Наконец он решил, что я говорю правду, как оно и было и как есть сейчас, поэтому гоните эту проклятую монету.
И он вызывающе протянул руку.
— Не торопитесь, — сказал я. — Покажите-ка мне, где он приземлился.
Он привел меня к ближайшим прибрежным скалам, до гладкости окатанным морем, но достаточно прочным, чтобы стать причиной смерти падающего на них герцога.
— Покажи, как он лежал, когда ты нашел его.
Гектор осторожно улегся, пристроив лицо на камень размером примерно с голову, а грудь — на более объемистый валун, и раскинул в разные стороны руки и ноги.
— Покажи, как именно он падал, — велел я.
Он встал на берегу лицом к морю и медленно начал клониться вперед, раскинув руки.
— Он просто летел или без конца ударялся о выступы?
— Просто упал, — сказал старик. — Вот именно упал. Не спрыгнул, не нырнул или еще что-то. Не знаю, что там случилось, но герцог упал и шмякнулся о скалы лицом вниз, ничком, и таков был его конец. Довольно. Я больше ничего не знаю.
— Вот вам за мучения, — сказал я и, вытащив монету у него из-за его уха, положил на протянутую ладонь.
— После встречи с подобными вам фокусниками стоит проверять карманы, — проворчал он, проверив монету одним из немногих уцелевших зубов. — Вот только карманов у меня нет, да и красть-то нечего. Уходите отсюда поживей и не приставайте ко мне больше. А за вино спасибо.
Слегка отъехав в сторону города, я оглянулся, но лицо Гектора уже скрывалось за бутылью с вином, и он, видимо, не собирался отпадать от нее.
— Ну, и что ты думаешь о рассказанной им истории, повелитель грома? — спросил я Зевса.
Жеребец фыркнул.
— Возможно, соврал, а возможно, и нет. Ему не хватает воображения, чтобы быть искусным вралем. В отличие от меня. Что ж, мой повелитель, я злоупотребил твоим благодушием в посвященный тебе день. Позволь мне отвести тебя в укрытие, способное защитить от непогоды. Ветер дует, куда ему вздумается, как говорится в одной умной книге, но можно защитить от него задницу, закрыв хорошенько дверь.
Оставив Зевса в конюшне, я побрел на площадь разыскивать контору Исаака. Она разместилась на северной стороне в скромном двухэтажном деревянном доме, над входом в который красовался резной герцогский герб. Стряхнув снег с сапог, я вошел внутрь.
Исаак сидел за большим дубовым столом в ближайшей части комнаты, в окружении переплетенных в кожу толстенных книг. Он просматривал пачку документов, делая пометки на краях листов. Не отрываясь от своего занятия, он жестом предложил мне сесть.
— Я почти закончил, — сказал он. — Сделанная в апреле пустяковая ошибочка выросла по моему недосмотру в погрешность катастрофического размера. Теперь вот приходится восстанавливать равновесие этого изменчивого мира.
Сделав еще несколько пометок, он подчеркнул что-то, поставил точку и отложил перо.
— Итак, мой чужеземный брат, что привело вас из Зары в такое непутевое время года?
— С чего вы взяли, что я прибыл из Зары?
Он улыбнулся.
— Я ввел себе за правило выяснять все, что происходит в нашем городе. Хозяин постоялого двора поведал мне об этом. Чудное местечко. Может стать перекрестком главных торговых путей, если избавится от венгерской опеки. Что там произошло за последнее время?
— Боюсь, милостивый господин, вас ввели в заблуждение. Я приехал из Венеции, а не из Зары.
В его глазах сверкнул огонек, и он подался вперед.
— Прямо из самой Венеции? Что ж, тогда дело приобретает иной оборот. Какие новости в Риалто? Идет ли уже подготовка к очередной священной войне? Готовы ли христиане сразиться с мусульманами за обладание иудейским городом? И когда они выступают?
— К сожалению, мне не удалось задержаться там настолько, чтобы дож успел откровенно поболтать со мной.
Он понимающе кивнул.
— Я переписываюсь со своими родственниками в Венеции. Мы стараемся держать друг друга в курсе событий относительно замыслов крестоносцев.
— Разумно, ведь из крестовых походов можно извлечь выгоду.
— Нет, — возразил он. — Тут речь идет не о выгоде, а о выживании. Так уж повелось, что мой злосчастный народ постоянно попадается на пути этим фанатикам. Ежели у них не сложится война с мусульманами, то они обратят свои взоры в нашу сторону. Как известно, им ничего не стоит спалить дотла синагогу, случайно встретившуюся по дороге, просто для тренировки. Поэтому мы стремимся заранее предостеречь друг друга.
— Интересно. И широко ли раскинулись сети ваших информаторов?
