— Как же, говорили. — Джек Обри задумался на минуту. — Выходит, если бы вы захотели, то смогли бы узнать, какие суда и конвои находятся в море, когда ожидается их приход, чем они нагружены и так далее. Вплоть до названий галеонов?
— Конечно, мог, — отвечал Стивен, — если бы вздумал изображать из себя шпиона. Но там, где я был, ваши противники воспринимались как жертвы вашего разбоя, на испанском берегу я видел оборотную сторону медали. Как вам такая диалектика?
— Верно, — согласился Джек, задумчиво посмотрев на доктора — Несомненно, и зайцу нужен закон. Но что вы скажете об этом военном корабле? Какого он класса? Сколько у него орудий? Где находится?
— Это «Какафуэго».
— «Какафуэго»? Никогда не слышал такого названия. Во всяком случае это не линейный корабль. Какое у него парусное вооружение?
— Стыдно сказать, — после паузы отвечал Стивен, — но я об этом не спросил. Однако, судя по восхищению, с каким произносилось название, судно это-какой-то сверхмощный гигант.
— Что же, придется держаться подальше от него. Поскольку его капитану знакомо описание нашего шлюпа, надо попытаться изменить наш внешний вид. Слой краски и ткань на шкафуте, даже необычно залатанный кливер или починенная стеньга могут творить чудеса перевоплощения. Кстати, матросы в шлюпке вам рассказали, почему мы вынуждены были оставить вас?
— Они сообщили мне о фрегатах и о высадке досмотровой партии на борт американца.
— Напрасные хлопоты. Тех, кого искали, на борту не оказалось. Диллон битый час проверял пассажиров. Я был рад этому, ведь, по вашим словам, эти самые «Объединенные ирландцы» в целом порядочные ребята, гораздо лучше членов других партий, названия которых я никогда толком не помнил. Стальные парни, белые парни, оранжевые парни — или как там еще?
— При чем тут «Объединенные ирландцы»? Насколько мне известно, это французы. Мне сказали, что на американском судне искали каких-то французов.
— Они лишь выдавали себя за французов. То есть если они там и находились, то могли изображать из себя французов. Потому-то я и отправил туда Диллона, который хорошо говорит на их языке. Но, как вам известно, их там не оказалось. По — моему, вся эта история выеденного яйца не стоит. Как я вам уже сказал, я был только рад, что их там не обнаружили. Но это обстоятельство, на мой взгляд, почему-то расстроило Диллона. По — моему, ему очень хотелось их поймать. А может, он страшно огорчился оттого, что наше крейсерство прекратилось. С этой поры все и началось. Правда, мне не следовало рассказывать вам про всю эту ерунду. Вы слышали о пленниках?
— О том, что капитаны фрегатов были так добры, что всучили вам полсотни узников?
— Лишь бы самим от них избавиться! Так на флоте не поступают. Подлый, недостойный прием! — взорвался Джек Обри, и глаза его зло сузились. — Правда, я их перехитрил. Разделавшись с американцем, мы направились к «Амелии»; я сообщил ее капитану, что американец чист, мы подняли сигнал, что отделяемся от отряда, а пару часов спустя, воспользовавшись попутным ветром, высадили всех до единого на острове Дракона.
— Возле Майорки?
— Совершенно верно.
— Но разве вы не совершили ошибку? Разве вас не накажут, не отдадут под суд?
Джек Обри вздрогнул и, хлопнув ладонью по столу, произнес:
— Прошу вас никогда не произносить этого неприятного слова. Одно его упоминание способно испортить день.
— Но у вас не будет неприятностей?
— Не будет, если я приведу за собой на буксире какой — нибудь потрясающий приз, — со смехом отозвался Джек. — Если ветер будет попутный, то мы сможем добраться до окрестностей Барселоны и лечь в дрейф. Я на это настроился. Мы сможем произвести вылазку или две, а потом быстро уйти в Магон, захватив с собой добычу, которая нам попадется. Отправить с ней призовую команду мы не можем, поскольку людей у нас мало. А находиться подолгу вдалеке от своего порта нам нельзя, иначе придется жевать собственные сапоги.
— И все — таки…
— Да не переживайте вы так, дорогой доктор. Приказа, куда именно их высадить, да и вообще никакого приказа я не получал. И я, разумеется, потребую наградные. Кроме того, у меня есть прикрытие: все мои офицеры официально подтвердили, что мы поступили таким образом из-за нехватки воды и провизии. В их числе Маршалл, Риккетс и даже Диллон, хотя он хамил при этом и вел себя по-свински.
* * *
«Софи» пропахла жареными сардинами и свежей краской. Она лежала в дрейфе в пятнадцати милях от острова Тортоза. Стоял мертвый штиль, и шлюп покачивался на плавных волнах зыби. Над палубой, твиндеками и такелажем повис тошнотворный запах сардин, которых моряки приобрели у рыбаков, закупив весь их ночной улов.
Боцман отправил большую партию матросов закрашивать желтой краской корпус, на который в доке была аккуратно нанесена чернь с белой полосой. Мастер — парусник вместе с полудюжиной матросов, вооруженных гардаманами и свайками, сшивали узкую полосу парусины с целью замаскировать характерный для военного судна силуэт. Лейтенант, сев в шлюпку, кружил вокруг брига, чтобы определить, насколько им это удалось. Оставшись в обществе доктора, он продолжал:
— … Все. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы избежать этого. Изменил курс, уменьшил парусность — поступок, недопустимый на военном флоте, — шантажировал штурмана, чтобы он выполнил эти распоряжения. Однако утром в двух милях от нас, с подветренной стороны, мы обнаружили американца — там, где его никак не следовало встретить… Эй, мистер Уотт, прибавьте везде по шесть дюймов.
Хорошо, что так вышло. Если бы послали с досмотром кого-то другого, то их могли бы арестовать.
Наступила пауза, затем Джеймс Диллон продолжил:
— Отец Манган перегнулся ко мне через стол, так что я почувствовал его зловонное дыхание, и, глядя на меня своими отвратительными желтыми глазами, начал свои мерзкие речи. Как я говорил, я уже принял решение, однако получилось так, будто я испугался вульгарной угрозы. А две минуты спустя я понял, что так оно и было.
— Ничего подобного, в вас говорит больное воображение. По существу, это самобичевание, ни в коем случае не предавайтесь этому греху, Джеймс, умоляю. Что касается капитана, то мне жаль, что вы так противитесь переменам в ваших отношениях. Что именно вас так беспокоит?
— Надо быть совершенно бесчувственным, чтобы не возражать против его поведения и разделять его понимание чувства долга, не говоря… Мистер Уотт, достаточно!
Доктор размышлял о том, стоит ли ему увещевать лейтенанта: «Не надо ненавидеть за это Джека Обри, не пейте так много, не губите себя. Как бы не произошел взрыв». Ведь, несмотря на его внешнее спокойствие, Джеймс Диллон вспыльчив как порох, и сейчас он болезненно раздражен. Не решив, как ему поступить, Стивен пожал плечами и поднял правую руку ладонью вверх, словно желая сказать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126