Я внимательно наблюдал за ней, стараясь не пропустить первые же признаки страха, таившегося в ее глазах на протяжении стольких недель. Но вместо ожидаемого испуга я видел в них только откровенный интерес, разгорающийся все ярче и ярче.
— Роберт, — вскрикнула она, — спрятанные сокровища здесь, почти рядом с нами. Они должны быть здесь. Это сюда в ту ночь бросился старый Пит, стремясь защитить их от ночного визитера. Здесь волк убил маленького м-ра Роджерса и здесь же зверь напал на тебя в ту ночь, когда вы вместе с эсквайром Киллианом оказались в этом саду. Все искали их где угодно, но только не там, где их спрятал старый Пит. В самом конце Сен-Лауп метался между тобой и колодцем.
— М-р Сэквил и я самым тщательным образом исследовали этот колодец и даже спускались в него, — напомнил я Фелиции. — Мы прощупали каждый камень в его стенах, добравшись при этом до самого дна колодца.
— Но тайник и не должен был находиться в колодце! Потому что такой старый человек, как Пит Армидж, непременно устроил бы тайник так, чтобы всегда иметь возможность докладывать и докладывать в него деньги.
— Если ты имеешь в виду наружный сруб… — начал я.
— , Я не думаю, что старик доверил бы свои сокровища столь ненадежному тайнику.
— Да, но он даже собирался этот наружный сруб отремонтировать. Ты помнишь тот его рисунок, о котором я тебе говорил, на обратной стороне завещания?
— Я хочу, чтобы ты получил то завещание из здания зала суда ровно на столько, чтобы я успела взглянуть на этот чертеж, — сказала Фелиция. Но пока она произносила эти слова, ее глаза внимательно осматривали то, что осталось от колодца: прогнившие от непогоды подпорки и поперечную балку сруба, заржавленную цепь, тянущуюся к нам из темной мрачной глубины, железное подъемное колесо и каменную, стянутую железными обручами, глыбу противовеса.
— Роберт, — вдруг пронзительно вскрикнула Фелиция и качнулась в мою сторону. — Смотри! Ведь это одна из твоих серебряных пуль, сплющенная там как раз под железным обручем?
Я равнодушно ответил, что не думаю так, потому что не хотел продолжать наш спор и приводить свои доводы, которые делали весьма маловероятной возможность серебряной пули сплющиться о твердую поверхность противовеса, особенно после того, как она вошла и вышла из тела Сен-Лаупа.
— Но она блестит, как серебро, — настаивала Фелиция, привстав на цыпочки у основания сруба. — Роберт, это трещина, и блеск идет изнутри!
Прежде, чем она произнесла последнее слово, я оказался на кромке сруба, держась одной рукой за брезио ограждения, а другой взявшись за кольцо, к которому крепилась колодезная цепь. Действительно, в противовесе была щель, достаточно маленькая, чтобы ускользнуть от взгляда человека. Несомненно, что зимние морозы и ураганы совершили над ней свою разрушительную работу, и сейчас в одном месте, тускло поблескивающем в лучах весеннего солнца, ее ширина достигала уже доброй четверти дюйма.
Я вернулся в город за веревкой, парой блоков, молотком и зубилом, и, прежде чем наступил полдень, противовес уже лег в безопасном месте на нежную зелень молодого дерна. Несколькими ударами я разбил стенки тайника, оказавшиеся едва ли прочнее скорлупы ореха. Они были предусмотрительно стянуты железными обручами, которые уберегли тайник от случайного столкновения со стенкой или бадьей. И мы опустились на колени, в изумлении глядя друг на друга, а между нами сверкала несметная груда золотых и серебряных монет. Большая часть их, уложенная аккуратными рядами, была вмурована в еще мягкий раствор так, что монеты почти касались друг друга. Только в верхней части противовеса в железном обруче была оставлена маленькая щель, через которую старый Пит тихо и незаметно докладывал в тайник новые монеты. Раньше, чтобы уберечь свое хранилище от звона монет, Пит затыкал щель овечьей шерстью, сейчас заплесневелой от времени и сырости.
Чтобы сразу перевезти все эти тускло сверкающие на солнце сокровища, нам требовалось несколько крепких мешков и небольшая тачка. Но ни один из нас не сделал ни единого движения, чтобы отправиться за ними. Шельма Фортуна! С благосклонностью оборачивая к кому-либо свое лицо и щедро осыпая его своими милостями, она делает это с такой высокомерной щедростью, что человек стыдится принимать от нее эти дары…И мы долго и безмолвно стояли на коленях пред этой грудой золота и серебра.
Затем Фелиция медленно и глубоко вздохнула и коснулась ладонью моей руки.
— Я желаю тебе полного счастья в этом мире, — произнесла она, но скорее безрадостным был ее собственный голос.
— А я тебе, — ответил я. — Только ради тебя я когда-то захотел найти эти деньги…
— О, что касается меня, — воскликнула Фелиция, — я хотела бы в бедности прожить вместе с тобой всю свою жизнь, чтобы показать тебе, как сильно я люблю тебя. И я все еще хочу этого.
