Онести знала, что парня привлекает в дружбе с Биттерсом возможность добыть легкие деньги. К этому он стремился всю свою жизнь. Одного она не могла понять: чего от него хотел Биттерс.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Онести повернулась к соседнему столу и увидела, что Джуэл смотрит на нее. Чарльз уже ушел. Он и Джуэл снова повздорили. В этом не было сомнений. Онести всегда испытывала неприятное чувство, когда это происходило, потому что не сомневалась: любовь этих близких ей людей становится все крепче, несмотря на то что между ними стоит больная жена Чарльза. Еще она боялась, что когда-нибудь Чарльз может больше не вернуться в Колдуэлл.
Внезапно до Онести донесся громкий смех Джереми. В следующий момент парень, натолкнувшись на соседний столик, рухнул на пол под звон разбившихся стаканов и сердитые крики посетителей. Он все еще продолжал смеяться, когда Биттерс поднял его на ноги.
Голова Онести раскалывалась. Она резко встала и сделала знак другому крупье, чтобы тот заменил ее. Джуэл не переставала улыбаться профессиональной улыбкой, когда Онести подошла к ней и запинаясь сказала:
— С меня хватит на сегодня. Я иду спать.
Головная боль настолько мучила девушку, что, поднимаясь на второй этаж, она не замечала любопытных и похотливых взглядов, преследовавших ее. Дверь в спальню неясно вырисовывалась, как оазис среди пустыни. Онести дрожащей рукой взялась за ручку, дернула ее и, войдя в комнату, прежде чем зажечь лампу, прислонилась спиной к двери и глубоко вздохнула в тихом мраке.
В мягком свете виднелась кровать с атласной драпировкой, которая всегда вызывала в ней приятное чувство, однако сейчас настроение ее было подавленным. Открыв гардероб, Онести отказалась от обычно предпочитаемых атласных халатов и взяла хлопчатобумажную ночную рубашку. Сняв с себя одежду, она в стремлении поскорее освободиться от нее бросила ее на пол, затем надела рубашку. Проведя пальцами по гладкой, обволакивающей тело материи, девушка коснулась медальона на шее. Это позволило вновь обрести желанное утешение. Маленькое сердечко напомнило ей детство, то время, когда она еще не потеряла всю свою семью в безжалостных водах жестокой реки. Тепло медальона в ладони было единственным утешением в минуты одиночества. Онести не могла объяснить, почему она так твердо верит, что ее сестры живы. Стремление найти их не ослабевало и вызывало жгучую боль внутри. Девушку не оставляла уверенность, что, пока она не найдет Пьюрити и Честити, ей не будет покоя, ведь она дала слово отцу заботиться о младших сестренках.
Хотя в комнате было достаточно тепло, по спине Онести пробежали мурашки, и она плотнее запахнула ночную рубашку. Девушку утешала вера в то, что Джереми действительно понимал ее, хотя иногда она испытывала невыносимую боль, зная, что он так же одинок, как и она.
Оставив сброшенную одежду на полу, Онести забралась в постель, укрылась покрывалом и закрыла глаза. Зажав в руке медальон, она прошептала в сумраке комнаты:
— О, папа, как порой мне бывает одиноко!
Покачиваясь, Джереми обратил свой затуманенный взор на лестницу, ведущую на второй этаж, где несколью минут назад скрылась Онести. Она ушла, даже не попрощавшись с ним.
Внезапно парень громко рассмеялся. Онести была не такой уж сообразительной, как он думал. Она не понимала, сколько он делал для будущего, которое планировал вместе с ней. Биттерс и он были теперь в хороших отношениях, и тот даже обещал взять его в рискованное дело, которое замышлял.
Рискованное дело! Ха! Джереми точно знал, что имел в виду Том. Он с двумя своими партнерами все свои дела делали с помощью оружия. Джереми тоже не отказался бы от этого, если бы мог, как Биттерс, каждый вечер швыряться деньгами в салуне. Он не хотел, подобно своему отцу, стать городским пьяницей и окончить жизнь на улице со сломанной шеей. Это не для него.
— Эй, приятель, как насчет того, чтобы выпить еще по стаканчику?
Джереми повернулся к бару. Лицо Биттерса поплыло, словно в тумане. Парень понял, что уже сильно пьян. «Это не понравилось бы Онести», — отметил он мысленно.
Биттерс придвинул стакан, наполнил его и протянул Джереми:
— Давай. Вечер еще не кончился.
Тот улыбнулся. «Ничего, Онести простит. Она всегда меня прощала», — подумал Джереми и взял стакан.
Онести беспокойно ворочалась во сне. Обрывочные видения и звуки преследовали ее. Она слышала грохот, подобный грому, который приближался все ближе и ближе, затем увидела испуганное лицо мамы. Послышался пронзительный крик Честити. Огромная стена воды надвигалась на них. Она обрушилась на повозку и завертела Онести, заливая нос и рот, не давая дышать… Все погрузилось во мрак.
