я в наручниках, и скоро мать и дочь преподнесут на блюдечке головорезам Глена.
— Это удар ниже пояса. У меня не было выбора.
— Наверное. Но и помощью это не назовешь. Я здесь не в безопасности, Хит. А когда отправите нас в Нью-Йорк, вы подпишете мой смертный приговор. Так-то вы помогаете мне?
Шериф встал и принялся расхаживать по кабинету. Сделав несколько кругов, он остановился и посмотрел на Мередит. Она выглядела такой несчастной с заведенными за спину руками и все время крутила запястьями в наручниках.
— Неудобно? — спросил он.
— Какое это имеет значение?
Хит про себя выругался и подошел к ней вплотную.
— Хотите заставить меня почувствовать вину? — Он быстро вставил ключ, расстегнул наручники и убрал их в чехол на поясе. — Считаете, это честно?
— Честно абсолютно все, — откровенно ответила Мередит, потирая запястья. — На карту поставлено будущее моей дочери. Дэн вырос таким не сам по себе. Его воспитал Глен Календри. Сын вырос плоть от плоти отца. И я сделаю все, чтобы оградить Сэмми от такого родственника, как Глен. Буду лгать, красть. Все что угодно. Нечистая игра меня не остановит.
— Даже если потом меня уволят?
Мередит выдержала его взгляд.
— Да.
Неожиданно для себя Хит улыбнулся. Хотел откровенности, и он ее получил.
— Я на минуту выйду. Нужно позвонить.
— И оставите меня одну? — удивилась Мередит.
Хит остановился на пороге и ухмыльнулся:
— Вы никуда не денетесь. Одна, без дочери. А Сэмми в окружении моих людей.
Он вышел на улицу к телефону-автомату. «Глупо», — подумал он про себя. Но ему не хотелось, чтобы этот разговор кто-нибудь слышал, и особенно Мередит.
Хит давным-давно не звонил отцу, чтобы попросить о помощи. И когда опускал монету и набирал номер, весь сжался, готовясь к неизбежному тычку в зубы.
Отец всегда славился своей эгоцентричностью, но, к сожалению, Ян Мастерс был единственным известным Хиту юристом такого класса. Управляющий на семейном ранчо Скитер Поуп упоминал, что Ян проводил у них двухнедельный отпуск, и Хит молил Бога, чтобы отец еще не вернулся в Чикаго.
Трубку подняли после четвертого гудка.
— Мастерс слушает.
Хита неприятно укололо, когда он понял, что и сам отвечал точно так же. Меньше всего в жизни он хотел хотя бы в чем-то быть похожим на своего родителя.
— Папа, это я, Хит.
Долгое молчание. И наконец:
— Чему обязан такой честью?
Издевается, сукин сын! Хит стиснул зубы. Ничего, ради Сэмми и Мередит он потерпит.
— Мне нужен совет.
— Ты просишь совета? Интересное дело! За тридцать лет ни разу меня не послушал, а теперь хочешь, чтобы я тебе что-то посоветовал?
Хит чуть не швырнул трубку. Он бы так и сделал, если бы перед глазами не стоял образ смертельно бледной Мередит. Ради нее придется проглотить пилюлю унижения. Ладно, он готов получить сполна.
— Мне нужен юридический совет, а все, кого я знаю, тебе в подметки не годятся. Так ты поможешь или нет?
— Что ты натворил на этот раз?
Вопрос отца заставил шерифа улыбнуться. В представлении старшего Мастерса сын по-прежнему оставался девятнадцатилетним строптивцем.
— Можешь успокоиться. Влип не я. Я прошу за знакомую.
— И куда же она влипла?
Коротко и насколько возможно точно Хит пересказал суть дела.
— Как бы то ни было, я собираюсь взять и ее, и девочку под арест для обеспечения их безопасности.
— Боже мой, сын, взгляни на факты! Эта женщина разыскивается полицией. Обвинения против нее очень серьезны. Все, что она тебе наговорила, может быть сплошной ложью.
— Не думаю.
— Это не тебе решать. Если ее жизнь действительно под угрозой, пусть побеспокоятся об этом в Нью-Йорке.
— Если в деле замешаны криминальные тузы, она туда никогда не доедет. А если и доедет, они организуют убийство в тюрьме. Так случается сплошь и рядом. Эта женщина слишком много знает, чтобы ее оставили в живых.
— Не тебе об этом судить. И не тебе играть роль одновременно судьи и присяжных. Если ты попытаешься помочь ей, это будет глупейшим поступком в твоей жизни. Вопиющим пренебрежением закона, которое может погубить всю твою карьеру. Какое ты имеешь право брать ее под арест?
Насколько Хит помнил, отец ни в грош не ставил его карьеру.
— Никакого. Это мое решение.
