домино уже лет двадцать не держал в руках иголку с ниткой.
— Какие же мы с тобой лгуны, Тео, — сказал он, когда я закрыл дверь. — Я отлично понимаю, что стою одной ногой в могиле. Хвала Господу, мое ремесло позволяет мне гримироваться. Ужасно не хочется, чтобы мое натуральное лицо омрачало наш славный мир. Клянусь Спасителем, нашим Главным шутом, я ужасно рад нашей встрече. Давненько мы не видались. Долго ли ты пробудешь в Венеции?
— Только до завтрашнего утра. Я отчаливаю на «Урсуле».
— Отчаливаешь? В такое время года? Ты соображаешь, что делаешь? И что за отвратительную растительность развел ты на своей дивной физиономии?
— Я путешествую инкогнито. Кстати, должен сказать, что ты выбрал на редкость изысканный способ для прибытия на тайную встречу.
— Ох, не болтай чепухи, — обиделся он. — Я же в Венеции. Веду себя так, как мне заблагорассудится. Если меня и заметили входящим в какую-то гостиницу в Кастелло, то просто скажут: «Ага, Домино опять пошел развлекать матросов!» А вот если бы я снял грим и шутовской наряд, то эти новости мгновенно долетели бы до ушей дожа.
— Ладно, извини.
— Принято. Итак, от кого ж ты здесь прячешься?
— Что тебе известно о смерти герцога Орсино?
Домино устроился на стуле и задумчиво потер подбородок.
— Интересный вопрос. Мы, конечно, слышали тут об этом. Вроде бы пару недель назад. Могу сообщить тебе, что никто не оплакивал его кончину, но она, похоже, застала всех врасплох, а посему я пришел к выводу: Венеция к ней не причастна.
— С чего бы вообще Венеции желать ему смерти?
— Ну, он считался сильным и умным правителем. А Венеция не жалует сильных и умных правителей на берегах Адриатики. Они имеют отвратительную склонность к независимости. Орсино мог бы весьма ощутимо помешать нашему грядущему предприятию.
— Что за предприятие?
— Уж не хочешь ли ты сказать, что ничего не слышал? — удивился он. — Чем же ты занимался в гильдии, залив уши воском? Я посылал донесения чуть ли не каждую неделю.
Я пробормотал что-то насчет славной компании в трактире, и Домино негодующе глянул на меня.
— Хорошенькое дельце! Надираться до отупения, когда в мире происходят критические события… Готовится настоящее преображение, да-да, именно преображение.
— Ты хочешь сказать, что грядет очередной крестовый поход?
Он запальчиво фыркнул, резко выпустив воздух.
— Милый мой, да ты понятия не имеешь о той изумительной афере, что вершится сейчас в Венеции. Мошенничество исторического размаха. В лучших французских традициях граф Шампани и ее маршал Жофруа де Вильардуэн задумали отвоевать Святую землю, решив направиться прямиком туда либо завернуть для начала в Египет. Все в восторге от их задумки. Папа дает им свое благословение, что вполне естественно для Его Христианского Святейшества. И вот новоявленные крестоносцы скачут во весь опор в Венецию и просят нас переправить их за море. «Когда?» — интересуемся мы. «Да хорошо бы будущей весной», — ответствуют они. «Отлично, — говорим мы, — а много ли у вас сподвижников?» Они, выпятив грудь, толкуют о тридцати трех тысячах отважных сынов Франции, захвативших с собой любимых лошадей. И тогда наш дож, который много выигрывает от своей слепоты, не моргнув глазом, заявляет: «Отлично. Но сначала заплатите нам за перевозку восемьдесят пять тысяч серебряных марок». И к нашему изумлению, они мгновенно соглашаются! — Он усмехнулся. — Ах, Тео, вот уж мы посмеялись после их ухода. Во всей Европе ни за что не набрать такой огромной суммы. Да к тому же и герои-то их поразбежались. В общем, в результате множество разочарованных французов, столпившихся на берегах Венецианской лагуны, стали должниками нашего дожа.
Домино вдруг содрогнулся.
— Это ужасно, Тео. Крестоносцев превратили в наемников. Оказывается, Энрико Дандоло только и ждал, когда его выберут дожем. Все думали, что раз уж этому старому слепцу перевалило за девяносто, то он долго не протянет. Но они рано радовались. Сейчас он готов захватить полмира.
— К чему ты клонишь? Они не собираются идти в Палестину?
— Разумеется, нет, дурень. Венеция распрекрасно торгует с мусульманами, лучшего и не пожелаешь. Нет, ей хочется отхватить куда более аппетитный кусок.
— Понятно. Она хочет заполучить в свои владения всю Адриатику. Зару, Спалато, Дураццо, Орсино и прочие города на побережье.
— О нет, Тео, твоим мыслям не хватает размаха. Забудь о былой скромности, будь пожаднее.
Я недоуменно покачал головой.
— Выкладывай.
Он подался вперед и прошептал:
— Константинополь.
— Что?
— Да, Венеции так понравились ее былые привилегии в Византии, что она стремится вновь завоевать их. Подумать только, Тео! Впервые в истории готовится крестовый поход против христиан. Наши французские простофили с лихвой расплатятся с долгами за счет грабежей, Венеция станет владыкой морей, а Церковь, того и гляди, вновь воссоединится под началом Рима. — На опечаленном лице Домино впервые проступили все приметы прожитых им лет. — Я делаю все возможное для предотвращения трагедии, однако, боюсь, одной гильдии тут не справиться. Жадность и фанатизм — достаточно могущественные силы даже поодиночке, но ежели они объединятся… К походу готова целая армия погрязших в долгах воинов, у которых теперь появился отличный стимул к войне.
Он вздохнул.
— Ну да ладно, забудем пока о моих смешных заботах. Последнее время я что-то совсем приуныл. Вероятно, сезонное настроение. Нет ничего бесполезнее шута во время рождественского поста. Жду не дождусь Рождества. Я готовлюсь к праздникам, конечно. Мы не устраиваем здесь настоящего Праздника дураков, но зато у нас бывает вполне сносный Праздник осла, и, как обычно, я отвечаю за новогодние представления. А ты, значит, отправился расследовать смерть Орсино. Помнится мне, однажды тебя уже посылали в те края. Очаровательная тогда вышла история, я до сих пор частенько распеваю ее. Стихи тоже ты сочинил?
— Да, в основном.
— Я так и думал. Они в твоем стиле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67