Но вот в отдалении показался свет, становящийся все ярче и ярче. Это солнце. Наступал день, свежий и ясный. Воды не было видно. Кто-то приближался к Онести, похоже, женщина, высокая и стройная. Солнце за ее спиной не позволяло разглядеть черты лица, но походка показалась очень знакомой. Распущенные волосы идущей были светлые и чистые, с золотистым оттенком и развевались на ветру.
Онести затаила дыхание. Женщина поднесла руку к шее, и в лучах восходящего солнца ослепительно сверкнул золотой медальон. Сердце Онести радостно забилось.
Она знала, кто это! Конечно, Пьюрити! Пьюрити вернулась к ней!
Онести протянула руки навстречу. Слезы текли по ее лицу. Она ждала… ждала…
Пьюрити замедлила движение. Почти остановилась.
Девушка хотела крикнуть, позвать сестру по имени, сказать ей, что ждала ее и Честити много лет, но не смогла.
Видение постепенно исчезло, и грудь Онести сотряслась от рыданий. Слезы ее были так горьки, боль такой невыносимой, что она не сразу заметила вдалеке очертания другой женщины.
Блеснули рыжие волосы. Онести едва не задохнулась! Честити! Женщина пропала. Вместо нее возникла другая фигура, но на этот раз Онести не улыбалась…
Шумное веселье в салуне достигло наивысшей степени, когда Биттерс снова наполнил стакан Джереми. Toм улыбался, его глаза скорее смотрели с иронией, когда он настаивал:
— Пей, приятель. Выпивки хватит. — Парень с кривой усмешкой выпил, и Биттерс засмеялся: — Молодец. Мне нравятся мужчины, которые не боятся опрокинуть стаканчик.
Джереми качался. По углам его рта текли слюни, и Том едва сдерживал отвращение. Он пригрозил кулаком глупо улыбающемуся Силсу, затем снова наполнил стакан и сделал паузу. Этот негодяй с телосложением быка знал меру.
Заметив, что Джереми внезапно сник, Биттерс сделал знак Ригсу и Ганту, стоящим у бара в несколькш шагах от них. Они подоспели как раз вовремя: колени Силса внезапно подогнулись, и он начал медленно сползать на пол. Смеясь и дружески похлопывая парня по спине, притворяясь пьяным, Биттерс шатающейся походкой направился к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Онести повернулась к соседнему столу и увидела, что Джуэл смотрит на нее. Чарльз уже ушел. Он и Джуэл снова повздорили. В этом не было сомнений. Онести всегда испытывала неприятное чувство, когда это происходило, потому что не сомневалась: любовь этих близких ей людей становится все крепче, несмотря на то что между ними стоит больная жена Чарльза. Еще она боялась, что когда-нибудь Чарльз может больше не вернуться в Колдуэлл.
Внезапно до Онести донесся громкий смех Джереми. В следующий момент парень, натолкнувшись на соседний столик, рухнул на пол под звон разбившихся стаканов и сердитые крики посетителей. Он все еще продолжал смеяться, когда Биттерс поднял его на ноги.
Голова Онести раскалывалась. Она резко встала и сделала знак другому крупье, чтобы тот заменил ее. Джуэл не переставала улыбаться профессиональной улыбкой, когда Онести подошла к ней и запинаясь сказала:
— С меня хватит на сегодня. Я иду спать.
Головная боль настолько мучила девушку, что, поднимаясь на второй этаж, она не замечала любопытных и похотливых взглядов, преследовавших ее. Дверь в спальню неясно вырисовывалась, как оазис среди пустыни. Онести дрожащей рукой взялась за ручку, дернула ее и, войдя в комнату, прежде чем зажечь лампу, прислонилась спиной к двери и глубоко вздохнула в тихом мраке.
В мягком свете виднелась кровать с атласной драпировкой, которая всегда вызывала в ней приятное чувство, однако сейчас настроение ее было подавленным. Открыв гардероб, Онести отказалась от обычно предпочитаемых атласных халатов и взяла хлопчатобумажную ночную рубашку. Сняв с себя одежду, она в стремлении поскорее освободиться от нее бросила ее на пол, затем надела рубашку. Проведя пальцами по гладкой, обволакивающей тело материи, девушка коснулась медальона на шее. Это позволило вновь обрести желанное утешение. Маленькое сердечко напомнило ей детство, то время, когда она еще не потеряла всю свою семью в безжалостных водах жестокой реки. Тепло медальона в ладони было единственным утешением в минуты одиночества. Онести не могла объяснить, почему она так твердо верит, что ее сестры живы. Стремление найти их не ослабевало и вызывало жгучую боль внутри. Девушку не оставляла уверенность, что, пока она не найдет Пьюрити и Честити, ей не будет покоя, ведь она дала слово отцу заботиться о младших сестренках.
