И Хита так и подмывало дернуть молнию вниз и выпустить измученного «приятеля» на волю. Он бы так и поступил, если б не боялся, что его увидит Мередит или Сэмми.
Шериф отхлебнул горячего кофе и улыбнулся, представив, как расхаживает по кухне, приспустив штаны, и, словно маньяк, колдует с помощью короткой волшебной палочки. Хотя если быть точным, совсем не короткой. И очень крепкой.
Неподходящий план! Сэмми еще очень мала. А Мередит, узрев такую картину, свалится от сердечного приступа. Придется страдать. Вопрос — как долго. За время знакомства с Мередит его окатывали холодным душем чаще, чем за всю предыдущую жизнь. Хит вспомнил, как обнимал ее, и… вдруг в темном стекле увидел ее обнаженной. И чем дольше всматривался, тем больше различал деталей. Тело золотил отсвет фонаря. Спутавшиеся волосы ниспадали на алебастровые плечи. Груди именно такие, чтобы поместиться в его ладони. Твердые соски алели, как и приоткрытые губы. Узкая талия, треугольник нежных завитушек внизу, впадинки на острых коленках.
У него похолодело в затылке. Коленках? Все остальное он представлял очень ясно, а вот колени — нет. Хит зажмурился. Что за наваждение? И в этот момент услышал сзади тонкий переливчатый свист. Резко обернулся и… расплескал кофе. Схватился за обожженное место и выпустил из рук кофейник. Тот бомбой ухнул на пол, разорвался, как снаряд, и горячими брызгами и осколками взметнулся к потолку. Мередит отпрыгнула, как испуганная газель.
— Боже мой! — Хит кинулся к ней. — Дорогая, я вас не задел?
Мередит прижала руки к груди, тщетно стараясь прикрыть свою наготу, и дрожала как осиновый лист.
— Не-е-е-т.
Она пыталась свистнуть. Просто свистнуть, и все. Ему бы обернуться, броситься к ней! А он, несчастный дурак, окатил их обоих горячим кофе. И теперь Мередит босая стояла среди осколков фаянса. Если бы на ее месте была другая, все могло бы обернуться шуткой. Хит сказал бы что-нибудь остроумное, и все быстро бы забылось. Но Мередит была не другой, хотя очень старалась казаться. Хит представил, чего ей стоило выйти к нему вот так. А еще говорила, что трусиха.
— Мама! — из другой части дома раздался требовательный крик.
Глаза Мередит расширились от ужаса, и она бросилась вон. А Хит не мог оторвать глаз от ямочек на се маленькой круглой попке.
Она пыталась свистнуть. Сукин ты сын! Стояла на расстоянии вытянутой руки, предлагала ему себя, а он все испортил. Самая лучшая на свете женщина звала его, а он… Хит хотел бежать за Мередит, но Сэмми плакала. Сначала нужно было успокоить ребенка.
Хит вошел в маленькую спальню.
— Ну что, малышка? В чем дело?
Он присел на краешек кровати, девочка поднялась на колени и крепко обняла его за шею. «Она пыталась свистнуть, — думал Хит, прижимая Сэмми к груди. — Господи, скорее туда, пока не передумала или, еще хуже, не решила, что нежеланна!»
— Я слышала шум, — неуверенно проговорила Сэмми.
— Извини, сладкая. Я уронил кофейник. Я не хотел тебя разбудить.
— Теперь я боюсь.
«Ну пожалуйста, Сэмми, не бойся. Дай мне немного времени. Ладно?» — стучало у Хита в висках.
— Не надо. Тебе нечего бояться. Мы с Голиафом здесь и не дадим тебя в обиду.
— Я люблю тебя, Хит.
— И я тебя люблю, сладкая. Вот так. — Он широко развел руки.
— Сильно!
— Будь уверена: очень.
Он поглаживал ее по спинке, а все его существо лихорадочно требовало положить ребенка в кроватку и бежать к Мередит — пока еще она не запрятала свое потрясающее тело под одеждой и не похоронила себя под кучей одеял, давая клятву больше никогда так не делать. — И твою маму тоже.
— Хит! Расскажи мне сказку.
«Нет, только не это, Сэмми! Только не сейчас!»
— Какую?
— Про Золушку.
Золушка жила с мышами в подвале, ездила в тыкве, носила хрустальные туфельки, влюбилась, и все. Хит вздохнул и провел пальцами по детским кудряшкам. В голове аршинными буквами стояло: «Иногда отцовство чертовски некстати». Ну ладно. Сколько времени займет сказка? Он расскажет сокращенный вариант.
— Жила-была девочка по имени Золушка, — начал он. — И ей очень хотелось попасть на танцы.
— Ты забыл про злую, противную мачеху и ее некрасивых дочек, — перебила Сэмми. — И Золушка хотела попасть не на танцы, а на левский бал.
— Куда?
Сэмми в изумлении уставилась на Хита.
— Твоя мама умерла и поэтому никогда не рассказывала тебе этой сказки?
Хит только знал: еще одному человеку и в очень юном возрасте грозит преждевременная смерть.
