Теперь свет наверху нельзя будет включить. Келли взяла с собой фонарь и пошла к дому.
Она прошла через холл к гардеробной для гостей и сняла норковое манто. С того дня, как Брюс ей его подарил, оно всегда висело только в шкафу в ее спальне. Сегодня вечером придется сделать исключение. Такой уж выдался случай.
Повесив манто, она пошла наверх к себе в комнату, разделась, надела ночную рубашку, пеньюар и пошла на ту половину дома, где помещались слуги. Из щели под дверью горничной виднелась полоска света. Келли осторожно постучала.
– Анни, это миссис Мейджорс.
Она вошла в комнату. Девушка сидела на кровати в шерстяной рубашке и читала книгу. Взглянула на хозяйку с недоумением.
– Что вам угодно, мэм?
– Накинь халат и шаль и иди побыстрее к дому на лодочной пристани. Я волнуюсь за старшего мистера Мейджорса. Ты же видела, он сегодня весь день пил. Как бы не заснул там с непогашенной сигарой. Может сгореть заживо.
Анни не пыталась скрыть недовольство.
– На реку?! В таком виде?! В такое время?!
У нее на языке так и вертелись слова «сходи туда сама», но она их проглотила. Она не привыкла обращаться с хозяйкой дома неуважительно, даже с такой. Ей платят за то, чтобы она подчинялась приказам хозяев, даже если придется оставить теплую постель и героиню романа на самом интересном месте – ее как раз должны соблазнить.
– Я бы сама пошла, – сказала Келли, угадав ее мысли, – но я жду звонка от мужа.
«Врешь!» – словно говорило выражение лица горничной.
– Хорошо, мэм. И что же я должна там делать? Он не рассердится от того, что приду? Может быть, он хочет побыть один.
– Не говори глупостей, Анни. Ты знаешь, как мистер Мейджорс к тебе относится. Только на днях он сказал мне: «Был бы я лет на двадцать моложе, Анни Стоун не жить бы спокойно в этом доме».
Анни в это время надевала туфли. Держа одну туфлю в руке, она выпрямилась и с удивлением воззрилась на Келли.
– Мистер Мейджорс правда так сказал?!
Она не доверяла комплиментам, исходившим из этих уст.
– Он и еще кое-что сказал, только я не стану повторять, а то у тебя голова закружится.
Анни Стоун, простой сельской женщине, привыкшей к тяжелой работе, за ее двадцать восемь лет редко приходилось слышать лестные слова. Поэтому ее оказалось нетрудно поймать на крючок, даже несмотря на ее отношение к Келли.
– Наверное, у него от пьянства зрение ослабло, – смущенно произнесла она. – Мистер Мейджорс – джентльмен что надо. Многие девушки не отказались бы, если бы он за ними приударил. Он еще не так стар. – Она кинула многозначительный взгляд на Келли. – Или я не права, миссис Мейджорс?
Келли искусно обошла расставленную ловушку.
– Скажи ему об этом сама, Анни. Мужчины, особенно в его возрасте, любят лесть. Может быть, он даже повысит тебе зарплату. Что ты на это скажешь? Ну а теперь бега, проверь печь и посмотри пепельницы. Он с такой скоростью опустошал бутылку, что сейчас может быть уже в беспамятстве. Если так, накрой его шалью, чтобы не замерз до смерти. Анни начала надевать пальто. Келли ее остановила:
– Не стоит надевать пальто на ночную рубашку и халат, надо надеть что-нибудь потеплее.
– У меня, кроме этого пальто, ничего нет.
– Значит, надень мое норковое манто. Оно внизу в гардеробной. А это давай сюда.
Она взяла пальто Анни и повесила обратно в шкаф.
Глаза девушки расширились от изумления.
– Ваше норковое манто?! Вы хотите, чтобы я надела ваше норковое манто?
– Ну конечно. Почему бы нет? Оно как раз подходит для такого прохладного вечера.
Сколько раз Анни, убирая в комнате хозяйки, открывала шкаф и прикладывалась щекой к роскошному шелковистому темному меху. Ей так хотелось ощутить его на своем теле, но она не решалась.
– Что вы, мэм! Я не могу.
– А я говорю – надевай. Пошли.
Келли подтолкнула девушку к выходу.
Анни инстинктивно чувствовала что-то неладное, какую-то фальшь. Однако все улетучилось, когда она ощутила на своих плечах легкий шелковистый мех. Ощущение возбуждало, почти пьянило.
– Какое оно приятное, мэм!
Келли подняла на ней воротник, наполовину закрыв лицо.
– Вот так ты не будешь бояться ветра. В кармане есть шарф. Надень его на голову.
– Мех меня щекочет, – хихикнула Анни и надела шарф.
Келли снова легонько подтолкнула ее, теперь по направлению к черному ходу.
