Грузное его тело подалось вперед.
— Мы снова пойдем на Русь! — властно сказал он. — Для этого я собрал вас сюда. Золотая Орда не должна забывать свои обиды, и со времен Бату-хана всякого, кто поднимал на нее меч, она бросала под ноги своих коней.
Голосом, не терпящим возражения, Мамай, называя каждого эмира, бия и батыра по имени, указывал им, сколько и куда каждый из них был обязан привести воинов.
— Где батыр Кенжанбай? — спросил он наконец.
Темнолицый Сакип-Тура, ведавший всеми делами Орды, поднялся с места и склонился в низком поклоне:
— Сегодня утром вернулся гонец, которого мы посылали к батыру, чтобы пригласить его на совет. Кенжанбай и батыр из рода аргын Караходжа сняли свои аулы с насиженных мест и еще неделю назад ушли к Тохтамышу.
Мамай притушил вспыхнувший в глазах злой огонек. Новость была неприятной. Если уж самые близкие начали покидать его, то что ожидать от тех, кто подчинялся ему только из страха? Начало положено. Словно клочья гнилой кошмы под ударами ветра, попытаются завтра покинуть его другие роды. Неужели чуткий нос степняков уже почуял, что от него идет запах тления? Тохтамыш! Будь он проклят, да падет на него карающий меч аллаха! Ни на минуту не даст он забыть о себе. Бегство батыров — грозное предостережение.
Не желая показывать собравшимся своей растерянности и тревоги, Мамай сказал:
— Пусть будет так… Не стоит устраивать траур из-за того, что ничтожные Кенжанбай и Караходжа совершили предательство. Пусть воины седлают коней и точат сабли. Подобно орлам, набросимся мы на русские княжества. Сегодня они беспечны, потому что упиваются своей победой на Куликовом поле… Мы более не повторим своей ошибки и вернем себе славу непобедимых воинов…
Многого не знал в этот миг Мамай. Судьба не послала ему предостерегающего знака и не просветлила его ум, закрыв будущее плотной завесой тумана. Готовясь к походу на Русь, он видел не далее, чем летит выпущенная из тугого лука стрела.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Резко повернувшись, Едиге быстрым шагом вышел из ханского дворца. Тохтамышу стало ясно, что его давний товарищ по стремени, гордый Едиге, ушел в ярости. Хан не видел лица батыра, но по тому, как высоко держал тот голову, как выпрямилась и окаменела его спина, без труда можно было догадаться, что обиделся он не на шутку.
Тохтамыш усмехнулся. Что ж, раз так случилось, стоит ли расстраиваться. Тем более он предполагал, что сегодняшнее дело именно так и закончится, потому что шел на этот шаг продуманно.
С той поры, как при поддержке Хромого Тимура объявил он себя ханом Белой Орды, каленым железом жгла душу мечта завладеть всей Золотой Ордой. Чувствуя его силу и угадывая далеко идущие намерения, льнули к Тохтамышу эмиры, мурзы, бии и батыры из родов, кочевавшим по просторам подвластных ему степей. Но хан не торопился ввязываться в борьбу с Мамаем. Тот был грозен и обладал достаточно большим войском, чтобы без страха выступить навстречу.
И теперь, когда весть о поражении Мамая, разнесенная по степи словно сказочным крылатым тулпаром, достигла его ушей, Тохтамыш не мешкая двинул свои тумены в сторону Сарай-Берке и, не встретив сопротивления, занял его. Тот, кому принадлежала древняя столица Золотой Орды, по неписаному закону становился и ее ханом. Но Тохтамыш хорошо понимал, что называться ханом — это еще не значит быть им. Мамай потерпел от русских поражение, но он по-прежнему владел большей частью земель, некогда принадлежавших Золотой Орде. В его руках оставался Крым, Северный Кавказ, низовья рек Днепра и Дона. На его землях стояли богатые торговые города Хаджи-Тархан, Азак, Кафа. Через них текло золото в казну Мамая, а это значит, что пройдет совсем немного времени, и он вновь обретет силы, чтобы продолжить борьбу и с русскими княжествами, и с ним, Тохтамышем. Чтобы окончательно сделать Золотую Орду своей и объединить роды под одной рукой, как это было при Берке и других прославленных в степи ханах, следовало, не откладывая надолго, покончить с Мамаем.
Хорошо знал Тохтамыш сильные и слабые стороны своего врага, а потому тщательно стал готовиться к встрече с ним.
У него было большое преимущество перед Мамаем — не он потерпел поражение на Куликовом поле, а потому ему не приходилось все начинать заново. Но следом пришла ясная и пугающая мысль, что битву-то проиграл не Мамай, а Золотая Орда. Именно против нее поднялись русские, и совсем неважно, какой хан стоял во главе золотоордынского войска. Значит, даже уничтожив Мамая, Тохтамышу предстояло, рано или поздно, столкнуться с Русью, чтобы снова бросить ее под копыта своих туменов. Получая земли, которыми сейчас владел Мамай, Тохтамыш получал и его заботы.
