Мы для него хуже червей навозных. Повторяю, если он существует.
Тут не выдержал Лурих, он вскочил и заорал:
— Ты хочешь сказать, что его нет?
— Да.
— И что Анри нас обманывает?
— Да. Я уверен, что это так!
Гул стоял в подземелье страшный, многие повскакивали со своих лежанок.
— Ты считаешь, что он все деньги забирает себе? — неистовствовал Кадм.
— Все не все, но очень большую часть. Может быть он с кем-то и делится, не знаю.
— Такие обвинения надо доказывать! — этот голос произвел остужающее действие на костер полыхающих страстей. Разбойники попятились к стенам, сраженные неожиданным появлением вожака. Весельчак был мрачен и грозен. Как-то заново почувствовалось, насколько он громаден, а также и то, что далеко не все в этом подземелье настроены против него.
— Ну что же ты молчишь, пятнистая тварь? Ты сказал, что я присваиваю общие деньги, — проревел Анри. В руках он держал короткий аквитанский топорик и время от времени шлепал им плашмя по ладони.
— Утверждаю, — встал со своего места Анаэль.
— Ну так доказывай, и если к тому времени, как я дочитаю про себя символ веры, ты этого не сделаешь, то пожалеешь о том, что родился на свет.
— А если докажу? — спросил твердым голосом Анаэль.
Анри только тяжело усмехнулся в ответ.
— Пойманный в сокрытии общих денег, повинен смерти, — выкрикнул младший тапирец, и никто ему не возразил, потому что сказал он сущую правду.
Анри еще раз усмехнулся и сказал:
— Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое.
— Я не успею за это время даже выйти из подземелья, пока ты читаешь молитву.
— Да будет воля Твоя, — невозмутимо продолжал Анри.
Просто физически ощущалось, как сгущается напряжение в воздухе под каменными сводами. Очень многие думали также, как Анаэль, но для того, чтобы выступить на его стороне, им нужна была хоть какая-нибудь зацепка.
— Но поскольку я не могу выйти из подземелья, позволь мне хотя бы здесь, внутри действовать свободно.
— Как мы отпускаем должникам нашим…
Анаэль сделал знак столпившимся, чтобы они раздвинулись, и решительно прошел к волчьему пологу, за которым скрывалась личная пещера Анри. Анаэль, Кадм, тапирец, Лурих и еще несколько человек одновременно вошли туда.
— Если ты где-то и прячешь деньги, то здесь.
Мгновенно все было перевернуто в этой берлоге.
Анаэль намеренно держался подальше от медвежьей шкуры, которая служила постелью вожаку. Кошель с деньгами красильщика Мухаммеда нашел Кадм.
Надо ли говорить, какой шок произвела эта находка.
Последняя фраза молитвы застряла в горле Анри.
Несколько секунд вернейший слуга стоял перед своим господином, держа в вытянутых руках доказательство его бесчестья. Висела мучительная тишина. К несчастью для Весельчака, он растерялся даже больше других. Его подвела самоуверенность, он не предполагал, что кто-то из этих ублюдков его перехитрит. Конечно, он догадался, что деньги подброшены, и точно знал, кто это сделал, но что теперь было толку от этого? Никто не поверит ни единому его слову. И чем дольше он молчал, тем глубже становилась пропасть, в которую он проваливался.
— Это наши деньги, — с какой-то угрожающе-прозревающей интонацией сказал Кадм.
— Что ты бормочешь, дурак! Неужели ты не понимаешь, что мне специально их подкинули! — эти слова надо было сказать раньше, намного раньше. И другим голосом, не близким к истерике, а спокойным и властным.
— Они лежали у тебя в изголовье, — тупо разглядывая кошель заметил Лурих.
— Вам что, непонятно, что это не мои деньги?
— Ты украл их у нас, — еще более тупо, и от этого особенно веско сказал Кадм и поднял на хозяина налитые мукой глаза. Он так верил этому человеку.
Анри понял, что в этот момент его бывший раб ему особенно опасен, что все сейчас будет погребено под обломками его рухнувшей веры, будь она неладна! Он размахнулся своим аквитанским топориком, которым владел с изумительным искусством еще со времен далекой своей юности. Он собирался раскроить череп человеку, который еще совсем недавно почти боготворил его. Но ему не суждено было этого сделать. Когда его рука с топориком была в высшей точке, в горле у него уже торчал нож, посланный тапирцем.
Тяжелое, неуклюжее тело Весельчака Анри, потоптавшись на месте, молча, не издав ни единого звука повалилось на предательскую медвежью шкуру.
Разбойники собрались вокруг тела и некоторое время простояли молча. Напряжение как-то сразу спало. Справедливость восторжествовала, месть свершилась.