– Я не буду тебя ждать, Анни. Если муж позвонит, я возьму трубку в спальне. Надеюсь, ты не забудешь повесить манто обратно в гардеробную?
– Не беспокойтесь, мэм, я буду с ним очень осторожна. Похоже, к норковому манто она испытывала больше почтения, чем к его владелице.
Келли, стоя у окна, наблюдала за тем, как Анни пересекает лужайку и приближается к дому у лодочной пристани. Она шла, плотно запахнувшись в манто, высоко подняв голову, распрямив плечи. Наверное, в этот момент она чувствовала себя королевой, хотя ее никто не мог видеть.
Да, на втором месте после Бога следует поставить великого драматурга из Стратфорд-он-Эйвон. Он создал свой мир и населил его созданными им в уме образами. Он манипулировал любовью, жизнью и смертью по собственной прихоти, дергая своих марионеток за ниточки. И все же интриги, представляемые на сцене, – ничто по сравнению с драмами, разыгрываемыми среди зрителей. Они настоящие действующие лица. Изобретательность великого драматурга тускнеет на фоне главного действующего лица в драме жизни, того, кто способен контролировать развитие сюжета и манипулировать другими действующими лицами.
Это ее действующие лица, в ее драме.
Тихонько напевая, Анни шла по залитому луной, посеребренному инеем склону. В этом чудесном манто она могла бы пройти пешком до самого Клинтона.
Дойдя до дома, она открыла дверь и остановилась в нерешительности: на нижнем этаже стояла кромешная тьма, сверху виднелся слабый отсвет от печки, в котором едва ли что-либо можно было разглядеть. Анни постояла минуту, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, потом медленно пошла наверх по скрипящим ступеням. Поднявшись в комнату, нащупала на стене выключатель. Он не работал. Напрягая зрение, она обвела глазами комнату, пытаясь проникнуть сквозь завесу темноты.
– Мистер Мейджорс… – прошептала она, опасаясь разбудить его. – Мистер Мейджорс…
Может быть, он уже ушел? Ну что же, в любом случае она сделает то, для чего ее сюда послали, и тоже уйдет. Угли в печке Франклина уже догорали. Анни обошла комнату по стенке, натыкаясь на какие-то предметы, ощупывая руками все, что попадалось. Наткнулась на огромную пепельницу, полную потухших остывших окурков. Пошла дальше… пока не ударилась коленом об угол кушетки. Вздрогнула от неожиданности, услышав голос Карла Мейджорса.
– Черт побери, я уже подумал, что ты никогда не придешь. Осушил всю эту чертову бутылку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Она прошла через холл к гардеробной для гостей и сняла норковое манто. С того дня, как Брюс ей его подарил, оно всегда висело только в шкафу в ее спальне. Сегодня вечером придется сделать исключение. Такой уж выдался случай.
Повесив манто, она пошла наверх к себе в комнату, разделась, надела ночную рубашку, пеньюар и пошла на ту половину дома, где помещались слуги. Из щели под дверью горничной виднелась полоска света. Келли осторожно постучала.
– Анни, это миссис Мейджорс.
Она вошла в комнату. Девушка сидела на кровати в шерстяной рубашке и читала книгу. Взглянула на хозяйку с недоумением.
– Что вам угодно, мэм?
– Накинь халат и шаль и иди побыстрее к дому на лодочной пристани. Я волнуюсь за старшего мистера Мейджорса. Ты же видела, он сегодня весь день пил. Как бы не заснул там с непогашенной сигарой. Может сгореть заживо.
Анни не пыталась скрыть недовольство.
– На реку?! В таком виде?! В такое время?!
У нее на языке так и вертелись слова «сходи туда сама», но она их проглотила. Она не привыкла обращаться с хозяйкой дома неуважительно, даже с такой. Ей платят за то, чтобы она подчинялась приказам хозяев, даже если придется оставить теплую постель и героиню романа на самом интересном месте – ее как раз должны соблазнить.
– Я бы сама пошла, – сказала Келли, угадав ее мысли, – но я жду звонка от мужа.
«Врешь!» – словно говорило выражение лица горничной.
– Хорошо, мэм. И что же я должна там делать? Он не рассердится от того, что приду? Может быть, он хочет побыть один.
– Не говори глупостей, Анни. Ты знаешь, как мистер Мейджорс к тебе относится. Только на днях он сказал мне: «Был бы я лет на двадцать моложе, Анни Стоун не жить бы спокойно в этом доме».
Анни в это время надевала туфли. Держа одну туфлю в руке, она выпрямилась и с удивлением воззрилась на Келли.
– Мистер Мейджорс правда так сказал?!
Она не доверяла комплиментам, исходившим из этих уст.
– Он и еще кое-что сказал, только я не стану повторять, а то у тебя голова закружится.
Анни Стоун, простой сельской женщине, привыкшей к тяжелой работе, за ее двадцать восемь лет редко приходилось слышать лестные слова. Поэтому ее оказалось нетрудно поймать на крючок, даже несмотря на ее отношение к Келли.
