— Я сразу же передам его по команде. Мистер Браун говорит, что складу совершенно невозможно удовлетворить и половины ваших требований. Он просто изумлен тем, что вам нужно столько всего. Какого черта вы умудрились оказаться без такого количества рангоутных дерев? А разве можно требовать такую пропасть снастей? Весла у вас уничтожены? Но здесь нет весел. А вы уверены, что ваш боцман не загибает? По словам мистера Брауна, на базе нет не только ни одного фрегата, но даже линейного корабля, которому требовалась бы такая уйма тросов.
— Если мистер Браун объяснит мне, как захватить тридцатидвухпушечный фрегат, не потеряв при этом части рангоута, буду ему премного обязан.
— Ах эти нападения врасплох, знаете ли… Могу сказать одно: вам придется проследовать на Мальту, чтобы удовлетворить большинство ваших требований. «Нортумберленд» и «Сюперб» успели подчистить здешние склады. — Намерение Харта выглядеть недружелюбным было столь очевидным, что слова были излишни. Однако следующий выпад оказался для Джека неожиданным и поразил его в самое уязвимое место. — Вы еще не написали родителям Эллиса? Такие штуки, — Харт пощелкал пальцами по донесению, — вещь несложная. Они под силу любому. Но вот тут я вам не завидую. Что я им скажу, я и сам не знаю… — Кусая себя за сустав большого пальца, Харт кинул на него свирепый взгляд из-под бровей, и Джек тотчас понял, что финансовые неудачи, чужие несчастья, да все что угодно, трогали капитана гораздо меньше, чем распутное поведение его жены.
На самом деле Джек успел написать такое письмо, как и другие письма — извещения, — дяде Диллона, семьям убитых моряков, — и он думал о них, с печальным лицом шагая по внутреннему дворику. Под темной аркой остановилась какая-то фигура, явно присматривавшаяся к нему. Единственное, что Джек мог разглядеть, это силуэт и два эполета, принадлежавшие капитану первого ранга или флаг — офицеру, поэтому, хотя он был готов отдать честь, он ни о чем не думал, когда офицер шагнул на свет и протянул ему руку:
— Капитан Обри, если не ошибаюсь? Китс, капитан «Сюперба». Мой дорогой сэр, разрешите поздравить вас от всей души с поистине блестящей победой. Я только что обошел вокруг вашего трофея на своей шлюпке и был изумлен, сэр, просто поражен. Вам здорово досталось? Не могу ли я вам чем-то услужить? Не нужна ли помощь моего боцмана, плотника, парусных мастеров? Не доставите ли вы мне удовольствие отобедать со мной, или же вы уже приглашены? Думаю, так оно и есть: любая дама в Магоне будет рада похвастаться вами перед гостями. Такая победа!
— От всего сердца благодарю вас, сэр! — воскликнул Джек, покраснев от удовольствия, и с такой силой пожал руку капитану Китсу, что тот поморщился от боли. — Бесконечно обязан за ваши добрые слова. Для меня нет ничего дороже вашего мнения, сэр. По правде говоря, я приглашен на обед к губернатору, после чего должен остаться на концерт. Но если вы одолжите мне своего боцмана с помощниками, буду считать это помощью, ниспосланной свыше, поскольку мои люди страшно устали, совершенно изнемогли.
— Договорились. Буду счастлив помочь, — отвечал капитан Китс. — Вам куда, сэр? Вверх или вниз?
— Вниз, сэр. Мы условились встретиться с одной… э… особой в «Короне».
— Тогда нам по пути, — сказал капитан Китс, беря Джека под руку. Перейдя на другую сторону улицы, он обратился к своему другу: — Том, подойди сюда, посмотри, кого я встретил. Это капитан Обри, командир «Софи»! Уверен, вы знаете капитана Гренвиля?
— Эта встреча доставляет мне большое удовольствие, — воскликнул мрачный на вид, покрытый шрамами, одноглазый Гренвиль, затем с улыбкой пожал ему руку и тотчас пригласил на обед.
К тому моменту когда они с Китсом расстались возле «Короны», Джек был вынужден отклонить пять приглашений на ужин. Из уст почитаемых им людей он слышал такие слова: «Отчетливо выполненная операция, каких я еще не знал», «Нельсон это оценит» — и еще: «Если существует на земле справедливость, то правительство должно выкупить фрегат и передать его под командование капитану Обри». В толпе прохожих он видел непритворно почтительные, доброжелательные и полные восхищения взгляды матросов и младших офицеров. А два старше его чином офицера, которым не везло с призами и которые были известны как завистники, поспешили перейти через улицу, чтобы от души поздравить его с успехом.
