После обедни, на которой присутствовало всего двое прихожан, отец Марк вышел на убогую паперть церкви и увидел на дороге, ведущей к городу, фигуру одинокого всадника. Он был в легком рыцарском облачении, без наплечников и наколенников, в одной поясной кольчуге. Копье было вставлено в стременную петлю, расшитый серебряными шнурами штандарт медленно покачивался на прохладном ветру. Шлем был без забрала, то есть парадный, а не боевой и посверкивал металлическими полосами на солнце. Производил он впечатление не старого боевого служаки, а молодого дворянина, вырядившегося для легкого турнира, для почти безопасного праздника.
Все эти детали мгновенно отпечатались в сознании нового настоятеля, он стал поджидать, когда этот задумчивый щеголь приблизится.
Приблизился. Видя, что помочь ему никто не спешит, сам с легкостью спрыгнул с коня. Тот факт, что он приехал без оруженосца, тоже обратил на себя внимание отца Марка.
Доспехи, хоть и облегченные, тянули, надо думать, не менее чем на шестьдесят фунтов, но по движениям рыцаря это не ощущалось. Он снял шлем и оказалось, что легкость и гибкость его движений имеет простое объяснение. Перед отцом Марком стоял юноша лет двадцати, не более.
Сдержанно поздоровавшись с незнакомым священником, он поинтересовался, где отец Мельхиседек. По его речи отец Марк заключил, что юноша скорее всего бургундец.
— Отец Мельхиседек при смерти, он просил вас тотчас по прибытии проследовать к его ложу.
— Вы говорите так, святой отец, будто хорошо со мной знакомы, — удивился рыцарь.
Отец Марк не смутился, хотя дал себе слово впредь быть осторожнее с этим молодым человеком.
— Насколько я могу судить, вы являетесь постоянным прихожанином церкви св. Никодима.
— Являюсь.
— Отец Мельхиседек выразил настоятельное желание перед смертью напутствовать каждого из своих прихожан.
Они проследовали в дом. Умирающий обрадовался при виде этого гостя, он по всей видимости искренне любил его. Рыцарь преклонил колена и осторожно пал ему на грудь, дабы не причинить старику вреда тяжестью доспехов.
Отец Мельхиседек процитировал ему из послания св. Павла к коринфянам и еще что-то. Говорил он тихо и умиленно. Отец Марк разбирал не все слова.
— Вот и пришел мой час, — сказал старик, когда рыцарь медленно отпрянул.
— Вы еще оправитесь, святой отец.
— Не говори так. Пустые утешения хуже других пустых слов.
— Простите, святой отец.
Старик то ли закашлялся, то ли засмеялся.
— Ты решил меня ободрить перед лицом смерти, но вряд ли есть что-то, чего бы я меньше боялся, чем ее. Раньше я ее просто не хотел, теперь и этого чувства у меня нет. Исполняется порядок жизни. Господу желательно освободить меня от мирских обязанностей, легче всего ему сделать это призвав меня к себе. Неужто я стану грустить, получив такое предложение.
Рыцарь истово кивнул.
— Я понимаю, святой отец.
— И на бренной земле я оставляю после себя не пустыню. У меня есть здесь духовные дети, такие как ты, например. У меня есть ученики и продолжатели. Познакомься с отцом Марком. Теперь он будет здесь настоятельствовать, и я рад, что приход и реликвия окажутся под его попечением. Он молод, лишь немногими годами старше тебя, но прошел тернистое поприще и несет следы этого похода, в частности, и на своем челе. Посмотри, рыцарь, каково запечатлевается сарацинский плен на коже христианского пастыря.
Рыцарь поклонился отцу Марку и медленно, как бы слегка неохотно, поцеловал его руку. Старик тяжело дышал.
— Брат Марк, тебе я тоже рекомендую со всем жаром моего угасающего сердца этого благородного юношу. Это шевалье де Труа. Он прибыл сюда, в Святую землю, ради служения благому делу, но натолкнулся на житейское препятствие, которое искренне старается разрешить. Пока я больше ничего говорить не буду. Когда он сочтет нужным, когда почувствует искреннее доверие к тебе, он сам откроет тебе свое сердце.
Снаружи донеслись какие-то крики, заржали лошади. Рыцарь озабочено оглянулся.
— Сходи, сходи, посмотри, что там такое, — улыбнулся отец Мельхиседек. — Не бойся, я не умру без тебя.
Рыцарь вышел. Некоторое время умирающий лежал молча, с закрытыми глазами. Трудно было даже сказать, дышит ли он. Вдруг, не открывая глаз, старик сказал:
— Не хочу умирать так, хочу умереть стоя на коленях. Проводи меня в церковь.
Отец Марк помог ему подняться, это было не так просто. Несмотря на то, что умирающий исхудал, тело у него было длинное и костистое, а ноги не держали совсем. Он обнял своего преемника правой рукой за плечо, а тот, в свою очередь, обхватил его за талию, медленно, осторожно ковыляя, они вышли из дома на порог. Обоим нужно было передохнуть. После своих бесчисленных переломов, хотя и сросшихся уже много месяцев назад, отец Марк не мог считаться богатырем и владел своими членами с известным затруднением.
Шагах в тридцати перед ними, возле коновязи, шевалье де Труа беседовал с какими-то господами, по виду дворянами. Беседа носила, пожалуй что, нервный характер.
— Где же твой крест? — вдруг раздался негромкий, но потрясенный голос отца Мельхиседека.
Простая домотканая сутана, не застегнутая предварительно, широко разошлась на груди отца Марка. Никакого креста под сутаною, на исполосованном шрамами коже не было.
— Где же твой крест?! — еще более потрясенно повторил свой вопрос умирающий священник.
— Пообронил где-то, — неуверенно ответил отец Марк. Конечно, такой ответ не мог удовлетворить отца Мельхиседека. Кроме того и сам голос говорившего звучал лживо. Ничего же более убедительного в голову не приходило.
— Ты мне лжешь! — прохрипел старик, впиваясь острыми пальцами в плечо своему преемнику.
— Пообронил, пообронил где-то, — продолжал тупо повторять отец Марк и каждое следующее слово звучало менее убедительно, чем предыдущее.
— Кто ты такой, отвечай мне?!
В голове отца Марка-Анаэля крутился бешеный вихрь, он пытался сообразить что ему делать. Если этот сумасшедший старик хоть одно слово скажет де Труа, то все рухнуло.
— Кто ты, ирод, отвечай?! — голос старика становился все громче, и тогда отец Марк почти инстинктивно, охватил его свободной рукой за горло и изо всех сил сжал кадык. Последнее, что успел прошептать умирающий священник, было слово, похожее на «дьявол».
Он еще некоторое время после этого бился бессильным телом в руках своего наследника. Сдавливая ему горло отец Марк неотрывно смотрел на группу беседующих господ. Не дай бог кому-то из них придет в голову обернуться. Отец Марк покрылся мертвецким потом, даже рука, душившая наблюдательного старика, сделалась мокрой.
Не дай бог, обернуться!
Отец Мельхиседек последний раз дернулся и сделавшись вдруг много тяжелее, повис на плече у своего убийцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161