Когда первое возбуждение, вызванное внезапной сменой власти, схлынуло, разбойники почувствовали внутреннее опустошение. Они как бы осиротели. Кроме того в полный рост встал вопрос, что делать дальше? Кому быть новым вожаком, и быть ли ему вообще? Возможно ли оставаться в этом подвале, утратив вместе с Весельчаком связь с этим тайным, сильным, хотя и довольно жадным покровителем.
Все решили отложить до утра, видимо в тайной надежде, что утром станет ясно, что ничего не нужно. Ни нового Анри, ни старой шайки.
Ночью Анаэль, пятнистый урод, не дожидаясь рассвета и вопроса о том, не он ли подложил деньги под медвежью шкуру Анри, тихо покинул подземелье. Он прихватил с собой одну только раку с мощами некоего святого, имущество церкви у въезда в Депрем, и, оставив за спиной пропитанную разбойничьей тоской нору, растворился в холодной ночи.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ПОЧТОВЫЙ РОМАН
«О, Прекрасная Дама, каждое слово, которым я решаюсь потревожить Ваше утонченное и богоподобное внимание, не что иное как извинение за то, что я решился, все же, внимание Ваше потревожить. Я варвар, вторгающийся в алтарь, но падающий ниц при величии и святости открывшейся картины. И я готов немедля отречься от своего варварства и даже от самого себя; более того, я готов вступить в смертельный бой с каждым, кто лишь дерзновенно подумает подвергнуть сомнению чистоту и возвышенность вышеупомянутого алтаря. Нет, нет, не подумайте, о Прекрасная Дама, что я смею просить о чем-то Вас. Просить я могу лишь о позволении мечтать, ибо бестелесный, эфемерный материал моих мечтаний никак не затенит тихого сияния Вашей невинной красоты. Я прошу лишь о том, чтобы дикарю с пылающим сердцем разрешено было надеяться на то, что когда-нибудь ему будет разрешено называться рыцарем Прекрасной Дамы и рисковать жизнью повсюду, единственно ради возвеличивания блеска ее возвышенного имени».
Сибилла получала такие послания каждый день. Вначале она их немедленно сжигала, трепеща от возмущения и обиды, и успокаивалась лишь, углубившись с отцом Савари в очередную беседу о путях добродетели. После посещения госпиталя Святого Иоанна беседы эти стали чуть более предметными. Прислужник иоаннитов решил, что ученица его подготовлена достаточно, и от рассуждений абстрактных пытался проложить мостки к обсуждению каких-то практических мер и шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Тут не выдержал Лурих, он вскочил и заорал:
— Ты хочешь сказать, что его нет?
— Да.
— И что Анри нас обманывает?
— Да. Я уверен, что это так!
Гул стоял в подземелье страшный, многие повскакивали со своих лежанок.
— Ты считаешь, что он все деньги забирает себе? — неистовствовал Кадм.
— Все не все, но очень большую часть. Может быть он с кем-то и делится, не знаю.
— Такие обвинения надо доказывать! — этот голос произвел остужающее действие на костер полыхающих страстей. Разбойники попятились к стенам, сраженные неожиданным появлением вожака. Весельчак был мрачен и грозен. Как-то заново почувствовалось, насколько он громаден, а также и то, что далеко не все в этом подземелье настроены против него.
— Ну что же ты молчишь, пятнистая тварь? Ты сказал, что я присваиваю общие деньги, — проревел Анри. В руках он держал короткий аквитанский топорик и время от времени шлепал им плашмя по ладони.
— Утверждаю, — встал со своего места Анаэль.
— Ну так доказывай, и если к тому времени, как я дочитаю про себя символ веры, ты этого не сделаешь, то пожалеешь о том, что родился на свет.
— А если докажу? — спросил твердым голосом Анаэль.
Анри только тяжело усмехнулся в ответ.
— Пойманный в сокрытии общих денег, повинен смерти, — выкрикнул младший тапирец, и никто ему не возразил, потому что сказал он сущую правду.
Анри еще раз усмехнулся и сказал:
— Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое.
— Я не успею за это время даже выйти из подземелья, пока ты читаешь молитву.
— Да будет воля Твоя, — невозмутимо продолжал Анри.
Просто физически ощущалось, как сгущается напряжение в воздухе под каменными сводами. Очень многие думали также, как Анаэль, но для того, чтобы выступить на его стороне, им нужна была хоть какая-нибудь зацепка.
— Но поскольку я не могу выйти из подземелья, позволь мне хотя бы здесь, внутри действовать свободно.
— Как мы отпускаем должникам нашим…
Анаэль сделал знак столпившимся, чтобы они раздвинулись, и решительно прошел к волчьему пологу, за которым скрывалась личная пещера Анри. Анаэль, Кадм, тапирец, Лурих и еще несколько человек одновременно вошли туда.
— Если ты где-то и прячешь деньги, то здесь.
