Хит заметил потерянную контактную линзу и съехавший парик. Она поняла это по его глазам, по тому, как сказал «до свидания». Теперь шериф непременно выяснит правду — дело только во времени. И тогда он ее арестует. Такая уж работа у Хита Мастерса.
На глаза наворачивались жгучие слезы. Мередит их сморгнула: нельзя показывать, как она расстроена. От этого их отъезд дастся Сэмми еще тяжелее.
— Мамочка, мы вернемся обратно? — спросила сидящая за столом девочка, и ее голос дрогнул.
Мередит улыбнулась.
— Может быть, малышка. Наверное. А сейчас, пока разогревается суп, сбегай в свою комнату и выбери одну большую-большую игрушку, которую ты хочешь взять с собой. Ладно? Я оставила место на заднем сиденье.
Сэмми нахмурилась.
— Я не хочу игрушку.
— Дорогая, я тебе много раз объясняла, почему нам надо ехать. Хит видел меня без контактной линзы.
— Ему что, не нравятся голубые глаза?
— Послушай, Сэмми, если мы не уедем, шериф рано или поздно узнает, кто мы такие. И тогда полиция отправит нас обратно в Нью-Йорк. Ты этого хочешь?
— Нет. — Глаза девочки округлились. — Я хочу остаться здесь.
— Нельзя, малышка. Я тоже предпочла бы остаться. Но чтобы тебя спасти, необходимо уехать. Порой жизнь не оставляет выбора. — Мередит заставила себя улыбнуться. — Мы вместе, это не так уж плохо. Ну беги, выбери игрушку. Только смотри, самую любимую.
Сэмми убежала, и Мередит снова повернулась к плите. Как бы она хотела сюда возвратиться! Но это возможно, если только случится чудо. Например, если она уладит все юридические неурядицы в Нью-Йорке. Или если умрет Глен. Он стареет. Сколько ему сейчас? Кажется, шестьдесят шесть. Всегда есть угроза инфаркта.
Мередит оборвала себя — смерть Глена ничего не решит. Кто бы ни встал у руля, ее до конца жизни не оставят в покое.
Но все-таки приятно вообразить, что нечто может вернуть их с Сэмми сюда. Что она обретет свободу влюбляться, давать обещания и строить будущее.
Мередит горько улыбнулась. Кто ее герой? Хит, который сейчас копает на нее материал. А когда дороется до правды, отошлет в Нью-Йорк. Она этого хочет? Еще одного мужчину на свою голову?
Перед тем как выехать из города, надо купить несколько банок дешевой аэрозольной краски, чтобы скрыть прежний цвет машины. А покрасив кузов, поедет через пригороды и поменяется номерами с какой-нибудь машиной.
Улизнет и не оставит следа. Кража ребенка — юридически наказуемое преступление. Хит придет в ярость, обнаружив, за что Мередит в розыске. Воровка детей! Хуже некуда. Удар под дых — преступница проскользнула у него между пальцев. Гневу не будет предела — стащила собственного ребенка! Шериф сначала действует, а потом думает. Закон есть закон, все остальное для него не важно. А Мередит нарушила этот закон.
К счастью, даже с помощью компьютерной сети потребуется некоторое время, чтобы обнаружить, кто она такая. Надо знать, кого искать. А у него в распоряжении только внешнее описание. Худший из вариантов. С такими данными Хит проведет у экрана всю ночь. А то и до завтра ничего не найдет. А мать и дочь уже будут в дороге на перекрашенной машине с чужими номерами. Попробуй найди!
На новом месте они начнут все заново, и больше Мередит не позволит себе никем увлечься. К чему ей мужчины? Заниматься любовью? Она это ненавидит. Даже выходить замуж, чтобы поправить финансовое положение, — предприятие сомнительное. Дэн был состоятельным, даже очень богатым человеком. Красивые дома, красивая одежда. Замужем за Дэном Календри она всем этим владела. Но красивые дома были тюрьмами со строгим режимом.
Довольно играть с жизнью в русскую рулетку. Ни один мужчина больше не получит над ней власть — ни морально, ни юридически — и не дотянется до ее дочери. Мередит больше никогда никому не поверит.
Слишком больно, слишком страшно…
Слезы, которые Мередит так долго сдерживала, хлынули. Она сердито смахнула их со щек, злясь на себя, что увлеклась Хитом и нафантазировала об их будущем. Мужчины все одинаковы — им не может быть веры. И вполне естественно, что этот Мастерс больше печется о своей работе, чем о ней.
— Извини, мамочка, но я правда не хочу уезжать.
— Не расстраивайся, милая. Вот устроимся на новом месте и заведем тебе щенка.
— Я хочу Голиафа. Он мой друг, и я его люблю вот так.
Уголком глаза Мередит заметила, как девочка развела руки, и тяжело вздохнула.
— Знаю, любимая, но нам надо ехать. Так что давай думать о хорошем. Со щенком будет очень забавно.
