Я лежала и думала о Степаниде Михайловне, о том, как я первый раз пришла к ней снимать комнату, как мы самозабвенно воевали первый месяц… Вспомнила, как знакомила с ней маму и папу… Потом вспомнила свой день рождения, когда мне исполнилось одиннадцать. Торт со свечами был огромный, и гостей было человек двадцать, а может, и больше. Я дунула на свечи, и вся воздушная верхушка торта оказалась на лице у Стаса и его мамы, тети Киры… До сих пор помню, какими глазами он на меня тогда смотрел. Пару дней после этого я опасалась, что он все-таки подкараулит и надает мне тумаков. Но Стас не надавал мне тумаков ни через два дня, ни позже. Такая уж нелегкая доля выпала Стасу, с самого младенческого возраста ему приходилось за меня заступаться, я вечно попадала в разные истории. А поскольку его семья жила в соседнем подъезде, а его мама и моя с колыбели считались лучшими подругами, и как-то само собой выходило, что мы со Стасом тоже друзья. Дружба получалась своеобразной: я доводила до белого каления кого-нибудь из старших пацанов, на мой визг появлялся Стас и, провожая ласковым взглядом спину моего обидчика, обреченно вздыхал. Стас с детства отличался тем, что был способен впечатлить оппонента одним взглядом, и все окрестные пацаны хорошо знали: если он тяжко вздохнул, значит, та мелкая шмакодявка, как он меня называл, снова вляпалась в неприятности. А ему, Стасу, придется идти разбираться. И это его злило и раздражало, но в память о безоблачных днях, проведенных нашими мамами в одних яслях, иначе поступить он не мог.
Я сама не заметила, как начала улыбаться, вспоминая свои детские проделки. Да, несладко приходилось со мной Стасу… Тут я вспомнила, что здесь все испортила…
Как у меня только язык повернулся… Что я ему тогда сказала? «Мама тебя купила…» И еще добавила: «…ненавижу, и тебя, и всех вас…» Господи, ну почему я ему это сказала? Прав был Стас, когда заявил, что я по фазе двинулась…
Я дотронулась до щеки пальцем. Так и есть, слезы раскаяния текли рекой, обжигая лицо и, что было еще хуже, сердце. Хватит с меня. Завтра же покину эту берлогу, свои изумруды пусть разыскивают без меня. Я им не ищейка. Мне надо домой, в Горелки, я помирюсь с бабкой и объясню Стасу, какая я свинья. И даже попрошу прощения. Только с тем условием, что они маме ничего не расскажут. Преисполнившись таких благородных замыслов, я успокоилась и завернулась в одеяло, напоследок вздохнув…
Мне приснилось, как в пятом классе Витька Макеев надавал мне тумаков за то, что я порвала его венгерскую резинку, из которой он расстреливал маленькую серую мышь, непонятно откуда взявшуюся в классе… Он схватил меня за косу, я беспомощно дергалась в тисках его рук, без всякого результата молотя кулачками по плечам, и вдруг неожиданно для себя самой заорала:
— Стас!!!
Однако Витька все давил и давил, я начала задыхаться, стены поплыли и закачались, а в глазах потемнело…
— Стас, Стас! — Я рывком сорвала с себя одеяло и села на кровати, тяжело дыша. Пот катился градом, губы тряслись, всхлипнув, я прижала к груди руки и вдруг увидела прямо перед собой Бешеного.
Он сидел на кровати, разглядывая меня с неподдельным интересом. Я ойкнула, торопливо натянув одеяло.
Проводив мой жест взглядом, Бешеный хмыкнул:
— Тебе явно не я приснился…
— Меня Витька душил… — сообщила я, лишь потом сообразив, что информация эта Бешеному ни к чему.
— Видать, не додушил… — запечалился парень, я согласно кивнула, прикидывая, с какой это радости он сюда приперся. — Как спалось?
— Комары… — буркнула я.
Он рассмеялся, откинув назад голову:
— Да, конфетка, тебе здесь не столица с кондиционерами!
Тут почему-то у меня противно потянуло в животе и стало так неуютно, что к глазам подступили слезы. «Господи, что это? Что со мной? Почему я так испугалась?»
Я смотрела на Колю, и, больше всего мне сейчас хотелось, чтобы он вышел за дверь. Вместо этого он весело спросил:
— В сортир пойдешь?
— Чего? — не поняла я. — Зачем?
Бешеный фыркнул, словно конь, и пожал плечами:
— Ты чего, маленькая?
— Да, — сказала я, — то есть нет… Выйди, пожалуйста, мне одеться надо…
— Ну-ну, жду за дверью…
Я одевалась, автоматически нащупывая одежду и ничего не видя вокруг. "Почему я испугалась?.. Почему?..
Он сказал: «…тебе здесь не столица…». Откуда ему знать?
Ни он, ни Ефим не знают, ведь я не говорила… Ефим уверен, что я местная, одни только голландские розы чего стоили… Почему он так сказал? И почему я испугалась?"
Если бы пару дней назад мне рассказали о том, что будет со мной происходить, я смеялась бы до колик. Колики, правда, у меня и сейчас были, только нервного свойства. Выглядывая на улицу через узкую щель в двери туалета, я упрямо повторяла себе, что этого не может быть.
Все повторялось, как в дурном сне: на тропинке стоял Бешеный и задумчиво курил, разглядывая плывущие по безмятежному небу легкие облачка.
— Слушай, — заявила я, поравнявшись с Николаем, — пойду пока по саду прогуляюсь.., до завтрака.
Он выбросил окурок, покивал, словно соглашаясь, и положил мне на плечо руку:
— Пойдем, радость моя… А то придется до самой пенсии гулять, завтрак ведь тебе готовить…
Моя вялая попытка протестовать положительного результата не принесла. Бешеный вежливо, но решительно загнал меня в дом и запер дверь. Глядя, как поворачивается в замке ключ, я стиснула зубы и сжала кулаки. Это становилось интересным.
Однако не выражать вслух свое настроение у меня ума хватило, через пятнадцать минут мы на пару с Колей мирно уплетали яичницу, очень мило при этом беседуя.
После бутылки пива Бешеный стал и вовсе покладистым, заулыбался, я тоже любезно оскалилась и поинтересовалась, где Ефим.
— Дела у него, — миролюбиво сообщил Бешеный, — скоро будет…
Мы поболтали немного, потом я невзначай спросила:
— А когда же мы в Москву поедем?
— В Москву? — изумился Коля и вдруг засмеялся. — Зачем тебе в Москву?
— Ну.., как… Ефим говорил, что нам нужна помощь…
Что одним нам не справиться…
— Да… — неуверенно отозвался Бешеный, мне показалось, что он немного растерялся. — Ну мы, конечно, поедем.., позже…
— Когда камни найдем?
Реакция Бешеного была весьма забавна: он посмотрел на меня с сомнением, потом незаметно пододвинул к себе поближе лежащий на столе кухонный нож.
— Чего?
— Изумруды…
— А-а.., изумруды… Ядра чистый изумруд… Ты о чем вообще-то?
Теперь настала моя очередь смотреть на Бешеного с сомнением. Хорошо бы понять, дурака он валяет или нет. Он что, не знал о сделке? Или хранит секрет фирмы?
Некоторое время мы жевали молча, однако я видела, что Бешеного просто распирает. Наконец он не выдержал:
— Насть, что за камни ты собралась искать?
— Изумруды… — почти прошептала я, опуская глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91