В годы войны ему не было равных по количеству потопленных кораблей врага, о его мастерстве, хитрости и удачливости ходили настоящие легенды. Его подчиненные становились адмиралами и пристегивали к кителям Золотые звезды героев. Он писал книги и научные трактаты. Его ненавидело начальство и боготворила флотская молодежь. Он ушел из жизни забытый и непонятый, недоделав многого из того, что ещё мог и хотел сделать. И его подвиги до сих пор остаются окруженными каким-то молчаливым табу.
— Почему? — спросил сидевший у стола Колесников.
— А вот послушай, он тебе расскажет, — кивнул он в мою сторону, — а мне надо сходить на центральный пост. Я потом ещё загляну к вам, — и он вышел из каюты.
Видя устремленный на меня выжидающий взгляд Дмитрия, я прикрыл глаза и словно бы увидел перед собой страницы журнала «GEO», где однажды наткнулся на эту удивительную историю.
…К началу Великой Отечественной войны капитан 3-го ранга Петр Грищенко был уже одним из опытнейших командиров подводных лодок. К этому времени он успел закончить Высшее военно-морское училище, прослужить несколько лет на различных подводных лодках и после этого окончить ещё и Военно-морскую академию. Выпускников академии в то время назначали, как правило, не ниже чем командирами дивизионов или бригад, но Грищенко попросился командовать простой подводной лодкой. И был назначен командиром минного заградителя Л-3, носившего гордое имя «Фрунзевец».
22 июня 1941 года застало его в Либаве, и едва на западной границе ударили первые орудийные залпы, Грищенко получил приказ о немедленном выходе в море.
Но не так-то просто оказалось выполнить этот приказ и выйти из аванпорта — либавский фарватер был узок и извилист, а с неба уже заходили в пике шесть ревущих немецких бомбардировщиков. Однако Грищенко все же сумел уклониться от их атак и вырваться в море, к Стейнортскому маяку, где ему было предписано нести боевое дежурство.
Поднимая по ночам перископ, командир «Фрунзевца» видел, как над городом вздымается багровое зарево, и понимал, что там из последних сил отбивают атаки врага его товарищи. Но как им можно было помочь в этой ситуации?
«Всплыть! — приказал военком Баканов, увидев в перископ, что немцы штурмуют Либаву. — Подойти к берегу и вступить в бой с фашистами!»
Но Грищенко от выполнения этого приказа отказался. На лодке было одно-единственное семидесятимиллиметровое орудие и, не оказав никакой существенной помощи защитникам города, лодка была бы в считанные минуты расстреляна с берега прямой наводкой. Ввиду очевидной абсурдности приказа, это неподчинение не принесло беды командиру Л-3, хотя нервы потрепало изрядно.
Впрочем, вскоре Грищенко получил новую боевую задачу: выставить неподалеку от Клайпеды минное заграждение, что он и выполнил с наилучшим результатом. На выставленных им минах подорвались груженые немецкие транспорты «Эгерау» и «Хенни».
Едва возвратились на базу, как лодка получила новое задание: выставить минные заграждения в Данцигской бухте, можно сказать, в самом логове врага. И она их выставила. Пристроившись в кильватер минным тральщикам немцев, расчищавшим проход для своих кораблей, Грищенко прямо вслед их работе выставил в бухте новые мины, на которых тут же подорвались три немецких корабля, и благополучно вернулся в Кронштадт. А в сентябре — он уже снова на задании…
В свой четвертый поход лодка вышла 9 августа 1942 года, при этом на её борту находился писатель-маринист Александр Зонин. Минзагу Л-3 была поставлена боевая задача: выставить возле острова Борнхольм два минных заграждения, а затем начать торпедную охоту за судами противника.
18 августа Грищенко обнаружил в перископ большой караван транспортов и, выбрав самый крупный из них, незамедлительно атаковал его. Две торпеды в клочья разорвали танкер водоизмещением пятнадцать тысяч тонн. Переждав атаку глубинными бомбами, Грищенко снова идет в атаку и топит ещё один танкер с 10 тысячами тонн горючего.
25-26 августа Л-3 выставила две банки мин в заданном районе и атаковала конвой из транспортов, поразив четырехторпедным залпом сразу два транспорта. Через несколько дней ещё одна атака, и в результате — потопленный эсминец и крупный транспорт.