Я был вынужден встать, обойти кругом груду сокровищ и прижать ее к своей груди. И так час спустя нас и нашли дядя и Уэшти, когда, встревоженные нашим долгим отсутствием, они поднялись на холм и, тяжело дыша, появились в саду…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Роберт, — вскрикнула она, — спрятанные сокровища здесь, почти рядом с нами. Они должны быть здесь. Это сюда в ту ночь бросился старый Пит, стремясь защитить их от ночного визитера. Здесь волк убил маленького м-ра Роджерса и здесь же зверь напал на тебя в ту ночь, когда вы вместе с эсквайром Киллианом оказались в этом саду. Все искали их где угодно, но только не там, где их спрятал старый Пит. В самом конце Сен-Лауп метался между тобой и колодцем.
— М-р Сэквил и я самым тщательным образом исследовали этот колодец и даже спускались в него, — напомнил я Фелиции. — Мы прощупали каждый камень в его стенах, добравшись при этом до самого дна колодца.
— Но тайник и не должен был находиться в колодце! Потому что такой старый человек, как Пит Армидж, непременно устроил бы тайник так, чтобы всегда иметь возможность докладывать и докладывать в него деньги.
— Если ты имеешь в виду наружный сруб… — начал я.
— , Я не думаю, что старик доверил бы свои сокровища столь ненадежному тайнику.
— Да, но он даже собирался этот наружный сруб отремонтировать. Ты помнишь тот его рисунок, о котором я тебе говорил, на обратной стороне завещания?
— Я хочу, чтобы ты получил то завещание из здания зала суда ровно на столько, чтобы я успела взглянуть на этот чертеж, — сказала Фелиция. Но пока она произносила эти слова, ее глаза внимательно осматривали то, что осталось от колодца: прогнившие от непогоды подпорки и поперечную балку сруба, заржавленную цепь, тянущуюся к нам из темной мрачной глубины, железное подъемное колесо и каменную, стянутую железными обручами, глыбу противовеса.
— Роберт, — вдруг пронзительно вскрикнула Фелиция и качнулась в мою сторону. — Смотри! Ведь это одна из твоих серебряных пуль, сплющенная там как раз под железным обручем?
Я равнодушно ответил, что не думаю так, потому что не хотел продолжать наш спор и приводить свои доводы, которые делали весьма маловероятной возможность серебряной пули сплющиться о твердую поверхность противовеса, особенно после того, как она вошла и вышла из тела Сен-Лаупа.
— Но она блестит, как серебро, — настаивала Фелиция, привстав на цыпочки у основания сруба. — Роберт, это трещина, и блеск идет изнутри!
Прежде, чем она произнесла последнее слово, я оказался на кромке сруба, держась одной рукой за брезио ограждения, а другой взявшись за кольцо, к которому крепилась колодезная цепь. Действительно, в противовесе была щель, достаточно маленькая, чтобы ускользнуть от взгляда человека. Несомненно, что зимние морозы и ураганы совершили над ней свою разрушительную работу, и сейчас в одном месте, тускло поблескивающем в лучах весеннего солнца, ее ширина достигала уже доброй четверти дюйма.
Я вернулся в город за веревкой, парой блоков, молотком и зубилом, и, прежде чем наступил полдень, противовес уже лег в безопасном месте на нежную зелень молодого дерна. Несколькими ударами я разбил стенки тайника, оказавшиеся едва ли прочнее скорлупы ореха. Они были предусмотрительно стянуты железными обручами, которые уберегли тайник от случайного столкновения со стенкой или бадьей. И мы опустились на колени, в изумлении глядя друг на друга, а между нами сверкала несметная груда золотых и серебряных монет. Большая часть их, уложенная аккуратными рядами, была вмурована в еще мягкий раствор так, что монеты почти касались друг друга. Только в верхней части противовеса в железном обруче была оставлена маленькая щель, через которую старый Пит тихо и незаметно докладывал в тайник новые монеты. Раньше, чтобы уберечь свое хранилище от звона монет, Пит затыкал щель овечьей шерстью, сейчас заплесневелой от времени и сырости.
Чтобы сразу перевезти все эти тускло сверкающие на солнце сокровища, нам требовалось несколько крепких мешков и небольшая тачка. Но ни один из нас не сделал ни единого движения, чтобы отправиться за ними. Шельма Фортуна! С благосклонностью оборачивая к кому-либо свое лицо и щедро осыпая его своими милостями, она делает это с такой высокомерной щедростью, что человек стыдится принимать от нее эти дары…И мы долго и безмолвно стояли на коленях пред этой грудой золота и серебра.
Затем Фелиция медленно и глубоко вздохнула и коснулась ладонью моей руки.
— Я желаю тебе полного счастья в этом мире, — произнесла она, но скорее безрадостным был ее собственный голос.
— А я тебе, — ответил я. — Только ради тебя я когда-то захотел найти эти деньги…
— О, что касается меня, — воскликнула Фелиция, — я хотела бы в бедности прожить вместе с тобой всю свою жизнь, чтобы показать тебе, как сильно я люблю тебя. И я все еще хочу этого.
Я был вынужден встать, обойти кругом груду сокровищ и прижать ее к своей груди. И так час спустя нас и нашли дядя и Уэшти, когда, встревоженные нашим долгим отсутствием, они поднялись на холм и, тяжело дыша, появились в саду…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59