Мгновенно все было перевернуто в этой берлоге.
Анаэль намеренно держался подальше от медвежьей шкуры, которая служила постелью вожаку. Кошель с деньгами красильщика Мухаммеда нашел Кадм.
Надо ли говорить, какой шок произвела эта находка.
Последняя фраза молитвы застряла в горле Анри.
Несколько секунд вернейший слуга стоял перед своим господином, держа в вытянутых руках доказательство его бесчестья. Висела мучительная тишина. К несчастью для Весельчака, он растерялся даже больше других. Его подвела самоуверенность, он не предполагал, что кто-то из этих ублюдков его перехитрит. Конечно, он догадался, что деньги подброшены, и точно знал, кто это сделал, но что теперь было толку от этого? Никто не поверит ни единому его слову. И чем дольше он молчал, тем глубже становилась пропасть, в которую он проваливался.
— Это наши деньги, — с какой-то угрожающе-прозревающей интонацией сказал Кадм.
— Что ты бормочешь, дурак! Неужели ты не понимаешь, что мне специально их подкинули! — эти слова надо было сказать раньше, намного раньше. И другим голосом, не близким к истерике, а спокойным и властным.
— Они лежали у тебя в изголовье, — тупо разглядывая кошель заметил Лурих.
— Вам что, непонятно, что это не мои деньги?
— Ты украл их у нас, — еще более тупо, и от этого особенно веско сказал Кадм и поднял на хозяина налитые мукой глаза. Он так верил этому человеку.
Анри понял, что в этот момент его бывший раб ему особенно опасен, что все сейчас будет погребено под обломками его рухнувшей веры, будь она неладна! Он размахнулся своим аквитанским топориком, которым владел с изумительным искусством еще со времен далекой своей юности. Он собирался раскроить череп человеку, который еще совсем недавно почти боготворил его. Но ему не суждено было этого сделать. Когда его рука с топориком была в высшей точке, в горле у него уже торчал нож, посланный тапирцем.
Тяжелое, неуклюжее тело Весельчака Анри, потоптавшись на месте, молча, не издав ни единого звука повалилось на предательскую медвежью шкуру.
Разбойники собрались вокруг тела и некоторое время простояли молча. Напряжение как-то сразу спало. Справедливость восторжествовала, месть свершилась.
Когда первое возбуждение, вызванное внезапной сменой власти, схлынуло, разбойники почувствовали внутреннее опустошение. Они как бы осиротели. Кроме того в полный рост встал вопрос, что делать дальше? Кому быть новым вожаком, и быть ли ему вообще? Возможно ли оставаться в этом подвале, утратив вместе с Весельчаком связь с этим тайным, сильным, хотя и довольно жадным покровителем.
Все решили отложить до утра, видимо в тайной надежде, что утром станет ясно, что ничего не нужно. Ни нового Анри, ни старой шайки.
Ночью Анаэль, пятнистый урод, не дожидаясь рассвета и вопроса о том, не он ли подложил деньги под медвежью шкуру Анри, тихо покинул подземелье. Он прихватил с собой одну только раку с мощами некоего святого, имущество церкви у въезда в Депрем, и, оставив за спиной пропитанную разбойничьей тоской нору, растворился в холодной ночи.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ПОЧТОВЫЙ РОМАН
«О, Прекрасная Дама, каждое слово, которым я решаюсь потревожить Ваше утонченное и богоподобное внимание, не что иное как извинение за то, что я решился, все же, внимание Ваше потревожить. Я варвар, вторгающийся в алтарь, но падающий ниц при величии и святости открывшейся картины. И я готов немедля отречься от своего варварства и даже от самого себя; более того, я готов вступить в смертельный бой с каждым, кто лишь дерзновенно подумает подвергнуть сомнению чистоту и возвышенность вышеупомянутого алтаря. Нет, нет, не подумайте, о Прекрасная Дама, что я смею просить о чем-то Вас. Просить я могу лишь о позволении мечтать, ибо бестелесный, эфемерный материал моих мечтаний никак не затенит тихого сияния Вашей невинной красоты. Я прошу лишь о том, чтобы дикарю с пылающим сердцем разрешено было надеяться на то, что когда-нибудь ему будет разрешено называться рыцарем Прекрасной Дамы и рисковать жизнью повсюду, единственно ради возвеличивания блеска ее возвышенного имени».
Сибилла получала такие послания каждый день. Вначале она их немедленно сжигала, трепеща от возмущения и обиды, и успокаивалась лишь, углубившись с отцом Савари в очередную беседу о путях добродетели. После посещения госпиталя Святого Иоанна беседы эти стали чуть более предметными. Прислужник иоаннитов решил, что ученица его подготовлена достаточно, и от рассуждений абстрактных пытался проложить мостки к обсуждению каких-то практических мер и шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161