— Настолько широко, насколько разлетелось семя моего прапрадедушки. Он женился четыре раза и нарожал целый легион потомков. Потребовался бы самый лучший арабский математик, чтобы составить наше фамильное древо. Да что же это я? Все толкую о своей несчастной судьбине, когда, если я верно понимаю, ко мне пришел гость с деловым предложением.
— Верно, верно. Но я надеялся, что смогу поговорить также с управляющим герцога.
— Конечно сможете, — донесся голос откуда-то сверху.
Подняв глаза, я увидел, что по лестнице спускается Клавдий все с тем же хмурым выражением лица, каким он отметил мое появление в церкви. Он явно благоволил к черному цвету, неприятно напоминая другого управляющего, с которым я некогда познакомился в этом городе. Но когда Клавдий достиг нижней ступеньки, я мгновенно осознал, что его сходство с Мальволио ограничивается черным облачением. Бог решительно обделил его ростом: он был примерно на голову ниже меня, и, когда я почтительно встал для приветствия, его прямой и бесцеремонный взгляд уперся в мою шею. Молча проскользнув мимо, Клавдий обдал меня слабым сосновым ароматом и расположился за стоящим на возвышении в дальней части комнаты столом. Сидя за ним, можно было отлично видеть всю контору и раскинувшуюся за ее окнами площадь. Его приветствие, произнесенное на немецком языке, настолько превосходило лепет сэра Эндрю, что я слегка забеспокоился, не уличит ли он меня в ложных претензиях на германское происхождение.
— Будьте любезны, изложите ваше предложение, — сказал он до противности елейным голосом.
— Возможно, вы сочтете его слегка умозрительным, — нерешительно начал я.
— Смелее, сударь, переходите к сути дела, — резко прервал меня Клавдий. — Деловые люди — люди действия. Сама жизнь в известной мере умозрительна. Позвольте уж нам судить, заслуживаете ли вы хоть каких-то затрат.
— Не потребуется вовсе никаких затрат с вашей стороны, — сказал я. — Нужно лишь ваше одобрение. Так сказать, разрешение.
— Разрешение на что? — спросил Клавдий.
— На нерегулярный заход в городскую гавань одного или, быть может, двух кораблей с целью их разгрузки в ожидающие фургоны, а также на гарантированно безопасное передвижение по всем вашим владениям.
— Довольно простая услуга, настолько простая, что груз, по моим подозрениям, может оказаться несоразмерно сложным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
И он вызывающе протянул руку.
— Не торопитесь, — сказал я. — Покажите-ка мне, где он приземлился.
Он привел меня к ближайшим прибрежным скалам, до гладкости окатанным морем, но достаточно прочным, чтобы стать причиной смерти падающего на них герцога.
— Покажи, как он лежал, когда ты нашел его.
Гектор осторожно улегся, пристроив лицо на камень размером примерно с голову, а грудь — на более объемистый валун, и раскинул в разные стороны руки и ноги.
— Покажи, как именно он падал, — велел я.
Он встал на берегу лицом к морю и медленно начал клониться вперед, раскинув руки.
— Он просто летел или без конца ударялся о выступы?
— Просто упал, — сказал старик. — Вот именно упал. Не спрыгнул, не нырнул или еще что-то. Не знаю, что там случилось, но герцог упал и шмякнулся о скалы лицом вниз, ничком, и таков был его конец. Довольно. Я больше ничего не знаю.
— Вот вам за мучения, — сказал я и, вытащив монету у него из-за его уха, положил на протянутую ладонь.
— После встречи с подобными вам фокусниками стоит проверять карманы, — проворчал он, проверив монету одним из немногих уцелевших зубов. — Вот только карманов у меня нет, да и красть-то нечего. Уходите отсюда поживей и не приставайте ко мне больше. А за вино спасибо.
Слегка отъехав в сторону города, я оглянулся, но лицо Гектора уже скрывалось за бутылью с вином, и он, видимо, не собирался отпадать от нее.
— Ну, и что ты думаешь о рассказанной им истории, повелитель грома? — спросил я Зевса.
Жеребец фыркнул.
— Возможно, соврал, а возможно, и нет. Ему не хватает воображения, чтобы быть искусным вралем. В отличие от меня. Что ж, мой повелитель, я злоупотребил твоим благодушием в посвященный тебе день. Позволь мне отвести тебя в укрытие, способное защитить от непогоды. Ветер дует, куда ему вздумается, как говорится в одной умной книге, но можно защитить от него задницу, закрыв хорошенько дверь.
Оставив Зевса в конюшне, я побрел на площадь разыскивать контору Исаака. Она разместилась на северной стороне в скромном двухэтажном деревянном доме, над входом в который красовался резной герцогский герб. Стряхнув снег с сапог, я вошел внутрь.