9 сентября лодка возвращается на базу, и военком Долматов пишет на Грищенко донос: мол, командир Л-3 нерационально использовал торпеды (хотя найденный Грищенко способ атаки двумя торпедами сразу будет позднее признан на флоте наиболее оптимальным). Но после столь победного похода наказать командира лодки не решились, а наоборот — наградили его орденом. К тому же в эти дни к нему на лодку пожаловали писатели Александр Фадеев, Всеволод Вишневский и поэтесса Ольга Берггольц. Художник Гуляев написал большое живописное полотно о торжественной встрече Л-3 после боевого похода в Кронштадте: в центре картины командующий флотом В. Трибуц жмет руку Грищенко.
После небольшого отдыха, 27 октября 1942 года «Фрунзевец» уже опять вышел на боевое задание в море…
А в феврале 1943 года происходит необъяснимое: приказом наркома Кузнецова Грищенко переводят на берег, где он и пробыл до конца войны. И это после того, как он потопил (с учетом судов, подорвавшихся на выставленных им минах) 18 неприятельских кораблей, пустив на дно 65 тысяч тонн груза! Но вместо награды, его сразу же после войны начали активно вытеснять с флота… Отстраненный от действующей службы, Грищенко начал серьезно заниматься наукой, анализирует тактику действий подводных лодок во время войны, защитил диссертацию, преподавал в военно-морских училищах. Более десяти раз командира легендарной Л-3 представляли к званию Героя Советского Союза, но так Звезду и не дали! Ходили слухи — из-за того, мол, что он увел прямо из-под носа у одного из балтийских адмиралов первую красавицу Кронштадта, из-за того, что в Нью-Йорке вдруг обнаружилась сестра его первой жены, уехавшая туда ещё в двадцатые годы, из-за того, что…
Впрочем, разве важно, из-за чего? Умирал Грищенко в одиночестве, на руках своего верного друга — жены. Проводить его в последний путь пришли только старые ветераны флота да офицеры-подводники, для которых он был кумиром…
— Да… Но разве он был один такой на нашем флоте? — выслушав эту историю, произнес Дима. — А знаменитый командир С-13 Александр Маринеско, которого Гитлер назвал своим личным врагом № 1?.. Кстати, ты любишь такие совпадения — к началу войны на Балтике состояло 13 подводных лодок типа «С», но до дня Победы уцелела только С-13 под командованием А. И. Маринеско. И в самый знаменитый свой рейд, во время которого он пустил на дно сначала девятипалубный океанский лайнер «Вильгельм Густлов» водоизмещением 25484 тонны с девятью тысячами немецких военных специалистов на борту, а потом военный крейсер «Генерал фон Штойбен» водоизмещением 15400 тонн с четырьмя тысячами фашистов, он вышел именно 13 января 1945 года…
— Выходит, кому-то и чертова дюжина приносит удачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Почему? — спросил сидевший у стола Колесников.
— А вот послушай, он тебе расскажет, — кивнул он в мою сторону, — а мне надо сходить на центральный пост. Я потом ещё загляну к вам, — и он вышел из каюты.
Видя устремленный на меня выжидающий взгляд Дмитрия, я прикрыл глаза и словно бы увидел перед собой страницы журнала «GEO», где однажды наткнулся на эту удивительную историю.
…К началу Великой Отечественной войны капитан 3-го ранга Петр Грищенко был уже одним из опытнейших командиров подводных лодок. К этому времени он успел закончить Высшее военно-морское училище, прослужить несколько лет на различных подводных лодках и после этого окончить ещё и Военно-морскую академию. Выпускников академии в то время назначали, как правило, не ниже чем командирами дивизионов или бригад, но Грищенко попросился командовать простой подводной лодкой. И был назначен командиром минного заградителя Л-3, носившего гордое имя «Фрунзевец».
22 июня 1941 года застало его в Либаве, и едва на западной границе ударили первые орудийные залпы, Грищенко получил приказ о немедленном выходе в море.
Но не так-то просто оказалось выполнить этот приказ и выйти из аванпорта — либавский фарватер был узок и извилист, а с неба уже заходили в пике шесть ревущих немецких бомбардировщиков. Однако Грищенко все же сумел уклониться от их атак и вырваться в море, к Стейнортскому маяку, где ему было предписано нести боевое дежурство.
Поднимая по ночам перископ, командир «Фрунзевца» видел, как над городом вздымается багровое зарево, и понимал, что там из последних сил отбивают атаки врага его товарищи. Но как им можно было помочь в этой ситуации?
«Всплыть! — приказал военком Баканов, увидев в перископ, что немцы штурмуют Либаву. — Подойти к берегу и вступить в бой с фашистами!»
Но Грищенко от выполнения этого приказа отказался. На лодке было одно-единственное семидесятимиллиметровое орудие и, не оказав никакой существенной помощи защитникам города, лодка была бы в считанные минуты расстреляна с берега прямой наводкой. Ввиду очевидной абсурдности приказа, это неподчинение не принесло беды командиру Л-3, хотя нервы потрепало изрядно.
