— С сегодняшнего дня я здесь хан и бог! — сказал он угрюмо.
— Да, ты наш хан и бог! — зашумели со всех сторон его сообщники и телохранители.
— А вы… вы — мои верные нукеры!
— Да, мы твои верные нукеры… Посылай нас хоть с иблисами сражаться, мы пойдем за тобой, наш повелитель-хан!..
— А если я захочу вас умертвить?
— Скажешь: умрите, и мы умрем, наш повелитель-хан!
— Тогда слушайте мое первое ханское распоряжение!
— Слушаем и повинуемся, наш великий хан!
— Сегодня состоится великий пир… — Аблай улыбнулся, и в глазах его зажглось поистине дьявольское пламя. — Но какой пир для нас без запаха вражьей крови. Подлый Кудайберды-багадур не захотел остаться с нами, поэтому мы приправим свой сегодняшний обед кровью его людей!..
— Смерть им! — завопили, завизжали палачи.
Но не состоялось кровавое пиршество в этот день. Ибо дверь распахнулась от мощного пинка, и во дворец ворвался огромный батыр с четырьмя повисшими на нем охранниками:
— Враг идет, султан Аблай!..
Ни один мускул не дрогнул в лице кровавого Аблая.
— Какой враг? — спросил он равнодушным голосом.
— Контайчи Сыбан Раптан … С семи сторон — с семьюдесятью тысячами воинов!..
* * *
— Многовато… — Аблай притворно вздохнул и развел руками. — А у меня всего-то семьдесят нукеров. Что я могу с ними сделать против славного Сыбан Раптана?
— Но во все времена десять тысяч всадников выставлял в один день славный Туркестан! — закричал батыр.
— Нет у нас людей, — сказал Аблай и осклабился. Не осталось… О-о, скоро много крови прольется на земле. Мало останется живых людей!.. Много крови прольется… Много!..
Батыр Кара-Керей Кабанбай из рода найман с изумлением смотрел на султана Аблая. Губы у того вспыхнули, почернели, и большой рот казался в крови. Глаза султана горели огнем безумия. Рука знаменитого батыра невольно сжала рукоять сабли, чтобы одним-единственным движением снести голову этому вурдалаку. Но он вспомнил о скачущих через степь полчищах джунгарских контайчи, о дыме над аулами — и опустил руку. Этот страшный человек, сидящий перед ним, все же из рода тюре-чингизидов, а именно тюре должны, по правилам, возглавить отпор врагу. На то им и почет из века в век…
— Как же вы, султан, думаете защищать славный город Туркестан? — вскричал Кабанбай-батыр.
— А кто сказал тебе, что я собираюсь защищать эту груду опустевших развалин?.. Ты же сам говоришь, батыр, что у контайчи семь туменов войска…
— Что же вы думаете предпринять?
— Уйду куда-нибудь с верными людьми. Пусть подлый народ сам защищает себя!..
Батыр, который не принадлежал к главенствующей касте тюре и не имел права распоряжаться в Туркестане, схватился за голову руками… Да, вот таким тюре всегда было наплевать на других людей. Сколько раз приходилось расплачиваться простонародью за слепую веру в тюре! Нет, не тюре спасут город и страну. В каждом ауле есть храбрые молодцы из народа, есть неродовитые батыры. Да и простые пастухи становятся львами, когда выходят на защиту своего кочевья!.. Надо немедленно бить тревогу по всей степи и прежде всего послать гонцов в другие жузы, оповестить Абулхаира, Самеке-хана…
Аблай медленно встал с подушек, выпрямился во весь свой рост.
— Кому же вы оставляете город? — спросил батыр.
— Сыну своему Валию…
В голосе Аблая появились усталость и безразличие. Глаза потускнели и приняли сонное выражение, как у наевшейся мертвечины гиены.
— Защиту города поручаю моему внуку Абулмансуру! — и пошел к выходу.
С изумлением посмотрел ему вслед батыр. Ханскому внуку Абулмансуру едва исполнилось четырнадцать лет…
* * *
..Кабанбай батыр с несколькими джигитами ехал через степь, когда до него дошла весть о нашествии. Ближе всего из крупных казахских городов был Туркестан, и он поскакал сюда со своими джигитами, загоняя подменных лошадей. Не думал и не гадал он, что город находится в таком положении и что даже некому возглавить его защиту…
Кабанбай-батыр поскакал в сторону майдана — большой площади перед мавзолеем Ходжи Ахмеда Яссави. Там обычно собирался народ, объявлялись ханские указы, стояли виселицы для приговоренных к смерти…
Оказалось, что и без него, непонятно как, народ уже все знал о надвигающейся беде. Трех коней загнал батыр, чтобы сообщить эту весть, и никто не мог определить его. Таково уж, очевидно, народное чутье. Об этом и подумал батыр Кабанбай увидев молча стоящих горожан. И еще удивился он великий многолюдности Туркестана. Это только поначалу казалось, что город вымер. Едва услышав о нашествии врага, они все пришли сюда, люди города: из ближайших плавней, из степных аулов, из пригородов и других близлежащих городков, где спасались от гнусностей султана Аблая и его палачей. Все были здесь, пришли даже старики и старухи, женщины и дети. Могущие держать в руках оружие сидели на конях с копьями, дубинками и старинными секирами. Много было и пеших мужчин с простыми рогатками. Многочисленные дервиши, ученые мюриды, ученики и мелкие духовные прислужники тоже вооружились длинными ножами, не полагаясь на одну лишь божью помощь. Весь тридцатитысячный Туркестан стоял здесь.
— Где же хаким Кудайберды-багадур? — спросил батыр Кабанбай, подъехав, у аксакала, стоящего впереди толпы перед мечетью.
— Убежал!
— От джунгар?
— Нет, от брата своего, жаждущего человечьей крови…
Кабанбай-батыр обернулся в сторону только что оставленного им дворца хакима:
— А где же Аблай?
— Уже ускакал!
Кабанбай-батыр опустил голову, раздумывая, как ему поступить. До него долетели из толпы обрывки разговоров:
— Говорят, питающийся кровью Аблай оставил за себя султана Валия, своего сына…
— Лишь молиться умеет Валий, а не драться с шуршутами!
— Да били мы этих шуршутов и не раз!
— Теперь их семь туменов идет на нас. Семь огнедышащих гор, закрытых кровавыми тучами…
— Шуршутов — неисчислимое множество. Видно, конец пришел славный стране казахов…
* * *
Шуршуты — насмешливое название китайских вояк, не раз являвшихся завоевателями в эти края. Всякий раз им приходилось потом бежать отсюда. Теперь и джунгар называли в народе шуршутами, понимая, кто сзади подталкивает джунгарского контайчи.
Кабанбай-батыр бросил поводья коня одному из своих джигитов, твердым шагом взошел на возвышение перед мечетью.
— О народ мой! — Он широко раскинул обе руки, словно стремясь обнять ими всю площадь, всю степь до самого горизонта. — Не из вашего я края, но к одному корню принадлежим мы все, большие и малые, рыжие и черные, кочующие и пашущие землю. Я — батыр Кабанбай из рода кара-керей, слышали ли вы обо мне?..
— Слышали… Знаем тебя, славный Кабанбай-батыр!
— Веди нас на проклятых шуршутов!
— Слава батыру Кабанбаю!
Кабанбай батыр резко опустил правую руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88