— Память подвела. На левский бал?
— Ну да. В дом, где живет король и дает бал, чтобы принц выбрал себе левскую невесту.
— Ты хотела сказать — королевскую?
— То самое, что я сказала, — левскую.
Потребовалось тридцать пять минут, чтобы Хит с уточнениями Сэмми наконец добрался до конца сказки.
Когда он наконец вошел к Мередит, она, устроившись на кровати со скрещенными ногами, протирала голени смоченным в перекиси водорода ватным шариком. Увидев шерифа, она свесила ноги с постели и плотно прижала полы рубашки к сомкнутым накрепко бедрам. Мередит едва не плакала. Надежда всегда есть, поэтому Хит затворил за собой дверь, закрыл на ключ и подошел к ней.
— Извините, быстрее не получилось. Бог свидетель, как я спешил, но пришлось рассказывать Сэмми сказку.
Мередит слегка улыбнулась, и ее лицо зарделось.
— Все в порядке. Я нашла кое-что в аптечке и продезинфицировала пару царапин. Невероятно глупо все получилось. Не то время. Не та обстановка. Все не то.
— Вы ни в чем не виноваты. — Хит слышал, что фальшивит, как мальчишка в школьном хоре, у которого ломался голос. — И время то. И ноги мне ваши очень понравились.
Мередит вспыхнула, еще сильнее покраснела и наклонилась, сделав вид, что занимается голенью.
— Дайте-ка я. — Хит присел на корточки.
Но Мередит так подскочила, что он готов был поклясться, будто видел, как летели искры от ее попки. Он обвил пальцами тонкую лодыжку — кожа была как бархат.
— Извините, вы из-за меня порезались.
— Ничего. — Стараясь освободиться, она потянула ногу. — Я справлюсь сама. Правда.
— Я настаиваю, дорогая.
Сначала лодыжка, потом изящно изогнутая голень, потом колено с ямочкой. Он готов был целовать каждый сладостный дюйм — вверх по внутренней стороне бедра к треугольнику волос цвета темного меда, который она так лихорадочно пыталась прикрыть рубашкой. Хит взял ватный шарик и приложил к двум царапинам.
— Больших царапин нет.
— Нет.
Хит приподнял ногу, притворяясь, что изучает подошву. Полы рубашки слегка разошлись. Как хорошо, что он обладал боковым зрением не хуже, чем у лошади.
— Да-а.
— Там что, осколки?
Хит приподнял ногу немного выше. Замечательно!
— Да-а.
Мередит наклонилась вперед.
— Много?
«Много. Много маленьких красивых завитушек».
— Не очень. — Хит тыкал ватой в пятку, как слепой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Шериф отхлебнул горячего кофе и улыбнулся, представив, как расхаживает по кухне, приспустив штаны, и, словно маньяк, колдует с помощью короткой волшебной палочки. Хотя если быть точным, совсем не короткой. И очень крепкой.
Неподходящий план! Сэмми еще очень мала. А Мередит, узрев такую картину, свалится от сердечного приступа. Придется страдать. Вопрос — как долго. За время знакомства с Мередит его окатывали холодным душем чаще, чем за всю предыдущую жизнь. Хит вспомнил, как обнимал ее, и… вдруг в темном стекле увидел ее обнаженной. И чем дольше всматривался, тем больше различал деталей. Тело золотил отсвет фонаря. Спутавшиеся волосы ниспадали на алебастровые плечи. Груди именно такие, чтобы поместиться в его ладони. Твердые соски алели, как и приоткрытые губы. Узкая талия, треугольник нежных завитушек внизу, впадинки на острых коленках.
У него похолодело в затылке. Коленках? Все остальное он представлял очень ясно, а вот колени — нет. Хит зажмурился. Что за наваждение? И в этот момент услышал сзади тонкий переливчатый свист. Резко обернулся и… расплескал кофе. Схватился за обожженное место и выпустил из рук кофейник. Тот бомбой ухнул на пол, разорвался, как снаряд, и горячими брызгами и осколками взметнулся к потолку. Мередит отпрыгнула, как испуганная газель.
— Боже мой! — Хит кинулся к ней. — Дорогая, я вас не задел?
Мередит прижала руки к груди, тщетно стараясь прикрыть свою наготу, и дрожала как осиновый лист.
— Не-е-е-т.
Она пыталась свистнуть. Просто свистнуть, и все. Ему бы обернуться, броситься к ней! А он, несчастный дурак, окатил их обоих горячим кофе. И теперь Мередит босая стояла среди осколков фаянса. Если бы на ее месте была другая, все могло бы обернуться шуткой. Хит сказал бы что-нибудь остроумное, и все быстро бы забылось. Но Мередит была не другой, хотя очень старалась казаться. Хит представил, чего ей стоило выйти к нему вот так. А еще говорила, что трусиха.
— Мама! — из другой части дома раздался требовательный крик.
Глаза Мередит расширились от ужаса, и она бросилась вон. А Хит не мог оторвать глаз от ямочек на се маленькой круглой попке.