Услышав о бегстве от Мамая батыров Кенжанбая и Караходжи, Тохтамыш сразу же велел привести их в свой дворец.
Он знал, что Кенжанбай принадлежал к роду кенегес, который когда-то кочевал в степях близ Кумкента и лишь лет пятнадцать назад ушел в земли, ныне подвластные Мамаю. Знал он и о том, что батыр дружен с Едиге, потому что в детстве они знали друг друга.
После обычных приветствий, положенных по степным обычаям, хан отпустил всех приближенных, оставив при себе только Едиге.
— Славные батыры, — сказал он, — я хочу услышать рассказ о Куликовской битве от вас, видевших все своими глазами.
Рассказывать начал Кенжанбай. Тохтамыш слушал его, не перебивая, внимательно, стараясь все представить зримо, чтобы понять, в чем была главная ошибка Мамая. И когда наконец батыр умолк, хан спросил:
— Так что же стало главной причиной поражения?
Кенжанбай нерешительно посмотрел на Тохтамыша, словно раздумывая, стоит ли открываться перед ним до конца. Потом медленно сказал:
— Мне кажется, что с русскими княжествами не стоило начинать войну.
Хан нахмурился. Ему явно не понравился ответ:
— Почему?
Батыр замолчал, словно собираясь с мыслями. Тохтамыш не выдержал первым:
— Не хочешь ли ты сказать, что русские княжества сделались настолько сильными, что Золотая Орда уже не страшна им?
— Даже сильный человек может стать на какое-то время слабым, если его одолел недуг…— уклончиво ответил Кенжанбай.
Тохтамыш понял, что имел в виду батыр, говоря эти слова. Золотую Орду раздирали междоусобицы.
— У Мамая было войско, численностью превосходящее русское. И, кроме того, конница, не знающая себе равных. В умелых руках она способна сокрушить на своем пути все…— нетерпеливо сказал хан.
— Все это так, но князь Дмитрий имел засадный полк, о котором ничего не знал Мамай…
Едиге покачал головой:
— Мне кажется, это была его главная ошибка. Воин, когда у него меньше сил, чем у врага, придумывает хитрость. Зная, что у русских воинов не столько, сколько у него, Мамай должен был подумать об этой истине и побеспокоиться, чтобы князь Дмитрий не постарался именно хитростью уравняться в силах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Мы снова пойдем на Русь! — властно сказал он. — Для этого я собрал вас сюда. Золотая Орда не должна забывать свои обиды, и со времен Бату-хана всякого, кто поднимал на нее меч, она бросала под ноги своих коней.
Голосом, не терпящим возражения, Мамай, называя каждого эмира, бия и батыра по имени, указывал им, сколько и куда каждый из них был обязан привести воинов.
— Где батыр Кенжанбай? — спросил он наконец.
Темнолицый Сакип-Тура, ведавший всеми делами Орды, поднялся с места и склонился в низком поклоне:
— Сегодня утром вернулся гонец, которого мы посылали к батыру, чтобы пригласить его на совет. Кенжанбай и батыр из рода аргын Караходжа сняли свои аулы с насиженных мест и еще неделю назад ушли к Тохтамышу.
Мамай притушил вспыхнувший в глазах злой огонек. Новость была неприятной. Если уж самые близкие начали покидать его, то что ожидать от тех, кто подчинялся ему только из страха? Начало положено. Словно клочья гнилой кошмы под ударами ветра, попытаются завтра покинуть его другие роды. Неужели чуткий нос степняков уже почуял, что от него идет запах тления? Тохтамыш! Будь он проклят, да падет на него карающий меч аллаха! Ни на минуту не даст он забыть о себе. Бегство батыров — грозное предостережение.
Не желая показывать собравшимся своей растерянности и тревоги, Мамай сказал:
— Пусть будет так… Не стоит устраивать траур из-за того, что ничтожные Кенжанбай и Караходжа совершили предательство. Пусть воины седлают коней и точат сабли. Подобно орлам, набросимся мы на русские княжества. Сегодня они беспечны, потому что упиваются своей победой на Куликовом поле… Мы более не повторим своей ошибки и вернем себе славу непобедимых воинов…
Многого не знал в этот миг Мамай. Судьба не послала ему предостерегающего знака и не просветлила его ум, закрыв будущее плотной завесой тумана. Готовясь к походу на Русь, он видел не далее, чем летит выпущенная из тугого лука стрела.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Резко повернувшись, Едиге быстрым шагом вышел из ханского дворца. Тохтамышу стало ясно, что его давний товарищ по стремени, гордый Едиге, ушел в ярости. Хан не видел лица батыра, но по тому, как высоко держал тот голову, как выпрямилась и окаменела его спина, без труда можно было догадаться, что обиделся он не на шутку.
