Она плотно сжала губы. Тогда Уэс покрыл поцелуями ее щеки, лоб и дрожащие веки. Она почувствовала, как разгорается его страсть.
— Открой рот, Онести, — прохрипел он. — Стань моей. Назад пути нет… на этот раз. Ты ведь хочешь этого. И я, черт побери, не отступлю!
— Ты хочешь меня, Уэс? — Онести вся дрожала от нетерпения. Она испытывала страстное томление, ощущая его крепкие объятия и зная, что он тоже разделял ее чувства, которые зажгли кровь, разливая огонь по жилам. Онести ощутила сладость его языка. Она застонала, протестуя, когда он неожиданно прихватил зубами нижнюю губу.
Уэс принялся целовать Онести с новой силой, сжимая ладонями ее голову. Он проник языком в ее рот и, отыскав язык, начал нежно ласкать его. Прижав Онести к стене лачуги, Уэс распалялся все больше и больше. Она уже ничего не соображала, а он стянул платье с ее плеча, высвободил теплую круглую грудь и прильнул губами к соску. Девушка услышала его стон, когда он коснулся соска языком, а затем втянул его в рот. Она сходила с ума от желания, но все же попыталась слабо сопротивляться. Тогда Уэс схватил ее руку и завел ей за спину, затем стянул платье до талии и приник к теплой женской плоти.
Онести затаила дыхание. Ее обуревали неведомые раньше чувства, которые Уэс пробудил в ней, однако она уловила тот момент, когда его дрожь перешла в содрогания и в ласковых словах прозвучало страстное томление.
Уэс поднял голову, и она увидела в его глазах откровенное желание, затем он снова накрыл ее губы своими.
С улицы послышался смех, и Уэс оторвался от Онести. Расправив свои широкие плечи, чтобы полностью укрыть девушку от постороннего взгляда, он увлек ее подальше в тень. Смех стих.
— Пойдем отсюда туда, где мы можем побыть наедине. Пойдем со мной, Онести. Ты не пожалеешь. Тебе будет так хорошо, как никогда в жизни. На этот раз я доведу дело до конца. Обещаю. То, что случилось в прошлый раз, не повторится. Теперь я не смогу так поступить. Милая… — страстно шептал Уэс.
Онести знала, что он не притворяется. Никогда еще она так не желала любви, как сейчас.
Девушка прерывисто дышала, глядя в затененное лицо Уэса. Но тень не могла скрыть жар его желания, который она чувствовала. И тем не менее как бы издалека Онести услышала собственный шепот. Непрошеные слова сорвались с губ:
— Ну а теперь тебе не надоело, Уэс?
Не двигаясь, он молчал.
— Я задала вопрос.
Могучее тело Уэса, так крепко прижимавшееся к ней, напряглось. Она почувствовала всю его мощь и услышала:
— Нет, не надоело.
— Да? А мне надоело.
— Онести.
— Отпусти меня.
Уэс не шелохнулся.
— Я сказала: пусти!
Опустив руки, Уэс сделал шаг назад. Темнота не могла скрыть желания в его взгляде. Обжигаемая им, Онести подняла лиф своего платья, обошла неподвижную фигуру Уэса и направилась к улице.
Сзади послышался тихий голос, который прозвучал скорее как утверждение, чем угроза:
— Ты пожалеешь о том, что ушла от меня сейчас, Онести. Я говорю это, потому что знаю. Ты пожалеешь.
«Пожалею ли я?» — мысленно спросила себя Онести и вышла на улицу.
Глава 5
Боль пронзила отяжелевшую голову Джереми, заставив его громко застонать. Парень попытался открыть глаза, но яркий свет резанул по ним словно ножом. Джереми посмотрел сквозь полуприкрытые веки и тяжело вздохнул, сообразив, что всему виной солнце.
Заслонившись рукой от ярких лучей, пробивавшихся сквозь окно лачуги, он повернулся к стене и замер, внезапно увидев, что не один на своей койке. Рядом лежала обнаженная женщина.
О нет!
— Доброе утро, Джереми. — Милли прильнула своими теплыми губами к его губам, потерлась обнаженными грудями о его грудь и засмеялась. — Теперь тебе лучше?
— Милли, как ты оказалась здесь?
— Мы вместе пришли сюда, поддерживая друг друга. — Ей опять стало смешно, и она фыркнула: — Ты был так хорош, что я не могла противиться тебе.
— Милли… — Джереми потряс головой. Ему было плохо, по правде сказать, не только из-за головы. — Тебе не следовало приходить сюда.
— Прошлой ночью ты говорил совсем другое.
— Не помню, что говорил прошлой ночью.
— А я помню. — Глаза Милли затуманились. — Ты говорил, что я хорошенькая, целовал меня, и мне это очень нравилось.
— Я не должен был так поступать, Милли. — Джереми отодвинулся на край кровати. — Слишком много выпил, черт побери!