Джек поднялся в свой гостиничный номер, скинул мундир и опустился в кресло. «Должно быть, именно такое состояние называют грезами наяву», — произнес он, пытаясь определить те волнующие, трогательные, как при посещении храма, чувства, от которых подступают слезы. Чувства эти продолжали бередить его душу, усиливаться, и, когда в его номер ворвалась Мерседес, он посмотрел на нее кротко и доброжелательно, по-братски. Подбежав к нему, она страстно обняла его и разразилась целой тирадой на каталанском наречии, затем сказала ему на ухо:
— Храбрый, храбрый капитан — добрый, пригожий и смелый.
— Спасибо, спасибо тебе, милая Мерси. Я бесконечно обязан тебе. Скажи мне, — произнес он после подобающей паузы, пытаясь сесть поудобнее (как — никак в девице было четыре пуда), — будь добра, bona creatura, принеси мне охлажденного негуса. Sangria colda. Моя пить, soif, уверяю тебя, дорогуша…
— Твоя тетушка оказалась совершенно права, — продолжал он, ставя на стол покрытый капельками влаги кувшин и вытирая рот. — Судно из Винароса оказалось на месте с точностью до минуты, обнаружили мы и лжерагузанку. Так что твоей тетушке полагается вознаграждение, recompenso de tua tia, дорогая. — С этими словами он достал кожаный кошелек из кармана панталон, а следом за ним аккуратный пакет из вощеной бумаги. — А это небольшой regalo para vous, душечка.
— Подарок? — воскликнула Мерседес, с блестящими глазами беря пакет, и стала разворачивать ловкими пальцами шелк, папиросную бумагу, ювелирную вату и обнаружила изящный, украшенный бриллиантами крестик на цепочке. Девушка вскрикнула, поцеловала Джека и кинулась к зеркалу. Снова вскрикнула и вернулась с украшением на груди. Она напыжилась, словно голубь, опустив вырез пониже, и крестик засверкал в ложбинке меж грудей. — Он тебе нравится? Нравится? Нравится?
В глазах Джека появилось отнюдь не братское выражение, в горле у него пересохло, и сердце начало учащенно биться.
— О да, он мне нравится, — хриплым голосом произнес он.
— Таймли, сэр, боцман с «Сюперба», — раздался могучий бас из отворившейся двери. — О, прошу прощения, сэр…
— Ничего, мистер Таймли, — отозвался Джек Обри. — Рад видеть вас…
«Может быть, хорошо, что так получилось, — размышлял он, снова высаживаясь на набережную. Позади осталась целая команда ловких, толковых матросов с „Сюперба“, которые натягивали новенькие ванты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— Если мистер Браун объяснит мне, как захватить тридцатидвухпушечный фрегат, не потеряв при этом части рангоута, буду ему премного обязан.
— Ах эти нападения врасплох, знаете ли… Могу сказать одно: вам придется проследовать на Мальту, чтобы удовлетворить большинство ваших требований. «Нортумберленд» и «Сюперб» успели подчистить здешние склады. — Намерение Харта выглядеть недружелюбным было столь очевидным, что слова были излишни. Однако следующий выпад оказался для Джека неожиданным и поразил его в самое уязвимое место. — Вы еще не написали родителям Эллиса? Такие штуки, — Харт пощелкал пальцами по донесению, — вещь несложная. Они под силу любому. Но вот тут я вам не завидую. Что я им скажу, я и сам не знаю… — Кусая себя за сустав большого пальца, Харт кинул на него свирепый взгляд из-под бровей, и Джек тотчас понял, что финансовые неудачи, чужие несчастья, да все что угодно, трогали капитана гораздо меньше, чем распутное поведение его жены.
На самом деле Джек успел написать такое письмо, как и другие письма — извещения, — дяде Диллона, семьям убитых моряков, — и он думал о них, с печальным лицом шагая по внутреннему дворику. Под темной аркой остановилась какая-то фигура, явно присматривавшаяся к нему. Единственное, что Джек мог разглядеть, это силуэт и два эполета, принадлежавшие капитану первого ранга или флаг — офицеру, поэтому, хотя он был готов отдать честь, он ни о чем не думал, когда офицер шагнул на свет и протянул ему руку:
— Капитан Обри, если не ошибаюсь? Китс, капитан «Сюперба». Мой дорогой сэр, разрешите поздравить вас от всей души с поистине блестящей победой. Я только что обошел вокруг вашего трофея на своей шлюпке и был изумлен, сэр, просто поражен. Вам здорово досталось? Не могу ли я вам чем-то услужить? Не нужна ли помощь моего боцмана, плотника, парусных мастеров? Не доставите ли вы мне удовольствие отобедать со мной, или же вы уже приглашены? Думаю, так оно и есть: любая дама в Магоне будет рада похвастаться вами перед гостями. Такая победа!