Хотя в комнате было достаточно тепло, по спине Онести пробежали мурашки, и она плотнее запахнула ночную рубашку. Девушку утешала вера в то, что Джереми действительно понимал ее, хотя иногда она испытывала невыносимую боль, зная, что он так же одинок, как и она.
Оставив сброшенную одежду на полу, Онести забралась в постель, укрылась покрывалом и закрыла глаза. Зажав в руке медальон, она прошептала в сумраке комнаты:
— О, папа, как порой мне бывает одиноко!
Покачиваясь, Джереми обратил свой затуманенный взор на лестницу, ведущую на второй этаж, где несколью минут назад скрылась Онести. Она ушла, даже не попрощавшись с ним.
Внезапно парень громко рассмеялся. Онести была не такой уж сообразительной, как он думал. Она не понимала, сколько он делал для будущего, которое планировал вместе с ней. Биттерс и он были теперь в хороших отношениях, и тот даже обещал взять его в рискованное дело, которое замышлял.
Рискованное дело! Ха! Джереми точно знал, что имел в виду Том. Он с двумя своими партнерами все свои дела делали с помощью оружия. Джереми тоже не отказался бы от этого, если бы мог, как Биттерс, каждый вечер швыряться деньгами в салуне. Он не хотел, подобно своему отцу, стать городским пьяницей и окончить жизнь на улице со сломанной шеей. Это не для него.
— Эй, приятель, как насчет того, чтобы выпить еще по стаканчику?
Джереми повернулся к бару. Лицо Биттерса поплыло, словно в тумане. Парень понял, что уже сильно пьян. «Это не понравилось бы Онести», — отметил он мысленно.
Биттерс придвинул стакан, наполнил его и протянул Джереми:
— Давай. Вечер еще не кончился.
Тот улыбнулся. «Ничего, Онести простит. Она всегда меня прощала», — подумал Джереми и взял стакан.
Онести беспокойно ворочалась во сне. Обрывочные видения и звуки преследовали ее. Она слышала грохот, подобный грому, который приближался все ближе и ближе, затем увидела испуганное лицо мамы. Послышался пронзительный крик Честити. Огромная стена воды надвигалась на них. Она обрушилась на повозку и завертела Онести, заливая нос и рот, не давая дышать… Все погрузилось во мрак.
Но вот в отдалении показался свет, становящийся все ярче и ярче. Это солнце. Наступал день, свежий и ясный. Воды не было видно. Кто-то приближался к Онести, похоже, женщина, высокая и стройная. Солнце за ее спиной не позволяло разглядеть черты лица, но походка показалась очень знакомой. Распущенные волосы идущей были светлые и чистые, с золотистым оттенком и развевались на ветру.
Онести затаила дыхание. Женщина поднесла руку к шее, и в лучах восходящего солнца ослепительно сверкнул золотой медальон. Сердце Онести радостно забилось.
Она знала, кто это! Конечно, Пьюрити! Пьюрити вернулась к ней!
Онести протянула руки навстречу. Слезы текли по ее лицу. Она ждала… ждала…
Пьюрити замедлила движение. Почти остановилась.
Девушка хотела крикнуть, позвать сестру по имени, сказать ей, что ждала ее и Честити много лет, но не смогла.
Видение постепенно исчезло, и грудь Онести сотряслась от рыданий. Слезы ее были так горьки, боль такой невыносимой, что она не сразу заметила вдалеке очертания другой женщины.
Блеснули рыжие волосы. Онести едва не задохнулась! Честити! Женщина пропала. Вместо нее возникла другая фигура, но на этот раз Онести не улыбалась…
Шумное веселье в салуне достигло наивысшей степени, когда Биттерс снова наполнил стакан Джереми. Toм улыбался, его глаза скорее смотрели с иронией, когда он настаивал:
— Пей, приятель. Выпивки хватит. — Парень с кривой усмешкой выпил, и Биттерс засмеялся: — Молодец. Мне нравятся мужчины, которые не боятся опрокинуть стаканчик.
Джереми качался. По углам его рта текли слюни, и Том едва сдерживал отвращение. Он пригрозил кулаком глупо улыбающемуся Силсу, затем снова наполнил стакан и сделал паузу. Этот негодяй с телосложением быка знал меру.
Заметив, что Джереми внезапно сник, Биттерс сделал знак Ригсу и Ганту, стоящим у бара в несколькш шагах от них. Они подоспели как раз вовремя: колени Силса внезапно подогнулись, и он начал медленно сползать на пол. Смеясь и дружески похлопывая парня по спине, притворяясь пьяным, Биттерс шатающейся походкой направился к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75