– Кстати, миссис Фробишер, чуть не забыл, – сказал он, когда секретарша принесла поднос с двумя серебряными кофейничками, сливочницей и его любимой чашкой «Королевское дерби», – там внизу работают люди. Один из них спросил меня... м-м... не могу ли я организовать для них кофейку?
Миссис Фробишер прыснула. Она работала личной секретаршей сэра Хорейса уже двадцать лет, и единственным ее недостатком были такие вот приступы неподобающего веселья.
– Вы имеете в виду рабочих?
– Так это рабочие? Я-то решил, что это вандалы.
Миссис Фробишер не поняла, но все равно хихикнула.
– Я позабочусь об этом, сэр Хорейс. Жалко, что снимают старую дверь. Она была такая элегантная, правда?
Сэр Хорейс сам налил себе кофе – такая уж у него была привычка. Сегодня он предпочел обойтись без сливок. Потом посмотрел на часы и занялся курением утренней сигары – «Ромео № 3». Это была целая церемония: обрезать кончик, зажечь, а потом десять минут предаваться цивилизованнейшему из всех наслаждений. В последнее время жизнь состояла из сплошных совещаний, вздохнул сэр Хорейс. Конца им просто не видно.
Полтора часа спустя, когда утреннее совещание, такое же нудное, как всегда, подходило к концу, Мэлори перестал слушать выступающих и задумался о ленче. В партнерской столовой кормили весьма недурно, но печальный опыт последних месяцев свидетельствовал, что обсуждение деловых проблем будет продолжено и за обеденным столом. Можно, конечно, отправиться в клуб, но и там теперь все не так, как прежде. Говядину, правда, готовят пока неплохо, но подают не каждый день...
Вдруг Мэлори понял, что Пилгрим его о чем-то спросил.
– Прошу извинить, Лоренс. Что вы сказали?
– Меня интересуют вот эти платежи, Хорейс. Семнадцатого июля каждого года мы переводим пятьдесят тысяч фунтов стерлингов в Цюрихский банк. Вам что-нибудь об этом известно?
Сэр Хорейс моментально насторожился.
– Полагаю, что да.
– Не могли бы вы мне это объяснить? Это продолжается уже очень много лет. Смотрите-ка, с 1920 года! Ничего себе!
Мэлори мягко перебил его:
– Я поговорю с вами об этом чуть позже, Лоренс.
Нетерпеливая гримаса, мелькнувшая на лице Пилгрима, вовсе не удивила старого банкира.
– Послушайте, Хорейс, давайте не будем разводить тайны.
– Всего лишь пара слов, предназначенных только для вас, – мягко произнес Мэлори. – Так будет лучше.
– Ладно, пусть так.
Совещание закончилось или, во всяком случае, прервалось, ибо его участники отправились мыть руки перед обедом. Мэлори пошел за Пилгримом в кабинет последнего – сплошь хромированная сталь и розовое дерево.
– У вас просто извещение о выплате или все досье?
– Досье. Вот оно, – показал Пилгрим. – Шестьдесят лет мы выплачиваем по пятьдесят тысяч ежегодно. Это три миллиона! Причем даже не учитывая процентов! Что это за чертовщина?
– Можно взглянуть?
Мэлори открыл досье. Там была всего одна страница машинописного текста, где излагались инструкции по платежам. Внизу от руки было приписано несколько слов.
– Здесь сказано: «См. примечание старшего партнера», – сказал Мэлори. – Вы прочли это примечание?
– Нет.
– Так сделайте это.
– А что такое примечание старшего партнера?
– Видите ли, когда финансовая операция растягивается на очень долгий срок, как, например, эта, часто бывает, что организовавших ее людей на свете уже нет. Иногда речь идет о делах крайне деликатных. Понимаете?
– Понимать-то я понимаю, но шестьдесят лет!
– Я распоряжусь, чтобы вам прислали примечание старшего партнера. – Мэлори снял телефонную трубку и отдал миссис Фробишер соответствующие указания. – Примечание хранится в подземном этаже в сейфе, – пояснил он Пилгриму. – Мне следовало рассказать вам об этом раньше. В конце концов, для того меня здесь и держат до сих пор, чтобы я потихоньку знакомил вас с нашими своеобразными традициями...
– Хорейс!
– Да? – Мэлори прервал свою речь, грозившую затянуться.
– Мы говорим о пятидесяти тысячах фунтов в год. Это продолжается шестьдесят лет, верно? Сколько времени вы пробыли старшим партнером?
– Лет тридцать, я думаю. Да, тридцать два.
– И вы никогда не интересовались, что это за выплаты? Ни единого раза?
– Разумеется, нет.
В дверь постучали, и вошла миссис Фробишер в сопровождении сотрудника службы безопасности, который нес старый сундучок из дуба, окованный медью.
– Один ключ у меня на цепочке от часов, – объяснил Мэлори. – Другой – у вас в сейфе, если я не ошибаюсь.
Погремев каждый своим ключом, они с трудом открыли замок и откинули крышку.
– Прямо сокровища капитана Кидда, – заметил Пилгрим. – Зачем весь этот мелодраматизм? Почему бы не хранить секретное досье в надежном несгораемом ящике? Хотя нет, не отвечайте, я и сам знаю – традиция.
– На досье должен быть номер, – сказал Мэлори.
– Двадцать восемь, – ответил Пилгрим, взглянув на документ.
– Так-так, минуточку, вот оно. – Мэлори извлек из сундука конверт, – адресовано старшему партнеру. Теперь это вы, дружище.
Пилгрим взял со стола нож для разрезания бумаг, вскрыл конверт и достал оттуда листок бумаги. Прочитал и звонко рассмеялся.
– Что-нибудь смешное? – поинтересовался Мэлори. – Вот уж не ожидал.
– Не знаю, смешное ли, но во всяком случае мелодраматичное.
Пилгрим протянул старику бумагу.
Мэлори достал из верхнего кармана пиджака очки.
– Ну-ка, ну-ка, дайте посмотреть. – Прочитал бумагу и вернул ее Пилгриму. – По-моему, все изложено совершенно ясно, – резюмировал он и спрятал очки.
– Ясно? – Пилгрим взглянул на Мэлори так, словно тот вконец свихнулся. – Давайте-ка разберемся.
Он прочитал вслух:
– "Ни одна из этих выплат ни в коем случае не должна быть пропущена. Сомнения в целесообразности этих платежей недопустимы. В какой бы ситуации ни оказался банк, данные суммы должны выплачиваться в первую очередь. Нарушение этой инструкции повлечет за собой очень серьезные последствия". Подписано двумя буквами ZZ, – сказал Пилгрим. – Дата отсутствует. Кто это такой ZZ?
– Сэр Бэзил.
– Кто-кто?
– Захаров.
Пилгрим побарабанил пальцами по обложке своего красного кожаного блокнота.
– Послушайте, Хорейс, я слышал о Захарове. Естественно. Я знаю, что он был важной шишкой, очень шустрый, ловкий, таинственный и все такое. Но ведь он умер пятьдесят лет назад!
– Сорок четыре, – поправил Мэлори. – Это произошло двадцать седьмого ноября 1936 года. И знаете, Лоренс, иногда мне трудно поверить, что сэр Бэзил действительно умер. Его душа, если она у него была, все еще обретается в этих стенах.
– Уж это точно. И обходится нам это недешево. Хорейс, почему он оставил такую инструкцию?
Мэлори пожал плечами. Вид у него был добродушный и слегка рассеянный.
– Очевидно, была серьезная причина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75