— От всего сердца благодарю вас, сэр! — воскликнул Джек, покраснев от удовольствия, и с такой силой пожал руку капитану Китсу, что тот поморщился от боли. — Бесконечно обязан за ваши добрые слова. Для меня нет ничего дороже вашего мнения, сэр. По правде говоря, я приглашен на обед к губернатору, после чего должен остаться на концерт. Но если вы одолжите мне своего боцмана с помощниками, буду считать это помощью, ниспосланной свыше, поскольку мои люди страшно устали, совершенно изнемогли.
— Договорились. Буду счастлив помочь, — отвечал капитан Китс. — Вам куда, сэр? Вверх или вниз?
— Вниз, сэр. Мы условились встретиться с одной… э… особой в «Короне».
— Тогда нам по пути, — сказал капитан Китс, беря Джека под руку. Перейдя на другую сторону улицы, он обратился к своему другу: — Том, подойди сюда, посмотри, кого я встретил. Это капитан Обри, командир «Софи»! Уверен, вы знаете капитана Гренвиля?
— Эта встреча доставляет мне большое удовольствие, — воскликнул мрачный на вид, покрытый шрамами, одноглазый Гренвиль, затем с улыбкой пожал ему руку и тотчас пригласил на обед.
К тому моменту когда они с Китсом расстались возле «Короны», Джек был вынужден отклонить пять приглашений на ужин. Из уст почитаемых им людей он слышал такие слова: «Отчетливо выполненная операция, каких я еще не знал», «Нельсон это оценит» — и еще: «Если существует на земле справедливость, то правительство должно выкупить фрегат и передать его под командование капитану Обри». В толпе прохожих он видел непритворно почтительные, доброжелательные и полные восхищения взгляды матросов и младших офицеров. А два старше его чином офицера, которым не везло с призами и которые были известны как завистники, поспешили перейти через улицу, чтобы от души поздравить его с успехом.
Джек поднялся в свой гостиничный номер, скинул мундир и опустился в кресло. «Должно быть, именно такое состояние называют грезами наяву», — произнес он, пытаясь определить те волнующие, трогательные, как при посещении храма, чувства, от которых подступают слезы. Чувства эти продолжали бередить его душу, усиливаться, и, когда в его номер ворвалась Мерседес, он посмотрел на нее кротко и доброжелательно, по-братски. Подбежав к нему, она страстно обняла его и разразилась целой тирадой на каталанском наречии, затем сказала ему на ухо:
— Храбрый, храбрый капитан — добрый, пригожий и смелый.
— Спасибо, спасибо тебе, милая Мерси. Я бесконечно обязан тебе. Скажи мне, — произнес он после подобающей паузы, пытаясь сесть поудобнее (как — никак в девице было четыре пуда), — будь добра, bona creatura, принеси мне охлажденного негуса. Sangria colda. Моя пить, soif, уверяю тебя, дорогуша…
— Твоя тетушка оказалась совершенно права, — продолжал он, ставя на стол покрытый капельками влаги кувшин и вытирая рот. — Судно из Винароса оказалось на месте с точностью до минуты, обнаружили мы и лжерагузанку. Так что твоей тетушке полагается вознаграждение, recompenso de tua tia, дорогая. — С этими словами он достал кожаный кошелек из кармана панталон, а следом за ним аккуратный пакет из вощеной бумаги. — А это небольшой regalo para vous, душечка.
— Подарок? — воскликнула Мерседес, с блестящими глазами беря пакет, и стала разворачивать ловкими пальцами шелк, папиросную бумагу, ювелирную вату и обнаружила изящный, украшенный бриллиантами крестик на цепочке. Девушка вскрикнула, поцеловала Джека и кинулась к зеркалу. Снова вскрикнула и вернулась с украшением на груди. Она напыжилась, словно голубь, опустив вырез пониже, и крестик засверкал в ложбинке меж грудей. — Он тебе нравится? Нравится? Нравится?
В глазах Джека появилось отнюдь не братское выражение, в горле у него пересохло, и сердце начало учащенно биться.
— О да, он мне нравится, — хриплым голосом произнес он.
— Таймли, сэр, боцман с «Сюперба», — раздался могучий бас из отворившейся двери. — О, прошу прощения, сэр…
— Ничего, мистер Таймли, — отозвался Джек Обри. — Рад видеть вас…
«Может быть, хорошо, что так получилось, — размышлял он, снова высаживаясь на набережную. Позади осталась целая команда ловких, толковых матросов с „Сюперба“, которые натягивали новенькие ванты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126