Она пыталась свистнуть. Сукин ты сын! Стояла на расстоянии вытянутой руки, предлагала ему себя, а он все испортил. Самая лучшая на свете женщина звала его, а он… Хит хотел бежать за Мередит, но Сэмми плакала. Сначала нужно было успокоить ребенка.
Хит вошел в маленькую спальню.
— Ну что, малышка? В чем дело?
Он присел на краешек кровати, девочка поднялась на колени и крепко обняла его за шею. «Она пыталась свистнуть, — думал Хит, прижимая Сэмми к груди. — Господи, скорее туда, пока не передумала или, еще хуже, не решила, что нежеланна!»
— Я слышала шум, — неуверенно проговорила Сэмми.
— Извини, сладкая. Я уронил кофейник. Я не хотел тебя разбудить.
— Теперь я боюсь.
«Ну пожалуйста, Сэмми, не бойся. Дай мне немного времени. Ладно?» — стучало у Хита в висках.
— Не надо. Тебе нечего бояться. Мы с Голиафом здесь и не дадим тебя в обиду.
— Я люблю тебя, Хит.
— И я тебя люблю, сладкая. Вот так. — Он широко развел руки.
— Сильно!
— Будь уверена: очень.
Он поглаживал ее по спинке, а все его существо лихорадочно требовало положить ребенка в кроватку и бежать к Мередит — пока еще она не запрятала свое потрясающее тело под одеждой и не похоронила себя под кучей одеял, давая клятву больше никогда так не делать. — И твою маму тоже.
— Хит! Расскажи мне сказку.
«Нет, только не это, Сэмми! Только не сейчас!»
— Какую?
— Про Золушку.
Золушка жила с мышами в подвале, ездила в тыкве, носила хрустальные туфельки, влюбилась, и все. Хит вздохнул и провел пальцами по детским кудряшкам. В голове аршинными буквами стояло: «Иногда отцовство чертовски некстати». Ну ладно. Сколько времени займет сказка? Он расскажет сокращенный вариант.
— Жила-была девочка по имени Золушка, — начал он. — И ей очень хотелось попасть на танцы.
— Ты забыл про злую, противную мачеху и ее некрасивых дочек, — перебила Сэмми. — И Золушка хотела попасть не на танцы, а на левский бал.
— Куда?
Сэмми в изумлении уставилась на Хита.
— Твоя мама умерла и поэтому никогда не рассказывала тебе этой сказки?
Хит только знал: еще одному человеку и в очень юном возрасте грозит преждевременная смерть.
— Память подвела. На левский бал?
— Ну да. В дом, где живет король и дает бал, чтобы принц выбрал себе левскую невесту.
— Ты хотела сказать — королевскую?
— То самое, что я сказала, — левскую.
Потребовалось тридцать пять минут, чтобы Хит с уточнениями Сэмми наконец добрался до конца сказки.
Когда он наконец вошел к Мередит, она, устроившись на кровати со скрещенными ногами, протирала голени смоченным в перекиси водорода ватным шариком. Увидев шерифа, она свесила ноги с постели и плотно прижала полы рубашки к сомкнутым накрепко бедрам. Мередит едва не плакала. Надежда всегда есть, поэтому Хит затворил за собой дверь, закрыл на ключ и подошел к ней.
— Извините, быстрее не получилось. Бог свидетель, как я спешил, но пришлось рассказывать Сэмми сказку.
Мередит слегка улыбнулась, и ее лицо зарделось.
— Все в порядке. Я нашла кое-что в аптечке и продезинфицировала пару царапин. Невероятно глупо все получилось. Не то время. Не та обстановка. Все не то.
— Вы ни в чем не виноваты. — Хит слышал, что фальшивит, как мальчишка в школьном хоре, у которого ломался голос. — И время то. И ноги мне ваши очень понравились.
Мередит вспыхнула, еще сильнее покраснела и наклонилась, сделав вид, что занимается голенью.
— Дайте-ка я. — Хит присел на корточки.
Но Мередит так подскочила, что он готов был поклясться, будто видел, как летели искры от ее попки. Он обвил пальцами тонкую лодыжку — кожа была как бархат.
— Извините, вы из-за меня порезались.
— Ничего. — Стараясь освободиться, она потянула ногу. — Я справлюсь сама. Правда.
— Я настаиваю, дорогая.
Сначала лодыжка, потом изящно изогнутая голень, потом колено с ямочкой. Он готов был целовать каждый сладостный дюйм — вверх по внутренней стороне бедра к треугольнику волос цвета темного меда, который она так лихорадочно пыталась прикрыть рубашкой. Хит взял ватный шарик и приложил к двум царапинам.
— Больших царапин нет.
— Нет.
Хит приподнял ногу, притворяясь, что изучает подошву. Полы рубашки слегка разошлись. Как хорошо, что он обладал боковым зрением не хуже, чем у лошади.
— Да-а.
— Там что, осколки?
Хит приподнял ногу немного выше. Замечательно!
— Да-а.
Мередит наклонилась вперед.
— Много?
«Много. Много маленьких красивых завитушек».
— Не очень. — Хит тыкал ватой в пятку, как слепой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96