Впрочем, вскоре Грищенко получил новую боевую задачу: выставить неподалеку от Клайпеды минное заграждение, что он и выполнил с наилучшим результатом. На выставленных им минах подорвались груженые немецкие транспорты «Эгерау» и «Хенни».
Едва возвратились на базу, как лодка получила новое задание: выставить минные заграждения в Данцигской бухте, можно сказать, в самом логове врага. И она их выставила. Пристроившись в кильватер минным тральщикам немцев, расчищавшим проход для своих кораблей, Грищенко прямо вслед их работе выставил в бухте новые мины, на которых тут же подорвались три немецких корабля, и благополучно вернулся в Кронштадт. А в сентябре — он уже снова на задании…
В свой четвертый поход лодка вышла 9 августа 1942 года, при этом на её борту находился писатель-маринист Александр Зонин. Минзагу Л-3 была поставлена боевая задача: выставить возле острова Борнхольм два минных заграждения, а затем начать торпедную охоту за судами противника.
18 августа Грищенко обнаружил в перископ большой караван транспортов и, выбрав самый крупный из них, незамедлительно атаковал его. Две торпеды в клочья разорвали танкер водоизмещением пятнадцать тысяч тонн. Переждав атаку глубинными бомбами, Грищенко снова идет в атаку и топит ещё один танкер с 10 тысячами тонн горючего.
25-26 августа Л-3 выставила две банки мин в заданном районе и атаковала конвой из транспортов, поразив четырехторпедным залпом сразу два транспорта. Через несколько дней ещё одна атака, и в результате — потопленный эсминец и крупный транспорт.
9 сентября лодка возвращается на базу, и военком Долматов пишет на Грищенко донос: мол, командир Л-3 нерационально использовал торпеды (хотя найденный Грищенко способ атаки двумя торпедами сразу будет позднее признан на флоте наиболее оптимальным). Но после столь победного похода наказать командира лодки не решились, а наоборот — наградили его орденом. К тому же в эти дни к нему на лодку пожаловали писатели Александр Фадеев, Всеволод Вишневский и поэтесса Ольга Берггольц. Художник Гуляев написал большое живописное полотно о торжественной встрече Л-3 после боевого похода в Кронштадте: в центре картины командующий флотом В. Трибуц жмет руку Грищенко.
После небольшого отдыха, 27 октября 1942 года «Фрунзевец» уже опять вышел на боевое задание в море…
А в феврале 1943 года происходит необъяснимое: приказом наркома Кузнецова Грищенко переводят на берег, где он и пробыл до конца войны. И это после того, как он потопил (с учетом судов, подорвавшихся на выставленных им минах) 18 неприятельских кораблей, пустив на дно 65 тысяч тонн груза! Но вместо награды, его сразу же после войны начали активно вытеснять с флота… Отстраненный от действующей службы, Грищенко начал серьезно заниматься наукой, анализирует тактику действий подводных лодок во время войны, защитил диссертацию, преподавал в военно-морских училищах. Более десяти раз командира легендарной Л-3 представляли к званию Героя Советского Союза, но так Звезду и не дали! Ходили слухи — из-за того, мол, что он увел прямо из-под носа у одного из балтийских адмиралов первую красавицу Кронштадта, из-за того, что в Нью-Йорке вдруг обнаружилась сестра его первой жены, уехавшая туда ещё в двадцатые годы, из-за того, что…
Впрочем, разве важно, из-за чего? Умирал Грищенко в одиночестве, на руках своего верного друга — жены. Проводить его в последний путь пришли только старые ветераны флота да офицеры-подводники, для которых он был кумиром…
— Да… Но разве он был один такой на нашем флоте? — выслушав эту историю, произнес Дима. — А знаменитый командир С-13 Александр Маринеско, которого Гитлер назвал своим личным врагом № 1?.. Кстати, ты любишь такие совпадения — к началу войны на Балтике состояло 13 подводных лодок типа «С», но до дня Победы уцелела только С-13 под командованием А. И. Маринеско. И в самый знаменитый свой рейд, во время которого он пустил на дно сначала девятипалубный океанский лайнер «Вильгельм Густлов» водоизмещением 25484 тонны с девятью тысячами немецких военных специалистов на борту, а потом военный крейсер «Генерал фон Штойбен» водоизмещением 15400 тонн с четырьмя тысячами фашистов, он вышел именно 13 января 1945 года…
— Выходит, кому-то и чертова дюжина приносит удачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76