Неожиданно свет над плитой замигал и погас. Мередит нахмурилась.
Электричество отключилось. Она выглянула из окна и увидела, что солнце садилось за горы. Как быстро опускались сумерки! Старая проводка вздумала посмеяться над ними в последний раз. Потрясающе!
— Мамочка, здесь темно! — Сэмми прижалась к Мередит.
— Не так уж темно, чтобы мы не могли поесть. Ложка нужна? Поторапливайся, дочка, а то придется доедать в темноте.
В полутьме они принялись за скудную трапезу. Мередит пожалела, что уложила кофты на заднее сиденье. Вечер выдался холодный. И если бы они оставались дома, пришлось бы включать отопление.
К тому времени, когда они покончили с едой, почти совершенно стемнело. Опасаясь, что дочь замерзнет, Мередит быстро поднялась из-за стола.
— Поехали, малышка.
— А посуду разве не будем мыть?
Мередит улыбнулась:
— Ты что, забыла? Мы уезжаем! Сегодня нам не надо убираться на кухне. Мистер Гантрум заплатит из моего взноса, и за нас все сделают.
Сэмми слезла со стула, и ее лицо стало совершенно несчастным.
— Я хочу попрощаться с Голиафом.
— Я бы тоже очень хотела…
Громкий стук в подсобке не дал ей закончить. Мередит резко обернулась и увидела, что на кухню входит какой-то мужчина. От неожиданности она отпрянула, но даже при этом черты его лица показались знакомыми. Он сделал еще шаг: мужчина был не кем иным, как продавцом энциклопедий, которого вчера укусил Голиаф. На кухню ворвался еще один человек.
— Что вам здесь надо? — спросила Мередит дрогнувшим голосом. — Сэмми, иди в свою комнату.
— Нет, Тамара, стой, — вкрадчиво сказал коммивояжер. — Стой где стоишь. Будешь делать, что тебе говорят, и мы не застрелим твою маму.
Тамара?! Мередит перевела взгляд на пистолет. Сердце екнуло, остановилось и, подскочив к горлу, закупорило его, словно комок желатина.
Еще не в силах поверить, Мередит посмотрела на вошедшего вслед за коммивояжером человека. Высокий худой блондин. Она моментально его вспомнила. Тот самый, что на стоянке у супермаркета спросил, как проехать, и на которого так злобно рычал Голиаф. «Боже, Глен все-таки нашел нас!»
Мередит не знала, сколько времени простояла в оцепенении. Но стоило двинуться, как коммивояжер толкнул ее, и она потеряла равновесие; попыталась устоять на ногах, но ей уже заворачивали руку за спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
На глаза наворачивались жгучие слезы. Мередит их сморгнула: нельзя показывать, как она расстроена. От этого их отъезд дастся Сэмми еще тяжелее.
— Мамочка, мы вернемся обратно? — спросила сидящая за столом девочка, и ее голос дрогнул.
Мередит улыбнулась.
— Может быть, малышка. Наверное. А сейчас, пока разогревается суп, сбегай в свою комнату и выбери одну большую-большую игрушку, которую ты хочешь взять с собой. Ладно? Я оставила место на заднем сиденье.
Сэмми нахмурилась.
— Я не хочу игрушку.
— Дорогая, я тебе много раз объясняла, почему нам надо ехать. Хит видел меня без контактной линзы.
— Ему что, не нравятся голубые глаза?
— Послушай, Сэмми, если мы не уедем, шериф рано или поздно узнает, кто мы такие. И тогда полиция отправит нас обратно в Нью-Йорк. Ты этого хочешь?
— Нет. — Глаза девочки округлились. — Я хочу остаться здесь.
— Нельзя, малышка. Я тоже предпочла бы остаться. Но чтобы тебя спасти, необходимо уехать. Порой жизнь не оставляет выбора. — Мередит заставила себя улыбнуться. — Мы вместе, это не так уж плохо. Ну беги, выбери игрушку. Только смотри, самую любимую.
Сэмми убежала, и Мередит снова повернулась к плите. Как бы она хотела сюда возвратиться! Но это возможно, если только случится чудо. Например, если она уладит все юридические неурядицы в Нью-Йорке. Или если умрет Глен. Он стареет. Сколько ему сейчас? Кажется, шестьдесят шесть. Всегда есть угроза инфаркта.
Мередит оборвала себя — смерть Глена ничего не решит. Кто бы ни встал у руля, ее до конца жизни не оставят в покое.
Но все-таки приятно вообразить, что нечто может вернуть их с Сэмми сюда. Что она обретет свободу влюбляться, давать обещания и строить будущее.
Мередит горько улыбнулась. Кто ее герой? Хит, который сейчас копает на нее материал. А когда дороется до правды, отошлет в Нью-Йорк. Она этого хочет? Еще одного мужчину на свою голову?
Перед тем как выехать из города, надо купить несколько банок дешевой аэрозольной краски, чтобы скрыть прежний цвет машины. А покрасив кузов, поедет через пригороды и поменяется номерами с какой-нибудь машиной.