— Решение, которое ты принимаешь, не изучив фактов. — Ян презрительно фыркнул. — Попробуй рассуждать трезво и спокойно: ты понятия не имеешь, во что еще втянута твоя Мерри Кэньон. Транспортировка наркотиков — это все, что ты знаешь. У тех двоих могли быть тысячи причин для убийства. Самое разумное — немедленно ее выдать. И если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, ты не откладывая сделаешь необходимые звонки и запустишь процесс выдачи. Не забывай, есть такое понятие — «препятствование правосудию». Ты хочешь взять разыскиваемую под арест для обеспечения безопасности только на основании ее собственных слов? Покажи мне такого преступника, который признается в своих злодеяниях, и я тут же с тобой соглашусь. У них у всех наготове слезливая история.
Хит был вынужден признать, что отец прав, и, едва сдерживая раздражение, спросил:
— Значит, ты считаешь, если я ей помогу, моя карьера полетит в тартарары?
— И ты еще помотаешь срок. Похищение ребенка и труп в доме — дело нешуточное. Интересно, сколько времени ты продержишь их у себя? Нью-йоркские власти потребуют их выдачи и препровождения ребенка к законному опекуну. Что тогда? Пошлешь их к черту и увязнешь по уши? Хоть ты и шериф, но будешь считаться соучастником похищения ребенка, а может быть, и других преступлений, о которых сам ничего не знаешь. Ты этого хочешь? Получить срок?
— Нет. Конечно, нет.
— Возьми себя в руки и делай свою работу. Пару раз я сам оказывался в подобной ситуации и знаю, как берет за душу, когда хорошенькая женщина начинает играть на твоих чувствах. Но донкихоты в нашем мире всегда проигрывают. Стоит ли она того?
— Спасибо за совет, — вздохнул Хит.
— И что ты намерен делать?
— То, что обязан. Я знаю, ты прав. Но мне необходимо было услышать это от тебя.
Глава 20
Хит вошел в здание и сразу услышал детский плач. Элен пыталась успокоить безутешную Сэмми. Увидев шерифа, девочка соскочила с колен женщины-полицейского и бросилась к нему.
— Я хочу к мамочке, — проговорила она сквозь слезы и обняла Хита за ногу. — Пожалуйста, я хочу к мамочке!
Поскуливая в знак сочувствия, подошел Голиаф и ткнулся мордой Сэмми в спину.
— Ну что ты, малышка? Зачем так шуметь? Вот и Голиаф с тобой.
— Он тоже хочет к мамочке. — Девочка утерла слезы. — Куда она ушла?
— Она в моем кабинете.
Хит заключил в ладони детское личико и большими пальцами стер со щек слезы. Трудно было отказать этим огромным голубым глазам. Да и кому повредит, если дочери и матери позволят короткое свидание?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Это удар ниже пояса. У меня не было выбора.
— Наверное. Но и помощью это не назовешь. Я здесь не в безопасности, Хит. А когда отправите нас в Нью-Йорк, вы подпишете мой смертный приговор. Так-то вы помогаете мне?
Шериф встал и принялся расхаживать по кабинету. Сделав несколько кругов, он остановился и посмотрел на Мередит. Она выглядела такой несчастной с заведенными за спину руками и все время крутила запястьями в наручниках.
— Неудобно? — спросил он.
— Какое это имеет значение?
Хит про себя выругался и подошел к ней вплотную.
— Хотите заставить меня почувствовать вину? — Он быстро вставил ключ, расстегнул наручники и убрал их в чехол на поясе. — Считаете, это честно?
— Честно абсолютно все, — откровенно ответила Мередит, потирая запястья. — На карту поставлено будущее моей дочери. Дэн вырос таким не сам по себе. Его воспитал Глен Календри. Сын вырос плоть от плоти отца. И я сделаю все, чтобы оградить Сэмми от такого родственника, как Глен. Буду лгать, красть. Все что угодно. Нечистая игра меня не остановит.
— Даже если потом меня уволят?
Мередит выдержала его взгляд.
— Да.
Неожиданно для себя Хит улыбнулся. Хотел откровенности, и он ее получил.
— Я на минуту выйду. Нужно позвонить.
— И оставите меня одну? — удивилась Мередит.
Хит остановился на пороге и ухмыльнулся:
— Вы никуда не денетесь. Одна, без дочери. А Сэмми в окружении моих людей.
Он вышел на улицу к телефону-автомату. «Глупо», — подумал он про себя. Но ему не хотелось, чтобы этот разговор кто-нибудь слышал, и особенно Мередит.
Хит давным-давно не звонил отцу, чтобы попросить о помощи. И когда опускал монету и набирал номер, весь сжался, готовясь к неизбежному тычку в зубы.
Отец всегда славился своей эгоцентричностью, но, к сожалению, Ян Мастерс был единственным известным Хиту юристом такого класса. Управляющий на семейном ранчо Скитер Поуп упоминал, что Ян проводил у них двухнедельный отпуск, и Хит молил Бога, чтобы отец еще не вернулся в Чикаго.
Трубку подняли после четвертого гудка.
— Мастерс слушает.
Хита неприятно укололо, когда он понял, что и сам отвечал точно так же. Меньше всего в жизни он хотел хотя бы в чем-то быть похожим на своего родителя.