– Наверное, у него от пьянства зрение ослабло, – смущенно произнесла она. – Мистер Мейджорс – джентльмен что надо. Многие девушки не отказались бы, если бы он за ними приударил. Он еще не так стар. – Она кинула многозначительный взгляд на Келли. – Или я не права, миссис Мейджорс?
Келли искусно обошла расставленную ловушку.
– Скажи ему об этом сама, Анни. Мужчины, особенно в его возрасте, любят лесть. Может быть, он даже повысит тебе зарплату. Что ты на это скажешь? Ну а теперь бега, проверь печь и посмотри пепельницы. Он с такой скоростью опустошал бутылку, что сейчас может быть уже в беспамятстве. Если так, накрой его шалью, чтобы не замерз до смерти. Анни начала надевать пальто. Келли ее остановила:
– Не стоит надевать пальто на ночную рубашку и халат, надо надеть что-нибудь потеплее.
– У меня, кроме этого пальто, ничего нет.
– Значит, надень мое норковое манто. Оно внизу в гардеробной. А это давай сюда.
Она взяла пальто Анни и повесила обратно в шкаф.
Глаза девушки расширились от изумления.
– Ваше норковое манто?! Вы хотите, чтобы я надела ваше норковое манто?
– Ну конечно. Почему бы нет? Оно как раз подходит для такого прохладного вечера.
Сколько раз Анни, убирая в комнате хозяйки, открывала шкаф и прикладывалась щекой к роскошному шелковистому темному меху. Ей так хотелось ощутить его на своем теле, но она не решалась.
– Что вы, мэм! Я не могу.
– А я говорю – надевай. Пошли.
Келли подтолкнула девушку к выходу.
Анни инстинктивно чувствовала что-то неладное, какую-то фальшь. Однако все улетучилось, когда она ощутила на своих плечах легкий шелковистый мех. Ощущение возбуждало, почти пьянило.
– Какое оно приятное, мэм!
Келли подняла на ней воротник, наполовину закрыв лицо.
– Вот так ты не будешь бояться ветра. В кармане есть шарф. Надень его на голову.
– Мех меня щекочет, – хихикнула Анни и надела шарф.
Келли снова легонько подтолкнула ее, теперь по направлению к черному ходу.
– Я не буду тебя ждать, Анни. Если муж позвонит, я возьму трубку в спальне. Надеюсь, ты не забудешь повесить манто обратно в гардеробную?
– Не беспокойтесь, мэм, я буду с ним очень осторожна. Похоже, к норковому манто она испытывала больше почтения, чем к его владелице.
Келли, стоя у окна, наблюдала за тем, как Анни пересекает лужайку и приближается к дому у лодочной пристани. Она шла, плотно запахнувшись в манто, высоко подняв голову, распрямив плечи. Наверное, в этот момент она чувствовала себя королевой, хотя ее никто не мог видеть.
Да, на втором месте после Бога следует поставить великого драматурга из Стратфорд-он-Эйвон. Он создал свой мир и населил его созданными им в уме образами. Он манипулировал любовью, жизнью и смертью по собственной прихоти, дергая своих марионеток за ниточки. И все же интриги, представляемые на сцене, – ничто по сравнению с драмами, разыгрываемыми среди зрителей. Они настоящие действующие лица. Изобретательность великого драматурга тускнеет на фоне главного действующего лица в драме жизни, того, кто способен контролировать развитие сюжета и манипулировать другими действующими лицами.
Это ее действующие лица, в ее драме.
Тихонько напевая, Анни шла по залитому луной, посеребренному инеем склону. В этом чудесном манто она могла бы пройти пешком до самого Клинтона.
Дойдя до дома, она открыла дверь и остановилась в нерешительности: на нижнем этаже стояла кромешная тьма, сверху виднелся слабый отсвет от печки, в котором едва ли что-либо можно было разглядеть. Анни постояла минуту, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, потом медленно пошла наверх по скрипящим ступеням. Поднявшись в комнату, нащупала на стене выключатель. Он не работал. Напрягая зрение, она обвела глазами комнату, пытаясь проникнуть сквозь завесу темноты.
– Мистер Мейджорс… – прошептала она, опасаясь разбудить его. – Мистер Мейджорс…
Может быть, он уже ушел? Ну что же, в любом случае она сделает то, для чего ее сюда послали, и тоже уйдет. Угли в печке Франклина уже догорали. Анни обошла комнату по стенке, натыкаясь на какие-то предметы, ощупывая руками все, что попадалось. Наткнулась на огромную пепельницу, полную потухших остывших окурков. Пошла дальше… пока не ударилась коленом об угол кушетки. Вздрогнула от неожиданности, услышав голос Карла Мейджорса.
– Черт побери, я уже подумал, что ты никогда не придешь. Осушил всю эту чертову бутылку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106