Исаак сидел за большим дубовым столом в ближайшей части комнаты, в окружении переплетенных в кожу толстенных книг. Он просматривал пачку документов, делая пометки на краях листов. Не отрываясь от своего занятия, он жестом предложил мне сесть.
— Я почти закончил, — сказал он. — Сделанная в апреле пустяковая ошибочка выросла по моему недосмотру в погрешность катастрофического размера. Теперь вот приходится восстанавливать равновесие этого изменчивого мира.
Сделав еще несколько пометок, он подчеркнул что-то, поставил точку и отложил перо.
— Итак, мой чужеземный брат, что привело вас из Зары в такое непутевое время года?
— С чего вы взяли, что я прибыл из Зары?
Он улыбнулся.
— Я ввел себе за правило выяснять все, что происходит в нашем городе. Хозяин постоялого двора поведал мне об этом. Чудное местечко. Может стать перекрестком главных торговых путей, если избавится от венгерской опеки. Что там произошло за последнее время?
— Боюсь, милостивый господин, вас ввели в заблуждение. Я приехал из Венеции, а не из Зары.
В его глазах сверкнул огонек, и он подался вперед.
— Прямо из самой Венеции? Что ж, тогда дело приобретает иной оборот. Какие новости в Риалто? Идет ли уже подготовка к очередной священной войне? Готовы ли христиане сразиться с мусульманами за обладание иудейским городом? И когда они выступают?
— К сожалению, мне не удалось задержаться там настолько, чтобы дож успел откровенно поболтать со мной.
Он понимающе кивнул.
— Я переписываюсь со своими родственниками в Венеции. Мы стараемся держать друг друга в курсе событий относительно замыслов крестоносцев.
— Разумно, ведь из крестовых походов можно извлечь выгоду.
— Нет, — возразил он. — Тут речь идет не о выгоде, а о выживании. Так уж повелось, что мой злосчастный народ постоянно попадается на пути этим фанатикам. Ежели у них не сложится война с мусульманами, то они обратят свои взоры в нашу сторону. Как известно, им ничего не стоит спалить дотла синагогу, случайно встретившуюся по дороге, просто для тренировки. Поэтому мы стремимся заранее предостеречь друг друга.
— Интересно. И широко ли раскинулись сети ваших информаторов?
— Настолько широко, насколько разлетелось семя моего прапрадедушки. Он женился четыре раза и нарожал целый легион потомков. Потребовался бы самый лучший арабский математик, чтобы составить наше фамильное древо. Да что же это я? Все толкую о своей несчастной судьбине, когда, если я верно понимаю, ко мне пришел гость с деловым предложением.
— Верно, верно. Но я надеялся, что смогу поговорить также с управляющим герцога.
— Конечно сможете, — донесся голос откуда-то сверху.
Подняв глаза, я увидел, что по лестнице спускается Клавдий все с тем же хмурым выражением лица, каким он отметил мое появление в церкви. Он явно благоволил к черному цвету, неприятно напоминая другого управляющего, с которым я некогда познакомился в этом городе. Но когда Клавдий достиг нижней ступеньки, я мгновенно осознал, что его сходство с Мальволио ограничивается черным облачением. Бог решительно обделил его ростом: он был примерно на голову ниже меня, и, когда я почтительно встал для приветствия, его прямой и бесцеремонный взгляд уперся в мою шею. Молча проскользнув мимо, Клавдий обдал меня слабым сосновым ароматом и расположился за стоящим на возвышении в дальней части комнаты столом. Сидя за ним, можно было отлично видеть всю контору и раскинувшуюся за ее окнами площадь. Его приветствие, произнесенное на немецком языке, настолько превосходило лепет сэра Эндрю, что я слегка забеспокоился, не уличит ли он меня в ложных претензиях на германское происхождение.
— Будьте любезны, изложите ваше предложение, — сказал он до противности елейным голосом.
— Возможно, вы сочтете его слегка умозрительным, — нерешительно начал я.
— Смелее, сударь, переходите к сути дела, — резко прервал меня Клавдий. — Деловые люди — люди действия. Сама жизнь в известной мере умозрительна. Позвольте уж нам судить, заслуживаете ли вы хоть каких-то затрат.
— Не потребуется вовсе никаких затрат с вашей стороны, — сказал я. — Нужно лишь ваше одобрение. Так сказать, разрешение.
— Разрешение на что? — спросил Клавдий.
— На нерегулярный заход в городскую гавань одного или, быть может, двух кораблей с целью их разгрузки в ожидающие фургоны, а также на гарантированно безопасное передвижение по всем вашим владениям.
— Довольно простая услуга, настолько простая, что груз, по моим подозрениям, может оказаться несоразмерно сложным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67