— Однако это не помешало тебе сделать то, что обычно делает в постели мужчина, когда рядом женщина. — Милли привстала. Покрывало упало, обнажив ее маленькие твердые груди. — Жаль, что не помнишь, но ты действительно был очень хорош. Мне никто не доставлял столько удовольствия.
Джереми встал и потянулся за брюками. Надев их, он повернулся к Милли. Она не двигалась. Ее светлые волосы наполовину распустились и ниспадали на обнаженные плечи, а накрашенное лицо выглядело почти комичным, потому что краска размазалась по щекам. Как ни странно, в облике девушки было что-то невинное, а в глазах отражалась мольба. Но он не мог ответить на эту мольбу, как бы того ни желал.
Кроме того, ему было ужасно плохо.
— Я неважно себя чувствую, Милли. Тебе лучше пойти домой.
— Еще немного побуду здесь. Может быть, смогу чем-нибудь помочь тебе.
— Нет. Мне надо идти на работу.
— Но тебе же плохо.
— И тем не менее.
— Но…
Головная боль усилилась, и терпение Джереми лопнуло.
— Иди домой, Милли! — Произнеся эти слова, он пожалел о своей несдержанности и попытался улыбнуться. — Пожалуйста… Увидимся вечером.
— Нет, тебе ведь не хочется. Ты не придешь ко мне.
Милли откинула покрывало и, забыв о своей наготе, встала. Она протянула руку за платьем, натянула его через голову и грустно посмотрела на Джереми:
— Ты не придешь ко мне, потому что думаешь о другой.
— Извини, Милли.
— Ладно, не стоит извиняться. — Карие глаза Милли снова затуманились. — Придет время, и тебе надоест ждать ее. Когда это произойдет, приходи — ты знаешь, где найти меня. — Она попыталась улыбнуться. — Я ведь не гордая. Как всегда, буду в «Лонгхорне». Мне некуда больше пойти.
Милли задержалась на минуту, чтобы собрать свое белье, затем направилась к двери. Взявшись за щеколду, она обернулась:
— Запомни, что я сказала, слышишь?
— Хорошо, запомню.
Едва дверь за Милли закрылась, Джереми бросился к ведру, стоящему в углу комнаты. Очистив желудок, он с трудом выпрямился и потянулся за рубашкой. Теперь нужно было еще придумать подходящее объяснение своему опозданию на работу.
Застегивая на ощупь рубашку, Джереми думал о своем обещании Онести исправиться и еще о том, что по возможности следует держаться в норме, чтобы, не вызывая подозрений, добыть для Биттерса нужную информацию.
Полностью одевшись, Джереми еще раз склонился над ведром, затем провел рукой по волосам и взял шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Открой рот, Онести, — прохрипел он. — Стань моей. Назад пути нет… на этот раз. Ты ведь хочешь этого. И я, черт побери, не отступлю!
— Ты хочешь меня, Уэс? — Онести вся дрожала от нетерпения. Она испытывала страстное томление, ощущая его крепкие объятия и зная, что он тоже разделял ее чувства, которые зажгли кровь, разливая огонь по жилам. Онести ощутила сладость его языка. Она застонала, протестуя, когда он неожиданно прихватил зубами нижнюю губу.
Уэс принялся целовать Онести с новой силой, сжимая ладонями ее голову. Он проник языком в ее рот и, отыскав язык, начал нежно ласкать его. Прижав Онести к стене лачуги, Уэс распалялся все больше и больше. Она уже ничего не соображала, а он стянул платье с ее плеча, высвободил теплую круглую грудь и прильнул губами к соску. Девушка услышала его стон, когда он коснулся соска языком, а затем втянул его в рот. Она сходила с ума от желания, но все же попыталась слабо сопротивляться. Тогда Уэс схватил ее руку и завел ей за спину, затем стянул платье до талии и приник к теплой женской плоти.
Онести затаила дыхание. Ее обуревали неведомые раньше чувства, которые Уэс пробудил в ней, однако она уловила тот момент, когда его дрожь перешла в содрогания и в ласковых словах прозвучало страстное томление.
Уэс поднял голову, и она увидела в его глазах откровенное желание, затем он снова накрыл ее губы своими.
С улицы послышался смех, и Уэс оторвался от Онести. Расправив свои широкие плечи, чтобы полностью укрыть девушку от постороннего взгляда, он увлек ее подальше в тень. Смех стих.
— Пойдем отсюда туда, где мы можем побыть наедине. Пойдем со мной, Онести. Ты не пожалеешь. Тебе будет так хорошо, как никогда в жизни. На этот раз я доведу дело до конца. Обещаю. То, что случилось в прошлый раз, не повторится. Теперь я не смогу так поступить. Милая… — страстно шептал Уэс.
Онести знала, что он не притворяется. Никогда еще она так не желала любви, как сейчас.
Девушка прерывисто дышала, глядя в затененное лицо Уэса. Но тень не могла скрыть жар его желания, который она чувствовала. И тем не менее как бы издалека Онести услышала собственный шепот. Непрошеные слова сорвались с губ:
— Ну а теперь тебе не надоело, Уэс?