— Папа, это я, Хит.
Долгое молчание. И наконец:
— Чему обязан такой честью?
Издевается, сукин сын! Хит стиснул зубы. Ничего, ради Сэмми и Мередит он потерпит.
— Мне нужен совет.
— Ты просишь совета? Интересное дело! За тридцать лет ни разу меня не послушал, а теперь хочешь, чтобы я тебе что-то посоветовал?
Хит чуть не швырнул трубку. Он бы так и сделал, если бы перед глазами не стоял образ смертельно бледной Мередит. Ради нее придется проглотить пилюлю унижения. Ладно, он готов получить сполна.
— Мне нужен юридический совет, а все, кого я знаю, тебе в подметки не годятся. Так ты поможешь или нет?
— Что ты натворил на этот раз?
Вопрос отца заставил шерифа улыбнуться. В представлении старшего Мастерса сын по-прежнему оставался девятнадцатилетним строптивцем.
— Можешь успокоиться. Влип не я. Я прошу за знакомую.
— И куда же она влипла?
Коротко и насколько возможно точно Хит пересказал суть дела.
— Как бы то ни было, я собираюсь взять и ее, и девочку под арест для обеспечения их безопасности.
— Боже мой, сын, взгляни на факты! Эта женщина разыскивается полицией. Обвинения против нее очень серьезны. Все, что она тебе наговорила, может быть сплошной ложью.
— Не думаю.
— Это не тебе решать. Если ее жизнь действительно под угрозой, пусть побеспокоятся об этом в Нью-Йорке.
— Если в деле замешаны криминальные тузы, она туда никогда не доедет. А если и доедет, они организуют убийство в тюрьме. Так случается сплошь и рядом. Эта женщина слишком много знает, чтобы ее оставили в живых.
— Не тебе об этом судить. И не тебе играть роль одновременно судьи и присяжных. Если ты попытаешься помочь ей, это будет глупейшим поступком в твоей жизни. Вопиющим пренебрежением закона, которое может погубить всю твою карьеру. Какое ты имеешь право брать ее под арест?
Насколько Хит помнил, отец ни в грош не ставил его карьеру.
— Никакого. Это мое решение.
— Решение, которое ты принимаешь, не изучив фактов. — Ян презрительно фыркнул. — Попробуй рассуждать трезво и спокойно: ты понятия не имеешь, во что еще втянута твоя Мерри Кэньон. Транспортировка наркотиков — это все, что ты знаешь. У тех двоих могли быть тысячи причин для убийства. Самое разумное — немедленно ее выдать. И если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, ты не откладывая сделаешь необходимые звонки и запустишь процесс выдачи. Не забывай, есть такое понятие — «препятствование правосудию». Ты хочешь взять разыскиваемую под арест для обеспечения безопасности только на основании ее собственных слов? Покажи мне такого преступника, который признается в своих злодеяниях, и я тут же с тобой соглашусь. У них у всех наготове слезливая история.
Хит был вынужден признать, что отец прав, и, едва сдерживая раздражение, спросил:
— Значит, ты считаешь, если я ей помогу, моя карьера полетит в тартарары?
— И ты еще помотаешь срок. Похищение ребенка и труп в доме — дело нешуточное. Интересно, сколько времени ты продержишь их у себя? Нью-йоркские власти потребуют их выдачи и препровождения ребенка к законному опекуну. Что тогда? Пошлешь их к черту и увязнешь по уши? Хоть ты и шериф, но будешь считаться соучастником похищения ребенка, а может быть, и других преступлений, о которых сам ничего не знаешь. Ты этого хочешь? Получить срок?
— Нет. Конечно, нет.
— Возьми себя в руки и делай свою работу. Пару раз я сам оказывался в подобной ситуации и знаю, как берет за душу, когда хорошенькая женщина начинает играть на твоих чувствах. Но донкихоты в нашем мире всегда проигрывают. Стоит ли она того?
— Спасибо за совет, — вздохнул Хит.
— И что ты намерен делать?
— То, что обязан. Я знаю, ты прав. Но мне необходимо было услышать это от тебя.
Глава 20
Хит вошел в здание и сразу услышал детский плач. Элен пыталась успокоить безутешную Сэмми. Увидев шерифа, девочка соскочила с колен женщины-полицейского и бросилась к нему.
— Я хочу к мамочке, — проговорила она сквозь слезы и обняла Хита за ногу. — Пожалуйста, я хочу к мамочке!
Поскуливая в знак сочувствия, подошел Голиаф и ткнулся мордой Сэмми в спину.
— Ну что ты, малышка? Зачем так шуметь? Вот и Голиаф с тобой.
— Он тоже хочет к мамочке. — Девочка утерла слезы. — Куда она ушла?
— Она в моем кабинете.
Хит заключил в ладони детское личико и большими пальцами стер со щек слезы. Трудно было отказать этим огромным голубым глазам. Да и кому повредит, если дочери и матери позволят короткое свидание?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96