Улизнет и не оставит следа. Кража ребенка — юридически наказуемое преступление. Хит придет в ярость, обнаружив, за что Мередит в розыске. Воровка детей! Хуже некуда. Удар под дых — преступница проскользнула у него между пальцев. Гневу не будет предела — стащила собственного ребенка! Шериф сначала действует, а потом думает. Закон есть закон, все остальное для него не важно. А Мередит нарушила этот закон.
К счастью, даже с помощью компьютерной сети потребуется некоторое время, чтобы обнаружить, кто она такая. Надо знать, кого искать. А у него в распоряжении только внешнее описание. Худший из вариантов. С такими данными Хит проведет у экрана всю ночь. А то и до завтра ничего не найдет. А мать и дочь уже будут в дороге на перекрашенной машине с чужими номерами. Попробуй найди!
На новом месте они начнут все заново, и больше Мередит не позволит себе никем увлечься. К чему ей мужчины? Заниматься любовью? Она это ненавидит. Даже выходить замуж, чтобы поправить финансовое положение, — предприятие сомнительное. Дэн был состоятельным, даже очень богатым человеком. Красивые дома, красивая одежда. Замужем за Дэном Календри она всем этим владела. Но красивые дома были тюрьмами со строгим режимом.
Довольно играть с жизнью в русскую рулетку. Ни один мужчина больше не получит над ней власть — ни морально, ни юридически — и не дотянется до ее дочери. Мередит больше никогда никому не поверит.
Слишком больно, слишком страшно…
Слезы, которые Мередит так долго сдерживала, хлынули. Она сердито смахнула их со щек, злясь на себя, что увлеклась Хитом и нафантазировала об их будущем. Мужчины все одинаковы — им не может быть веры. И вполне естественно, что этот Мастерс больше печется о своей работе, чем о ней.
— Извини, мамочка, но я правда не хочу уезжать.
— Не расстраивайся, милая. Вот устроимся на новом месте и заведем тебе щенка.
— Я хочу Голиафа. Он мой друг, и я его люблю вот так.
Уголком глаза Мередит заметила, как девочка развела руки, и тяжело вздохнула.
— Знаю, любимая, но нам надо ехать. Так что давай думать о хорошем. Со щенком будет очень забавно.
Неожиданно свет над плитой замигал и погас. Мередит нахмурилась.
Электричество отключилось. Она выглянула из окна и увидела, что солнце садилось за горы. Как быстро опускались сумерки! Старая проводка вздумала посмеяться над ними в последний раз. Потрясающе!
— Мамочка, здесь темно! — Сэмми прижалась к Мередит.
— Не так уж темно, чтобы мы не могли поесть. Ложка нужна? Поторапливайся, дочка, а то придется доедать в темноте.
В полутьме они принялись за скудную трапезу. Мередит пожалела, что уложила кофты на заднее сиденье. Вечер выдался холодный. И если бы они оставались дома, пришлось бы включать отопление.
К тому времени, когда они покончили с едой, почти совершенно стемнело. Опасаясь, что дочь замерзнет, Мередит быстро поднялась из-за стола.
— Поехали, малышка.
— А посуду разве не будем мыть?
Мередит улыбнулась:
— Ты что, забыла? Мы уезжаем! Сегодня нам не надо убираться на кухне. Мистер Гантрум заплатит из моего взноса, и за нас все сделают.
Сэмми слезла со стула, и ее лицо стало совершенно несчастным.
— Я хочу попрощаться с Голиафом.
— Я бы тоже очень хотела…
Громкий стук в подсобке не дал ей закончить. Мередит резко обернулась и увидела, что на кухню входит какой-то мужчина. От неожиданности она отпрянула, но даже при этом черты его лица показались знакомыми. Он сделал еще шаг: мужчина был не кем иным, как продавцом энциклопедий, которого вчера укусил Голиаф. На кухню ворвался еще один человек.
— Что вам здесь надо? — спросила Мередит дрогнувшим голосом. — Сэмми, иди в свою комнату.
— Нет, Тамара, стой, — вкрадчиво сказал коммивояжер. — Стой где стоишь. Будешь делать, что тебе говорят, и мы не застрелим твою маму.
Тамара?! Мередит перевела взгляд на пистолет. Сердце екнуло, остановилось и, подскочив к горлу, закупорило его, словно комок желатина.
Еще не в силах поверить, Мередит посмотрела на вошедшего вслед за коммивояжером человека. Высокий худой блондин. Она моментально его вспомнила. Тот самый, что на стоянке у супермаркета спросил, как проехать, и на которого так злобно рычал Голиаф. «Боже, Глен все-таки нашел нас!»
Мередит не знала, сколько времени простояла в оцепенении. Но стоило двинуться, как коммивояжер толкнул ее, и она потеряла равновесие; попыталась устоять на ногах, но ей уже заворачивали руку за спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96