Не двигаясь, он молчал.
— Я задала вопрос.
Могучее тело Уэса, так крепко прижимавшееся к ней, напряглось. Она почувствовала всю его мощь и услышала:
— Нет, не надоело.
— Да? А мне надоело.
— Онести.
— Отпусти меня.
Уэс не шелохнулся.
— Я сказала: пусти!
Опустив руки, Уэс сделал шаг назад. Темнота не могла скрыть желания в его взгляде. Обжигаемая им, Онести подняла лиф своего платья, обошла неподвижную фигуру Уэса и направилась к улице.
Сзади послышался тихий голос, который прозвучал скорее как утверждение, чем угроза:
— Ты пожалеешь о том, что ушла от меня сейчас, Онести. Я говорю это, потому что знаю. Ты пожалеешь.
«Пожалею ли я?» — мысленно спросила себя Онести и вышла на улицу.
Глава 5
Боль пронзила отяжелевшую голову Джереми, заставив его громко застонать. Парень попытался открыть глаза, но яркий свет резанул по ним словно ножом. Джереми посмотрел сквозь полуприкрытые веки и тяжело вздохнул, сообразив, что всему виной солнце.
Заслонившись рукой от ярких лучей, пробивавшихся сквозь окно лачуги, он повернулся к стене и замер, внезапно увидев, что не один на своей койке. Рядом лежала обнаженная женщина.
О нет!
— Доброе утро, Джереми. — Милли прильнула своими теплыми губами к его губам, потерлась обнаженными грудями о его грудь и засмеялась. — Теперь тебе лучше?
— Милли, как ты оказалась здесь?
— Мы вместе пришли сюда, поддерживая друг друга. — Ей опять стало смешно, и она фыркнула: — Ты был так хорош, что я не могла противиться тебе.
— Милли… — Джереми потряс головой. Ему было плохо, по правде сказать, не только из-за головы. — Тебе не следовало приходить сюда.
— Прошлой ночью ты говорил совсем другое.
— Не помню, что говорил прошлой ночью.
— А я помню. — Глаза Милли затуманились. — Ты говорил, что я хорошенькая, целовал меня, и мне это очень нравилось.
— Я не должен был так поступать, Милли. — Джереми отодвинулся на край кровати. — Слишком много выпил, черт побери!
— Однако это не помешало тебе сделать то, что обычно делает в постели мужчина, когда рядом женщина. — Милли привстала. Покрывало упало, обнажив ее маленькие твердые груди. — Жаль, что не помнишь, но ты действительно был очень хорош. Мне никто не доставлял столько удовольствия.
Джереми встал и потянулся за брюками. Надев их, он повернулся к Милли. Она не двигалась. Ее светлые волосы наполовину распустились и ниспадали на обнаженные плечи, а накрашенное лицо выглядело почти комичным, потому что краска размазалась по щекам. Как ни странно, в облике девушки было что-то невинное, а в глазах отражалась мольба. Но он не мог ответить на эту мольбу, как бы того ни желал.
Кроме того, ему было ужасно плохо.
— Я неважно себя чувствую, Милли. Тебе лучше пойти домой.
— Еще немного побуду здесь. Может быть, смогу чем-нибудь помочь тебе.
— Нет. Мне надо идти на работу.
— Но тебе же плохо.
— И тем не менее.
— Но…
Головная боль усилилась, и терпение Джереми лопнуло.
— Иди домой, Милли! — Произнеся эти слова, он пожалел о своей несдержанности и попытался улыбнуться. — Пожалуйста… Увидимся вечером.
— Нет, тебе ведь не хочется. Ты не придешь ко мне.
Милли откинула покрывало и, забыв о своей наготе, встала. Она протянула руку за платьем, натянула его через голову и грустно посмотрела на Джереми:
— Ты не придешь ко мне, потому что думаешь о другой.
— Извини, Милли.
— Ладно, не стоит извиняться. — Карие глаза Милли снова затуманились. — Придет время, и тебе надоест ждать ее. Когда это произойдет, приходи — ты знаешь, где найти меня. — Она попыталась улыбнуться. — Я ведь не гордая. Как всегда, буду в «Лонгхорне». Мне некуда больше пойти.
Милли задержалась на минуту, чтобы собрать свое белье, затем направилась к двери. Взявшись за щеколду, она обернулась:
— Запомни, что я сказала, слышишь?
— Хорошо, запомню.
Едва дверь за Милли закрылась, Джереми бросился к ведру, стоящему в углу комнаты. Очистив желудок, он с трудом выпрямился и потянулся за рубашкой. Теперь нужно было еще придумать подходящее объяснение своему опозданию на работу.
Застегивая на ощупь рубашку, Джереми думал о своем обещании Онести исправиться и еще о том, что по возможности следует держаться в норме, чтобы, не вызывая подозрений, добыть для Биттерса нужную информацию.
Полностью одевшись, Джереми еще раз склонился над ведром, затем провел рукой по волосам и взял шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75