Тохтамыш усмехнулся. Что ж, раз так случилось, стоит ли расстраиваться. Тем более он предполагал, что сегодняшнее дело именно так и закончится, потому что шел на этот шаг продуманно.
С той поры, как при поддержке Хромого Тимура объявил он себя ханом Белой Орды, каленым железом жгла душу мечта завладеть всей Золотой Ордой. Чувствуя его силу и угадывая далеко идущие намерения, льнули к Тохтамышу эмиры, мурзы, бии и батыры из родов, кочевавшим по просторам подвластных ему степей. Но хан не торопился ввязываться в борьбу с Мамаем. Тот был грозен и обладал достаточно большим войском, чтобы без страха выступить навстречу.
И теперь, когда весть о поражении Мамая, разнесенная по степи словно сказочным крылатым тулпаром, достигла его ушей, Тохтамыш не мешкая двинул свои тумены в сторону Сарай-Берке и, не встретив сопротивления, занял его. Тот, кому принадлежала древняя столица Золотой Орды, по неписаному закону становился и ее ханом. Но Тохтамыш хорошо понимал, что называться ханом — это еще не значит быть им. Мамай потерпел от русских поражение, но он по-прежнему владел большей частью земель, некогда принадлежавших Золотой Орде. В его руках оставался Крым, Северный Кавказ, низовья рек Днепра и Дона. На его землях стояли богатые торговые города Хаджи-Тархан, Азак, Кафа. Через них текло золото в казну Мамая, а это значит, что пройдет совсем немного времени, и он вновь обретет силы, чтобы продолжить борьбу и с русскими княжествами, и с ним, Тохтамышем. Чтобы окончательно сделать Золотую Орду своей и объединить роды под одной рукой, как это было при Берке и других прославленных в степи ханах, следовало, не откладывая надолго, покончить с Мамаем.
Хорошо знал Тохтамыш сильные и слабые стороны своего врага, а потому тщательно стал готовиться к встрече с ним.
У него было большое преимущество перед Мамаем — не он потерпел поражение на Куликовом поле, а потому ему не приходилось все начинать заново. Но следом пришла ясная и пугающая мысль, что битву-то проиграл не Мамай, а Золотая Орда. Именно против нее поднялись русские, и совсем неважно, какой хан стоял во главе золотоордынского войска. Значит, даже уничтожив Мамая, Тохтамышу предстояло, рано или поздно, столкнуться с Русью, чтобы снова бросить ее под копыта своих туменов. Получая земли, которыми сейчас владел Мамай, Тохтамыш получал и его заботы.
Услышав о бегстве от Мамая батыров Кенжанбая и Караходжи, Тохтамыш сразу же велел привести их в свой дворец.
Он знал, что Кенжанбай принадлежал к роду кенегес, который когда-то кочевал в степях близ Кумкента и лишь лет пятнадцать назад ушел в земли, ныне подвластные Мамаю. Знал он и о том, что батыр дружен с Едиге, потому что в детстве они знали друг друга.
После обычных приветствий, положенных по степным обычаям, хан отпустил всех приближенных, оставив при себе только Едиге.
— Славные батыры, — сказал он, — я хочу услышать рассказ о Куликовской битве от вас, видевших все своими глазами.
Рассказывать начал Кенжанбай. Тохтамыш слушал его, не перебивая, внимательно, стараясь все представить зримо, чтобы понять, в чем была главная ошибка Мамая. И когда наконец батыр умолк, хан спросил:
— Так что же стало главной причиной поражения?
Кенжанбай нерешительно посмотрел на Тохтамыша, словно раздумывая, стоит ли открываться перед ним до конца. Потом медленно сказал:
— Мне кажется, что с русскими княжествами не стоило начинать войну.
Хан нахмурился. Ему явно не понравился ответ:
— Почему?
Батыр замолчал, словно собираясь с мыслями. Тохтамыш не выдержал первым:
— Не хочешь ли ты сказать, что русские княжества сделались настолько сильными, что Золотая Орда уже не страшна им?
— Даже сильный человек может стать на какое-то время слабым, если его одолел недуг…— уклончиво ответил Кенжанбай.
Тохтамыш понял, что имел в виду батыр, говоря эти слова. Золотую Орду раздирали междоусобицы.
— У Мамая было войско, численностью превосходящее русское. И, кроме того, конница, не знающая себе равных. В умелых руках она способна сокрушить на своем пути все…— нетерпеливо сказал хан.
— Все это так, но князь Дмитрий имел засадный полк, о котором ничего не знал Мамай…
Едиге покачал головой:
— Мне кажется, это была его главная ошибка. Воин, когда у него меньше сил, чем у врага, придумывает хитрость. Зная, что у русских воинов не столько, сколько у него, Мамай должен был подумать об этой истине и побеспокоиться, чтобы князь Дмитрий не постарался именно хитростью уравняться в силах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64